Алена Любимова - Так просто сказать люблю

– Ты почти права.

– Сбежала и вернулась? – Лялька округлила глаза.

– Меня увели. Можно сказать, похитили. Но, как видишь, я снова с вами.

– Мужика подцепила! – потрясенно охнула моя подруга. – Совсем с ума сошла. Пятнадцать лет была совершенно свободна и ото всех мужиков нос воротила. А не успела замуж выйти, и на тебе.

– Так получилось, – развела руками я. – Кстати, спрячь в сумочку, потом мне отдашь. – А то у меня ни сумки, ни кармана, ничего.

Я сунула ей в ладонь визитку Игоря.

Лялькины глаза сделались совсем как плошки.

– Ты, Таська, и впрямь как с цепи сорвалась. Решила в один день и мужа и любовника завести?

– Ничего я не решила. А карточку эту просто хочу на память оставить. О свадьбе.

Лялька хихикнула.

– На память о свадьбе карточку от чужого мужика. Слушай, он хоть ничего?

– Очень даже, – я не видела смысла скрывать.

– Нет. Ну никак от тебя не ожидала. Где ты его подцепила?

– Потом, – скороговоркой бросила я. – А то к нам наши ясны соколы направляются. Кажется, твой Анатолий немного переусердствовал с отвлеканием. Уж очень они веселые.

– Он, между прочим, не для себя, а для тебя старался, – обиделась за своего без пяти минут мужа Лялька.

Ясны соколы уже радостно бросились к нам. Мой новоиспеченный муж, пропев дурным голосом: «Где моя любимая?» – довольно грубо обнял меня. Признаюсь, никакого восторга я при этом не испытала. Скорее мне сделалось неприятно. А он к тому же чмокнул меня мокрыми губами в ухо. Целился-то, конечно, в губы, но я успела увернуться.

– Тася, а как же «горько!»? – мигом насупился он.

– По-моему, тут уже «горько!» кому-то орали, – ответила я. – Ты вместо меня с кем-то другим целовался?

– Да это моим родителям кричали, – еще больше надулся он.

– У них разве тоже сегодня свадьба? – не поняла я.

– Нет. Но когда женятся дети, так принято. Родителям тоже кричат «горько!» – серьезно объяснил мне новоиспеченный муж.

– Он пр-рав, – заплетающимся языком подтвердил Толя и икнул. – Стар-ринная р-руская традиция.

– Между прочим, если бы ты своего отца пригласила, – обиженно пробурчал Виталий, – то они с твоей матерью…

Договорить я ему не дала:

– Если ты помнишь, мои отец с матерью уже тридцать лет не общаются. Полагаю, они при встрече друг друга вообще не узнали бы. И уж целоваться бы точно не стали. Как бы им ни было горько и противно видеть друг друга.

Виталий досадливо передернул плечами.

– Дело, конечно, твое. Но, по-моему, это в корне неправильно.

– Р-родители – дело святое, – опираясь на Ляльку, немедленно подтвердил Толя. – В-виталька, за это надо выпить. П-пойдем. За р-родителей.

– Нет, – погрозил ему пальцем мой муж. – Сперва наше «горько!», потом за родителей.

– У меня есть контраргумент, – не согласился Толя. – За родителей надо сначала. Потому что если бы не было ваших с Таськой родителей, не было бы сейчас и вашего «горько».

– Логику мысли усматриваю, но сначала наше «горько», – в свою очередь упирался Виталий.

А я смотрела и думала: «Зачем я вышла за него замуж?» И сама же себе отвечала: «Потому что он хороший, надежный. Любит и терпит меня уже шесть лет. И с женой ради меня развелся. Даже сына оставил». Между прочим, я на этом совершенно не настаивала.

Меня вполне устраивали наши отношения. Это он непременно захотел на мне жениться. Чтобы, по его собственным словам, «сделать из меня честную женщину».

Другая бы на моем месте прыгала от радости. Но мне почему-то не прыгалось. Не оставляло ощущение, будто совершаю непоправимую ошибку. Хотя, в общем-то, что для нас с ним менял этот штамп в паспорте? Мы уже и так два года жили вместе. С тех самых пор, как Виталий ушел от жены. Штамп лишь юридически закреплял статус-кво.

Но почему я не сказала, что люблю его? Ведь женятся, наверное, в первую очередь, из-за этого. И я ведь люблю Виталия. Я точно знаю. Иначе не было бы шести лет вместе. Только вот… Например, Лялька. Она по уши влюблена в своего Анатолия. Чувство из нее так и брызжет. А моя любовь какая-то спокойная, пресная. Может, именно из-за того, что мы уже так долго вместе? Но ведь и вначале никакого неба в алмазах не было. Познакомились, стали встречаться. Потом выяснилось, что у него есть жена и сын. Странно, меня это известие даже не особо расстроило. Есть и есть. Может, так даже и лучше, чтобы не чувствовать себя слишком связанной. Вместе нам хорошо, а обязательств никаких. И вины перед его женой я не ощущала. Они давно жили плохо. Еще задолго до меня. Виталий и из семьи-то не уходил только из-за сына. Потом жена про меня узнала. Они с Виталием еще немного помучились. А потом он решил: сын достаточно большой, и постоянные ссоры отца с матерью на него влияют не лучшим образом. И предпочел уйти ко мне. В конце концов с сыном он и так может общаться.

Все он решил правильно. Я целиком его поддерживала. А вот радости отчего-то не испытывала. Может, дело во мне? Неспособна я на глубокие чувства?

Мы добрались до места во главе стола, и нам, конечно, тут же пришлось исполнить «горько!». Омерзительный обычай! Хотя на чужих свадьбах мне тоже доставляло прямо-таки садистское удовольствие орать в общем хоре. Почему, не знаю. Сейчас я чувствовала себя крайне нелепо. Одна надежда, что это в последний раз.

– Горько! Горько! – заходились воплями гости.

Толя тоже орал. По-моему, громче всех. А потом еще, сволочь, громко отсчитывал секунды, пока мы целовались. Ну, ничего. Ему-то я отомщу. У них с Лялькой всего через две недели свадьба. Вот и оттянусь вволю.

Утром меня разбудил телефон. Виталий даже не шелохнулся. Трубку пришлось взять мне. Я с трудом до нее доковыляла. Это оказалась Лялька.

– Погоди, – пересохшими губами прошептала я. – Сперва доберусь до кухни и попью. А то во рту как кошка накакала.

Жадно осушив стакан воды пополам с грейпфрутовым соком, я плотно прикрыла дверь и вытянулась на диванчике. Как же хорошо, что я его не выкинула. Мама мне все уши прожужжала:

– Избавься от этой рухляди и оставь одни стулья. Так будет гораздо более стильно и современно. А из-за этого гроба у тебя в кухне теснотища.

Ну и где бы я тогда сейчас лежала? Не говоря уж о том, что здесь ночует сын Виталия, Егор, когда гостит у нас с ночевкой. Замечательный и очень полезный диванчик. В особенности наутро после собственной свадьбы.

– Ты, слышу, опять заснула? – полюбопытствовала Лялька. – Сколько мне тебя еще ждать?

– А что случилось? Я вся внимание.

– Ты карточку читала? – выдохнула она.

– Какую еще карточку?

– Ту самую, которую я тебе должна отдать.

– Ничего не понимаю. Вы что, уже фотографии сделали?

– При чем тут фотографии? Совсем ничего не помнишь? Визитную карточку кто мне сунул?

– Я-то откуда знаю?

– Ну мужика визитку кто мне вчера отдал на хранение, а потом просил вернуть?

– О, Господи!

Я все вспомнила, и мне сделалось стыдно. Вроде и выпила в тот момент немного. Что меня дернуло выкинуть такой фортель?

– Лялька, выброси ее и забудем, – решительно произнесла я.

– А вот это ты зря, – сказала подруга. – Там, между прочим, написано, что он независимый продюсер. Компания «Миллениум-С».

– Плевать. Я не актриса, а, если ты помнишь, писательница.

– Дура, он может тебя экранизировать! – захлебнулась от возмущения Лялька.

– Ты думаешь, он меня узнал, поэтому и клеиться начал? – от этой догадки меня почему-то охватило ужасное разочарование. – Хотя нет, Лялька, не похоже. – Я и сама толком не понимала, кого убеждаю: ее или саму себя. – Он мое имя спрашивал.

– Может, узнал, а может, и нет, – откликнулась моя подруга. – Сам он вряд ли твои криминальные мелодрамы читает. Эти продюсеры вообще не по части чтения. Они деньги ищут для проектов. С другой стороны, ты у нас теперь фигура известная. По телевидению и в газетах мелькаешь. Так что, в принципе, мог и узнать.

– Выбрось эту карточку, – повторила я. – Если он меня действительно узнал и я понадобилась ему по делу, он сам появится на моем горизонте. А если нет, мне тем более его телефон не нужен. Я теперь замужем.

Всю жизнь я делала все назло матери. И замуж первый раз вышла исключительно наперекор ее воле. Ей активно не нравился мой избранник, а мне, как теперь понимаю, он, в основном, потому и нравился, что мать невзлюбила его с первого взгляда. Наконец-то я смогла настоять на чем-то своем!