— Вам несказанно повезет, если вы станете ее супругом, — возразил Беллами. — Лили — чудесная, умная девушка.

— Не сомневаюсь. Но я никогда не женюсь на женщине, которой восхищаюсь.

Тут Спенсер не удержался:

— Вспомнили о благопристойности? Откуда это в вас? Может, нашли на поле боя?

— Может быть, — безразлично бросил Эшуорт. — Но вас я там точно не встречал.

Спенсер едва не задохнулся от ярости. Именно так и поступают негодяи — наносят удар в самое больное место. В юности он более всего на свете желал последовать примеру собственного отца и купить военное звание. Но когда тот умер, Спенсер стал герцогским наследником. У него внезапно появился титул и связанные с ним многочисленные обязательства. На поле битвы ему пришлось бы рисковать сотнями жизней, а не только своей собственной. Так что прощайте слава и громкие победы.

— А почему вы не можете жениться на Лили, Эшуорт? — спросил Беллами. — Вы ведь лорд, не так ли?

— Я недавно унаследовал титул барона, а в придачу пустошь, поросшую вереском, в Девоншире и дом, что сгорел дотла четырнадцать лет назад. Мне пришлось продать свой офицерский чин, чтобы выплатить долги кредиторам.

— Прошу прощения за то, что перебиваю, — вмешалась Амелия.

Простить? Да Спенсер готов был благодарить ее за это до конца дня. Он давно уже хотел сменить тему.

— Ваше имя сразу показалось мне знакомым, — продолжала между тем Амелия. — А когда вы упомянули о своем чине… Вы, случайно, не подполковник Сент-Мор?

— Он самый. И я знал вашего брата.

— Я так и думала. Он писал о вас в своих письмах и всегда рассказывал о вашей храбрости. Вы были… — ее голос сорвался, — вы были с ним под Ватерлоо?

— Только не в конце сражения. Он служил в другом батальоне. Могу вам сказать, что он был славным человеком и прекрасным офицером. Его обожали подчиненные и уважали командиры. Это большая честь для семьи и страны.

— Благодарю вас.

Леди Амелия, казалось, была удовлетворена этими словами, но Спенсеру они показались банальными и неубедительными. Какими-то заученными. Словно Эшуорту уже доводилось повторять их много раз. Наверное, этим объяснялась торжественная серьезность в его манере общения, коей не наблюдалось раньше. Спенсер его таким не помнил.

Впрочем, они редко разговаривали, учась в Итоне. Трудно поддерживать беседу, колотя друг друга.

— Где его тело? — неожиданно спросила леди Амелия. — Я имею в виду Лео.

— У меня дома, — ответил Беллами. — Мои люди приглядывают за ним до тех пор, пока не приедет гробовщик.

— Лили захочет его увидеть.

— Нет, миледи. Не захочет.

— Захочет, уверяю вас. И не важно, насколько сильно он изувечен. Я… — Голос Амелии снова сорвался. — Я бы дорого отдала за то, чтобы в последний раз увидеть Хью. Тогда мне было бы легче принять его смерть.

В этот самый момент Спенсер очень явственно ощутил присутствие леди Амелии д’Орси. Четверка вороных резко свернула за угол, экипаж накренился, и девушка прижалась к нему. Мягкая, теплая. Исходивший от нее аромат лаванды стал гуще, чем прежде. Она отстранилась, а на обнаженную кожу руки Спенсера над перчаткой упала капля. Леди Амелия плакала.

Плакала в абсолютной тишине. Слишком гордая, чтобы попросить назад носовой платок, который сама же отдала ему в саду. Рука Спенсера помимо его воли потянулась к карману, где прятался клочок батиста с вышитым на нем веселым орнаментом. Амелия сама была виновата в том, что осталась без платка, хотя он вовсе не требовался Спенсеру. И все же он упрямо не желал возвращать его.

— Стало быть, решено, — подвел итог Беллами. — На Лили женится Морленд.

— Я отказываюсь, — произнес Спенсер.

— Вы не можете отказаться.

— Только что сделал это.

Беллами подался вперед.

— Но ведь это прописано в уставе клуба. Как вы уже слышали, ни я, ни Эшуорт не подходим на роль мужа Лили. И если бы в последние несколько недель вы не сократили количество членов клуба до минимума, сейчас на руку Лили нашелся бы другой кандидат. Теперь вы представляете собой семь десятых клуба, и ответственность легла на ваши плечи.

— Не понимаю, — вновь перебила Беллами леди Амелия. — Как один человек может быть семью десятыми?

— Все дело в жетонах, миледи, — пояснил Беллами. — Видите ли, несколько лет назад Лео купил выдающегося жеребца. Осирис считался лучшим на скачках. Теперь он слишком стар, чтобы принимать участие в состязаниях, однако все еще очень ценен в качестве производителя. Многие джентльмены просили у Лео позволения привезти к Осирису своих кобыл, и Лео организовал клуб. Исключительно ради забавы. Если вы знали Лео, то должны помнить, как он любил хорошую шутку.

— О да, — ответила Амелия. — Будучи детьми, они с моим братом оторвали язык у церковного колокола, чтобы его звон не мешал им спать по воскресеньям.

Беллами улыбнулся:

— Да, это очень похоже на Лео. О каком из ваших братьев вы сейчас упомянули? О лорде Бьювеле? Или Джеке? — Амелия сразу не ответила, и на лице Беллами отразилось сожаление. — О… Господи, простите меня. Это ведь не тот, что погиб в Бельгии?

— Нет, я говорила не о Хью. И ни об одном из тех, что вы назвали. В шалости участвовал еще один мой брат — Майкл. Он сейчас служит на флоте.

— Ну и ну. И сколько же вас всего? — Задав этот вопрос, Спенсер тотчас же пожалел о нем. Что это на него нашло? Какое ему дело до семьи леди Амелии?

Чем дольше леди Амелия молчала, тем сильнее корил себя Спенсер: «Скверно, Морленд. Очень скверно». Он ведь умел вести вежливую беседу. Правда, не всегда. Во время бала, например, ему это не удалось. Да и после него тоже.

Наконец Амелия ответила:

— Изначально нас было шестеро. Теперь пять. И я — единственная дочь. — Она замолчала, ожидая очередной грубой реплики со стороны своего соседа, но, не дождавшись, посмотрела на сидевшего напротив мужчину. — Продолжайте, мистер Беллами.

— Итак, Лео заказал десять жетонов из меди и раздал их своим друзьям. Жетон давал своему обладателю право отправлять к Осирису кобыл. Но по уставу клуба жетон нельзя обменять, купить или подарить. Его можно лишь выиграть в азартной игре.

— В карты, — уточнила Амелия.

— Не только. В кости тоже. А еще они могут быть ставкой в споре. Эти бесформенные медные жетоны стали самой дорогой валютой в Лондоне. Каждому ведь хотелось заполучить частичку Осириса. Но еще больше джентльменам хотелось стать членами клуба. Среди представителей высшего света и не только стало весьма престижным именовать себя членом клуба «Жеребец». Ведь этот клуб включал в себя лишь десять членов, и обладание жетоном означало, что удача или ум их верные спутники. — Беллами бросил на герцога недобрый взгляд. — А потом появился Морленд и испортил веселье. Сейчас он является владельцем семи жетонов из десяти. Остальные три принадлежат мне, Эшуорту и Лео.

Подушки сиденья заскрипели, когда леди Амелия повернулась к Спенсеру.

— Но зачем вам это?

— Не удостоите леди ответом, ваша светлость? — протянул Беллами.

Спенсер упрямо смотрел в окно.

— Неужели это не очевидно? Я хотел заполучить коня.

— Но мистер Беллами сказал, что для получения потомства достаточно и одного жетона. Зачем собирать их все? Откуда такая жадность?

В голосе леди Амелии сквозило осуждение. В проигрыше брата она тоже винила его жадность.

— Меня не интересуют привилегии. Я хочу обладать Осирисом единолично и не желаю ни с кем делиться.

Беллами покачал головой:

— Вот вам и ответ, леди Амелия. Его светлости не нужна дружба и взаимовыручка. Ему нужен лишь конь. Вам придется делиться, Морленд, даже если вы этого не желаете. Моего жетона вы не получите. Разве только вырвете его из моих холодных безжизненных рук. Клуб «Жеребец» — детище Лео, и я не позволю вам уничтожить его наследие.

— Но вы не прочь женить меня на его сестре.

— Нет. Э… да, — досадливо протянул Беллами. — Я не то чтобы этого хочу. Более того, я очень жалею — и Господь тому свидетель, — что нет другой кандидатуры.

Из горла леди Амелии вырвался какой-то нечленораздельный возглас. Что это было — испуг? Разочарование? Смех? По крайней мере она больше не плакала.

Очевидно, Беллами тоже не сумел разгадать реакцию леди Амелии. Склонив голову набок, он с подозрением переводил взгляд с нее на Спенсера.