На очередном холме карета замедлила ход и остановилась.
— Стой, — сказал Пол.
На крышу забирались пассажиры. Похоже, разгорелся спор. Послушался стук в дверь. Стивен опустил стекло и шторку со своей стороны.
— Прошу прощения, сэр, мы пересекаем мост, не могли бы вы и другой джентльмен пройтись пешком, даму мы не побеспокоим, сэр, пущай остается, но вы и другой джентльмен можете пройтись, даму мы не побеспокоим. — Кучер Стивенс уставился на темную фигуру в углу. — После Лискерда будет получше, мэм, дорога не такая разбитая. Надеюсь, ей не хуже, а?
— Тряска ужасно утомительна, — сказал Джереми. — Милая, ты слышала, что сказал кучер?
— Да, да, — едва слышно пробормотал Пол. — Поступайте, как он просит.
Два джентльмена вылезли и присоединились к остальным пассажирам. Вся группа пересекла мост и вернулась в карету, когда она благополучно перебралась на другой берег. Джереми знал, что его лицо раскраснелось и в поту, и заметил крошки опилок под ногтями у Стивена.
— Далеко еще до Лискерда? — спросил он у кучера.
— Минут двадцать, сэр.
Все сели обратно, и экипаж поехал.
Джереми достал из-под подушек гвоздодер и смахнул опилки.
— До Лискерда не успеем, теперь это очевидно. Тогда тебе лучше остаться в карете, Пол, попроси, чтобы тебя не тревожили. Мне не приходило в голову, Пол, обычно кто-нибудь приходит, чтобы прибраться внутри и тому подобное?
— Никогда. Хорошо если в конце дня уберутся. Восемьдесят девять, девяносто, девяносто один. Еще четыре, и круг замкнется.
— Моя очередь, — сказал Стивен.
— Дай мне закончить.
Через пять минут он закончил и сел на пятки в тесном пространстве, уставившись на круг. Потом приставил ладонь к его центру и надавил. Дерево не поддалось. Даже не скрипнуло, не показывая, что испытывает напряжение. Джереми усилил нажим. Безрезультатно. Он протянул Стивену гвоздодер.
— Попробуй в районе первых отверстий, между пятым и десятым.
— Дайте мне попробовать с пилой с другой стороны от Стивена, — попросил Пол.
— Ладно. Но побольше смазки. И потихоньку.
— Мы снова замедляем ход, — сказал Стивен.
— Это долгий подъем к Лискерду, — отозвался Пол. — Это только начало. Но лошади справятся. Нам не придется останавливаться.
И еще пять минут они трудились. Дерево между пятым и десятым отверстием было прорезано, а пила соединила четыре отверстия на противоположной стороне.
— Хватит, — сказал Джереми. Он снова нажал и вроде бы почувствовал, что дерево поддается. Но если сделать это сейчас, то произойдет катастрофа, потому что планка может выпасть внутрь кареты и отогнуть обивку. — Оставим пока. До Лостуитиела добрых два часа, а мы закончим за час, это точно. Главное сейчас — привести себя в порядок.
Четыре минуты спустя резкий гудок предупредил постоялый двор и мальчишек-посыльных о приближении дилижанса, а еще минутой спустя карета въехала во двор «Герба короля». Поднялись суматоха и шум, пассажиры спускались вниз, снимали багаж, звонил колокольчик, слуги носили саквояжи туда-сюда, тяжело дышащих лошадей распрягли и увели, а новые переступали ногами и трясли головами, конюхи держали поводья, перекрикивались и шутили, пассажиры направились в гостиницу, где их поприветствовал мистер Уэбб, потирающий потные ладони в бородавках в предвкушении заказов на легкие закуски, чтобы пассажиры успели утолить голод, пока карета вновь не тронется.
Эта суета не проникла лишь внутрь экипажа, шум, гам и суматоха его обтекали. Конечно же, шторки закрыли, и два джентльмена выглянули через щель. Выдержав приличную паузу, лейтенант Морган Лин прикоснулся к шляпе, обратившись к даме, и вышел. Мальчишка-посыльный, разложивший подножку, уже приготовился помочь сойти даме, но после короткого совещания появился лишь священник.
— Моя жена, — сказал он, сунув мальчику шестипенсовик, — нездорова и не хочет, чтобы ее беспокоили. Я перекушу и пришлю что-нибудь ей.
— Хорошо, сэр. Спасибочки, сэр.
И два джентльмена последовали за остальными в гостиницу. Владелец, имеющий наметанный глаз на благородное сословие, тут же их заметил и обслужил в первую очередь. Миссис Мэй послали чашку говяжьего бульона и песочное печенье.
Тянулись напряженные минуты, ничто не могло их поторопить. Пожевав какой-то пирог и выпив два бокала французского бренди («специально для вас, преподобный, из особой партии, ну, вы понимаете»), Джереми расплатился и пошел обратно в дилижанс.
— Хочешь сходить в дамскую комнату? — с иронией спросил он.
— Еще как! — ответил Пол.
— Тогда подожди Стивена. Нельзя оставлять карету без присмотра. Где инструменты?
— Под моим сиденьем. Я завернул их в тряпку, но кое-как, они торчат.
— Никто не увидит.
Минут через десять вернулся Стивен, из-под белого парика стекал пот.
— Господи Иисусе! — сказал он, когда ему объяснили, что предстоит сделать. — Мы рискуем оказаться на виселице из-за твоих естественных надобностей!
— Сам бы попробовал! — шикнул Пол. — Это же невозможно выдержать, Боже ты мой...
— Тише, — сказал Джереми. — Я провожу тебя в гостиницу и подожду.
Высокой хрупкой даме помогли выйти из экипажа. Ее юбка и плащ были такими свободными, что легко скрывали изменения в фигуре, произошедшие после отъезда из Плимута.
После нервных пяти минут они медленно двинулись обратно к дилижансу. На полпути они заметили, что Стивен и один из кучеров оживленно беседуют, скорее даже спорят, с толстым пожилым господином у дверцы экипажа.
Когда они приблизились, кучер — это был Маршалл, старший, — сказал:
— Ах, преподобный Мэй, сэр, возникли небольшие затруднения, так сказать. Надеюсь, ваша жена хорошо себя чувствует в поездке, сэр? Надеюсь, вас всё устраивает, мэм.
Пол не ответил, лишь неопределенный дернул головой.
— Видите ли, мистер Мэй, — продолжил Маршалл, — раз мы ожидали, что четвертый пассажир сядет в Торпойнте, а он не сел и передал записку, что появится в Лискерде, но и тут не объявился, то этот джентльмен, мистер Роуз, спасибо, сэр, так вот, мистер Роуз желает получить место внутри кареты, и думаю, будет правильно его предоставить.
— Мистер Джевелл наверняка появится, — сердито буркнул Стивен. — Он сказал мне...
— Осталось всего две минуты, сэр. И раз его не видно и не слышно...
— Мистер Джевелл заплатил за место? — спросил Джереми.
— О да, сэр, таковы условия, плата вперед.
— В таком случае не думаю, что вы вправе перепродавать его место.
Мистер Роуз, чье багровое лицо выглядело еще краснее в обрамлении седых волос, покосился над оправой очков в форме полумесяца.
— Прошу прощения, преподобный, мэм, прошу прощения, но раз место свободно, я решил, что могу его занять. Обычно я не возражаю против январского холода, но меня скрутила подагра, и я готов доплатить за место внутри. Надеюсь, вы примете меня в свое общество, и я вам сильно не помешаю. Разумеется, если пассажир появится...
Ему было за шестьдесят. Кожаные бриджи, высокие сапоги, синий сюртук с белым жилетом, ненакрахмаленный белый шейный платок, широкополая фетровая шляпа. Джереми онемел. Если этот человек поедет с ними, весь тщательно продуманный план обречен. Его нельзя будет даже повторить, ведь охранник увидит дырки, когда будет забирать ящики с деньгами. Если заметят неудавшуюся попытку, то во второй раз ее не предпримешь. И препятствие, неожиданное препятствие для их планов стояло перед ним, нависая всей огромной массой — крепкое, неустранимое, излучающее доброжелательность... и предрекающее провал. Конечно же, тот пассажир не появится, ведь его не существует. Они пришли к выводу, что привлекать к делу четвертого человека, не такого молодого, не столь же решительного и заинтересованного, будет ошибкой. Теперь они обнаружили, что это решение оказалось куда большей ошибкой.
— Должен признаться, сэр, — сказал Джереми, — что моя жена носит ребенка и уже страдает от последствий поездки. Единственное, что облегчает ей путешествие, это возможность занять еще одно место, чтобы прилечь. Я был бы весьма признателен, — обратился он к Маршаллу, — если бы вы позволили мне заплатить дополнительно, чтобы предоставить моей жене эти удобства.
Маршалл поколебался и покашлял в руку, чтобы скрыть смущение. Толстый мистер Роуз был сбит с толку — ведь все любезности он произнес только из вежливости, не рассчитывая, что их примут всерьез. Похоже, никто толком не знал, что еще сказать. Миссис Мэй оперлась на мужа в приступе слабости.