— А вы с Кики будете подружками невесты?
— Да, но…
— Но если Кики отнесется к нашей помолвке совсем не так восторженно, как ты думаешь, атмосфера накалится и свадьба будет безнадежно испорчена, а это крайне несправедливо по отношению к Джералдин. Поэтому, мне кажется, будет лучше…
— Но Кики не станет возражать против нашей помолвки. Она самая свободомыслящая особа из всех, кого я знаю. Она… она… — Примми хотела сказать Саймону, что в вопросах секса его дочь отличается редкой широтой взглядов, что для нее не существует никаких запретов и ограничений, что она ведет беспорядочную и раскованную сексуальную жизнь, руководствуясь принципом, что в любви, как и на войне, дозволено все. Но это было бы слишком жестоко, и Примми мучительно пыталась подобрать верные слова. — Кики — поп-звезда, — нашлась она наконец. — А поп-звезды чужды условностям и старомодным принципам морали. У них своя система ценностей. Когда ты расскажешь Кики о нас, она только закатит глаза к небесам и спросит, не хотим ли мы, чтобы она спела на торжественном приеме.
Саймон горько усмехнулся:
— Я хотел бы верить тебе, дорогая, но не могу. Конечно, ты ее подруга, но я ее отец. Я знаю Кики. Несмотря на напускной цинизм и наплевательское отношение к жизни, она глубоко уязвима и не уверена в себе. Когда Ева сбежала из дому с Дженни Рис, это стало для Кики настоящим ударом, и я боюсь, что наши новости могут подействовать на нее точно так же.
Примми плотно сжала губы. Еще подростком она никак не могла понять, почему Саймон пытается взвалить на себя всю ответственность за Кики. Он был не прав, думая, что отношения матери с Дженни Рис нанесли Кики глубокую душевную травму. Конечно, поначалу она была ошеломлена: не так-то легко принять подобную новость. И все же Кики довольно быстро оправилась от потрясения. Говорить об этом Саймону было бессмысленно. Он просто не поверил бы Примми, и все закончилось бы ссорой, одинаково мучительной для них обоих.
Возражая Саймону, Примми понимала, что ей все равно придется согласиться с его решением. Она покорно кивнула, видя, что разговор принял слишком опасное направление.
— Ты скажешь ей сразу же после свадьбы?
Услышав в ее голосе нотки страха, Саймон наклонился к Примми.
— Сразу же, — убежденно заявил он. — Я люблю тебя, Примми. Я хочу жениться на тебе и провести с тобой остаток своей жизни. Верь мне.
— И я люблю тебя всем сердцем, Саймон.
На стол упала тень.
— Простите, сэр. — Официант казался встревоженным. — Вы не притронулись к супу. Что-то не так?
Примми почувствовала, как из горла рвется истерический смех.
— Все прекрасно. — Саймон посмотрел ей в глаза. — Просто мы с невестой никуда не спешим, нам надо кое-что обсудить, вот и все.
Впервые Саймон публично признал их отношения.
Щеки Примми порозовели, все ее тревоги мгновенно развеялись. Стоит ли переживать из-за каких-то двух недель? Все равно они с Саймоном будут вместе. Не подозревая о надвигающейся катастрофе, Примми принялась за черешневый суп.
Утро началось с приступа тошноты. Примми выпила стакан ячменного отвара с лимоном и побежала на работу.
— Как всегда, задержался автобус? — сочувственно поинтересовался Говард, когда она с двадцатиминутным опозданием появилась в агентстве.
— Нет, на этот раз неприятности с желудком. Ерунда, не стоит беспокоиться.
Швырнув жакет на спинку стула, Примми заглянула в рабочий блокнот.
— В конференц-зале все готово для утреннего совещания?
— В принципе все готово, но не мешало бы проверить, все ли сотрудники креативного отдела получили текст. Я бы хотел вместе со Стивом просмотреть ролик кадр за кадром, прежде чем начну разговаривать с заказчиком, и еще непременно проследи, чтобы к приходу Бейерса у нас было вдоволь горячего кофе.
Примми успела набрать номер полиграфического отдела, поинтересоваться насчет гранок и повесить трубку, и тут раздался звонок.
— Слушаю, — ответила она суровым тоном, искренне надеясь, что это не мальчики из полиграфического отдела, которые спешат сообщить ей, что гранки потеряны.
— Примми! Ну слава Богу! Наконец-то я до тебя дозвонилась! — Это была Артемис. Ее голос звучал взволнованно, едва ли не трагически, но поскольку Артемис всегда имела склонность к излишней театральности, Примми не придала этому особого значения. — Как это я поймала тебя в агентстве! — воскликнула Артемис, словно вовсе не рассчитывала найти Примми в Англии и застала ее каким-то чудом. — Я думала, ты вообще разгуливаешь по ресторанам, ублажаешь клиентов.
— В десять утра? К тому же по ресторанам разгуливают только руководители отдела. Хотя вчера я обедала с Саймоном в Сохо.
— С Саймоном? — озадаченно переспросила Артемис. — С отцом Кики?
— Ну да, — подтвердила Примми, стараясь придать своему голосу беззаботность и не впадать в раздражение только потому, что Артемис отреагировала на имя Саймона совсем не так, как хотелось бы.
— Это очень мило с твоей стороны, — проворковала Артемис, словно, пообедав с Саймоном, Примми совершила акт христианского милосердия. — Он, должно быть, уже на пенсии?
Примми тотчас забыла о своих добрых намерениях.
— Нет, — вскинулась она. — Саймон не на пенсии. Ему всего лишь сорок два, и он очень привлекательный мужчина.
— О! — Бурная реакция подруги привела Артемис в замешательство. — Ну хорошо, — неуверенно пробормотала она примирительным тоном.
У Примми уже вертелось на языке резкое словцо, но она вовремя прикусила язык и спросила:
— А что, собственно, случилось? Мне сейчас некогда болтать, Артемис. — Она бросила гранки в папку для исходящих бумаг и занялась иллюстрациями, выполненными по заказу косметической фирмы.
— Сегодня утром мне позвонила мама Джералдин и сообщила, что платья уже готовы для окончательной примерки. Она понимает, как тебе трудно вырваться с работы, и поэтому попросила, чтобы мы втроем пришли в ателье в субботу, во второй половине дня.
— А как насчет примерки свадебного платья? Джералдин будет в Лондоне только на следующей неделе.
— Это ты мне говоришь? — сухо заметила Артемис. — Я вообще не понимаю, как она могла поручить матери все свадебные приготовления. Ведь речь идет не о скромной свадебной церемонии. Ожидается нечто грандиозное. — Артемис сделала едва заметную паузу. — Гостей будет даже больше, чем у меня.
Примми со свойственным ей чувством сострадания мгновенно поняла намек.
— Больше, чем у тебя? Это совершенно невозможно, Артемис. Твоя свадьба была просто восхитительной!
— Да, — мечтательно протянула Артемис. — И платья подружек невесты были гораздо красивее, чем те, что выбрала Джералдин. Я знаю, у Джералдин довольно необычный вкус, но платья серого цвета с металлическим отливом не слишком-то подходящий наряд для свадьбы.
Примми весело усмехнулась. Свадьба Артемис состоялась в церкви Святой Маргариты в Вестминстере, а наряды Примми, Кики и Джералдин — платья из бесчисленных слоев бледно-персикового органди, украшенного крошечными шелковыми розочками и жемчугом, — напоминали воздушные пирожные с кремом. Юбки с кринолином оказались такими широкими, что в церкви подружки невесты с трудом смогли протиснуться в проход между рядами. Как еще удалось уговорить Кики надеть такое платье?!
— Мне нужно идти, Артемис, — извинилась Примми, поймав яростный взгляд Говарда, выразительно показывавшего на часы. — Увидимся в субботу.
— Хорошо, я заеду за тобой.
— Прекрасно. Пока. — Примми поспешно побросала в папку так и не просмотренные иллюстрации и направилась вслед за Говардом в конференц-зал. Серый цвет с металлическим отливом, конечно, необычен, но Джералдин обладает безупречным чувством стиля и платья наверняка будут выглядеть потрясающе.
Артемис в субботу выглядела утомленной и безжизненной. Точно так же чувствовала себя и Примми.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Примми, когда Артемис завела свою «эм-джи» и выехала на Кенсингтон-Хай-стрит. — У тебя тоже желудочный грипп?
— Грипп? — Машина слегка вильнула. — Нет. И что ты хочешь сказать этим «тоже»? Ты ведь не заболела, правда, Примми?
— Нет. Я не больна. Просто меня немного тошнит.
Артемис, которая обычно не находила себе места от тревоги, стоило кому-то почувствовать хотя бы малейшее недомогание, безучастно промолчала, и Примми пригляделась к ней внимательнее. Несмотря на безукоризненный макияж, Артемис выглядела больной. К тому же похоже, что она плакала.