— Ты хочешь сказать, что я не могу оставить себе дом? — истерически взвизгнула Артемис, не в силах поверить своим ушам. — Но почему? Это ведь не я разрушила наш брак! Это ты бесчестно обошелся со мной! Это тебе нужно отсюда убираться!
Она стояла напротив Руперта в гостиной их дома, только что вернувшись из Саутгемптона. Сумочка и дорожный несессер лежали у ее ног, а остальной багаж, который таксист по ее просьбе внес в дом, стоял в огромном квадратном холле.
— Если бы ты осталась в Англии, вместо того чтобы помчаться, словно подстреленный заяц, в круиз по Вест-Индии, ты бы с самого начала знала, что таково условие нашего с тобой соглашения. — Руперт бросил взгляд на открытую дверь, ведущую в холл, и Артемис растерянно подумала о том, что таксист, должно быть, все еще ждет, когда ему заплатят. — С точки зрения закона, — невозмутимо продолжил Руперт, держа руки в карманах легких домашних брюк, — это ты покинула супружеский дом.
— Я? — Голос Артемис сорвался на писк. — Я? — недоверчиво повторила она. — Как это? Когда?
— Когда ты съехала отсюда со всеми своими сумками и чемоданами полтора месяца назад. — В голосе Руперта послышалось сдержанное удовлетворение. — Я немедленно поставил в известность обоих наших адвокатов.
— Я отправилась в круиз, потому что очень расстроилась и чувствовала себя по-настоящему больной. Я надеялась, что к моему возвращению Серена тебе надоест, как это случалось со всеми ее предшественницами. Думала, мы все уладим, и…
— И ты сможешь еще немного повисеть на шее у Ру мертвым грузом весом в пятнадцать стоунов немолодой плоти? — произнес у нее за спиной хорошо знакомый голос девочки из Челси.
Артемис резко обернулась.
У подножия лестницы, небрежно прислонившись к перилам красного дерева, стояла Серена. На ней не было ничего, кроме черных кружевных трусиков и малиновой шелковой сорочки, сквозь которую нахально просвечивала крепкая высокая грудь, не стесненная бюстгальтером. Длинные, до талии, волосы выглядели спутанными, словно их обладательница только что выбралась из постели.
Артемис изумленно вытаращила глаза.
Серена ухмыльнулась и равнодушно пожала плечами:
— Ты выехала, а я въехала.
Артемис порывисто обернулась к Руперту.
— Ты позволил ей жить в моем доме? — воскликнула она, задыхаясь от гнева. — Спать в моей постели?
Руперт утомленно вздохнул, всем своим видом показывая, что его терпение на исходе.
— Мы разводимся, Артемис. Ты покинула супружеский дом, а поскольку я собираюсь в самое ближайшее время жениться на Серене, то она поселилась… живет здесь и спит в постели, которую ты ошибочно все еще считаешь своей.
Артемис, никогда не отличавшаяся вспыльчивым нравом, на этот раз действовала без колебаний. Сжав кулак, она ударила Руперта точно в челюсть и вложила в удар все свои пятнадцать стоунов веса.
Застигнутый врасплох, Руперт покачнулся и рухнул на пол.
Но Артемис это не волновало.
Втайне надеясь, что убила мужа, она подхватила сумочку и несессер и, даже не удостоив взглядом Серену, промчалась мимо нее к дверям, прочь из оскверненного дома.
Машина стояла в гараже, а ключи лежали в сумочке. Не вспомнив о багаже, не заботясь о том, что уезжает, не взяв с собой никаких личных вещей — в конце концов, их соберут для нее Орландо или Шолто, — Артемис открыла дверцу машины и уселась за руль. И только здесь, осознав наконец, что ее брак окончательно распался, и не зная, куда идти и что теперь делать, она уронила голову на руки и дала волю слезам.
На следующее утро, когда Примми, подоив Мейбеллин и потерпев неудачу со Злючкой Элис, вернулась в дом, ее встретила лишь Джералдин. Вместо вчерашней шелковой блузки она надела белую рубашку, серые фланелевые брюки и тонкий шерстяной свитер с длинными рукавами и манжетами, плотно обхватывавшими запястья.
— Думаю, мы еще долго не увидим Кики, — заметила она, наблюдая, как Примми ставит на пол ведро с парным молоком. — Она ночной человек и проспит, наверное, до самого вечера. Ты справилась с Элис?
— Нет. Она злобно сверлила меня взглядом. Эти ее желтые глаза напоминают кадры из фильма ужасов. — Примми сняла с печи хромированную крышку и поставила на огонь сковородку. — Может, она разозлилась из-за того, что пришлось спать привязанной на открытом воздухе? К счастью, сегодня утром должен зайти Мэтт. Он расскажет, как за ней ухаживать и чем кормить.
— И как ее доить? — усмехнулась Джералдин.
— И это тоже. Ты любишь грибы, Джералдин? Эти я сама собирала.
— Если они съедобные, то люблю. — Джералдин уселась за огромный деревянный стол. — Я думала о твоем огороде, Примми, и у меня возникло несколько идей.
— Каких именно? — Примми вылила масло на сковородку.
— Мне кажется, ты смогла бы выращивать здесь хороший урожай гораздо более легким и приятным способом, если бы устроила классический французский огород.
— Французский огород? — Примми принялась чистить грибы. — Ты имеешь в виду маленькие овощные грядки, окруженные самшитовым бордюром?
— Ну да. Эти грядки называются «каре». Вместо того чтобы сажать овощи длинными унылыми рядами, огороду придают вид шахматной доски, а овощи подбирают по цвету. К примеру, нефритовая морковная ботва эффектно сочетается с багровой свекольной. А золотисто-зеленый сельдерей красиво смотрится рядом с голубоватыми перьями лука порея.
— Холодная зелень латука подойдет к оранжевой тыкве, а краснокочанная капуста к помидорам?
— Ну да. Идею ты уловила. А для равновесия мы можем добавить цветы, чтобы разделить грядки контрастных тонов. Например, алая бегония, а рядом — нежные листья зеленого салата.
Примми бросила грибы на разогретую сковородку с маслом и помешала.
— Или грядка с тыквами, а рядом — оранжевая рудбекия.
Они понимающе улыбнулись друг другу, захваченные новой идеей.
— Но только прежде нужно убедиться, что овощи, которые мы сажаем рядом, созреют в одно и то же время. Если все тщательно спланировать, то с одной и той же грядки можно собирать урожай дважды в год.
Примми разбила два яйца в шипящую сковородку.
— А фрукты мы тоже сможем выращивать?
Ответа не последовало.
Загоревшись новым замыслом и впервые за долгие месяцы испытав необыкновенный прилив энергии, Джералдин уже упорхнула из кухни. Она отправилась на поиски бумаги и ручки, чтобы набросать план будущего французского огорода, такого же изысканного, как ее миниатюрный садик в Париже. Огорода, достойного какого-нибудь средневекового монастыря или замка эпохи Возрождения.
Когда Кики выбралась наконец из своего уютного кокона в аккуратной, чистенькой спальне, которую делила с Примми, было уже время обеда. Из гостиной слышался проникновенный, завораживающий голос Евы Кэссиди. Стол, украшенный букетом диких цветов, был накрыт на четверых. Примми хлопотала у печи, помешивая суп в кастрюле, а Джералдин стояла, прислонившись спиной к раковине и обхватив обеими руками кружку с кофе. В кухне Кики заметила крепкого на вид мужчину в просторном свитере и джинсах.
— Ты как раз вовремя, сейчас будем обедать, — приветливо улыбнулась Примми, как будто Кики только что вернулась домой после тяжелой и изнурительной работы. — Мэтт просто умирает от желания познакомиться с тобой. Мэтт, это Кики Лейн. А это Мэтт Тревос.
Не привыкшая к церемонным представлениям с утра пораньше, Кики собрала всю свою волю в кулак и вежливо пожала протянутую руку.
Рукопожатие Тревоса оказалось крепким. К большому облегчению Кики, он не стал рассыпаться в восторженных похвалах и твердить, что безмерно счастлив познакомиться с рок-звездой семидесятых — восьмидесятых, или лгать, как большинство ее поклонников, что собирает все ее записи. Мэтт лишь бросил на нее смущенный взгляд и сказал, что рад знакомству.
— Мэтт — мой сосед и хороший друг, — пояснила Примми, продолжая помешивать суп. — С тех пор как я переехала в Рутвен, он помогает мне буквально во всем. Хочешь кофе?
— Так вы говорите, это не важно, что Злючка Элис провела всю ночь под открытым небом? — обратилась Джералдин к Мэтту, не обращая ни малейшего внимания на Кики.
— В теплую погоду, как сейчас, это в порядке вещей. Но на зиму ей надо будет найти жилище. Козы не любят холод и не выносят дождь.