Дж. Валентайн - Танцуй для меня

Неожиданно перед моим лицом возникает высокий стакан, наполненный зеленой жидкостью.

— Что это такое? – ворчу я, осторожно принимая предложенное питье. И морщу нос, когда вдыхаю запах. От необычного сочетания ароматов меня начинает мутить.

— Это средство от похмелья, которое делает моя мать. Уверяю, это прояснит голову и поставит тебя на ноги.

С трудом сдерживая рвотные позывы в животе, я осторожно уточняю:

— Из чего же оно сделано?

— Просто немного зелени, чуть белка и горстка витаминов. Пей.

Кончиками пальцев он постукивает по днищу стакана, словно уговаривая меня последовать его совету. Я осторожно делаю первый глоток. Напиток одновременно немного горький и сладковатый, но он не слишком ужасен на вкус. От зернистой консистенции, как и от легкого аромата арахисового масла, меня начинает мутить, но я продолжаю пить, пока не опустошаю половину стакана, а желудок не угрожает опять взбунтоваться.

Вернув ему стакан, я ложусь обратно и закрываю глаза. А услышав, как Рансом ставит его на место и садится рядом со мной на кровати, вспоминаю про интересующий меня вопрос.

— Как ты попал ко мне в квартиру? – Настроение после ухода Энни у меня было скверным, и я чертовски надеялась, что из-за злости не забыла запереть дверь.

— Я взял запасные ключи, которые нашел в ящике с разным хламом.

Не знаю почему, но это кажется еще хуже того факта, что я забыла запереть дверь.

— Значит, ты просто взял их?

— По случаю крайней необходимости.

Я прокручиваю его слова в своей голове. По какой-то причине это кажется мне забавным. С этим мужчиной я занимаюсь сексом вот уже несколько месяцев, и он прежде никогда не заботился о том, чтобы узнать что-то обо мне, а теперь его вдруг стало заботить мое благополучие.

— Почему ты просто не попросил?

— А ты бы отдала их мне, если бы я попросил?

Как только я открываю глаза, то сразу же попадаю в плен его глаз. У него невыразительный, нечитабельный взгляд... и я не знаю, как бы поступила, если бы Рансом в действительности попросил меня.

— Думаю, этого мы уже никогда не узнаем.

— К сожалению, нет, — вздыхает он. Встав, он направляется в сторону двери и наклоняется, чтобы достать чистые простыни. — Сходи в душ. Я позабочусь здесь обо всем.

Я не спорю, потому что из-за своего отвратительного самочувствия мне просто необходимо немного времени наедине.

Не спеша принимая душ, я раздумываю над тем, что же чувствую по поводу того, что у Рансома есть ключи от моей квартиры. Я не давала их ему, а он взял без спроса. Поэтому я не могу определить точно, какие именно чувства испытываю от этого.

С одной стороны, меня бесит, что он набрался смелости без спроса взять ключи. Рансом фактически украл их, но разве это должно меня сильно удивлять? Я никогда не замечала, чтобы он был особо вежлив или озабочен чувствами других людей.

Но с другой стороны, я очень рада тому, что он здесь. Не знаю, что именно побудило его зайти... может, он решил нанести неожиданный визит? Но мне точно известно одно: он здорово помог мне прошлой ночью, хоть и не был обязан этого делать.

К тому времени, когда вода выключается, я наконец решаюсь позволить Рансому избежать лишних формальностей. Если забыть о чувстве неловкости, ведь он уже дважды видел меня не в лучшем состоянии, он хорошо заботился обо мне. Он остался, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке, и все еще находится тут.

Когда я возвращаюсь, то вижу Рансома, который опирается о столешницу и ждет меня. При виде меня в одном полотенце его глаза темнеют, а черты лица заостряются. Мгновение мы просто стоим и молча смотрим друг на друга. Я вдруг чувствую, что, несмотря на все проведенное вместе время, что-то упускаю. Нечто крайне важное, но, хоть убейте меня, я никак не могу понять, что именно. Это не впервые, когда меня одолевает такое чувство, и оно просто сбивает с толку.

— Ты разозлилась из-за того, что у меня есть ключи? — У него низкий голос, в нем отчетливо слышатся нотки беспокойства.

— Нет, просто удивилась. — Проходя мимо него, я хватаю расческу, и мы направляемся на кухню, где я начинаю расчесывать запутанные волосы, пока варится кофе.

Меня до сих пор мучает один вопрос, и я вновь задаю его, хоть и знаю уже наверняка, каков будет его ответ:

— Скажи, почему ты не попросил?

Губы Рансома кривятся, и он вновь повторяет вопрос, который задавал ранее:

— А ты бы отдала их мне?

Я уже знаю, каким будет мой ответ, но все же выдерживаю паузу, дабы обдумать все еще раз. И когда понимаю, что мой ответ неизменен, сообщаю ему:

— Нет, вероятнее всего, нет.

Его ответный взгляд становится красноречивее всяких слов и, в сущности, ясно дает ответ на мой предыдущий вопрос. Это заставляет до боли стиснуть зубы, дабы не наговорить чего-то лишнего, о чем я потом буду жалеть.

— Почему ты пришел прошлой ночью? Мы же вроде решили провести некоторое время порознь.

Рансом обходит столешницу, которая отделяет кухонную зону от гостиной, и наливает себе чашку кофе. Он предпочитает черный.

— Мне нужна причина?

— Нет. — Я качаю головой. Что-то подсказывает мне, чтобы я действовала осторожнее. Как только я это произношу, плечи Рансома, которые были до этого напряжены, слегка расслабляются, и от этого я испытываю некую неловкость. — Надолго планируешь задержаться?

Глядя на меня поверх чашки с кофе, он уточняет:

— Это что, вежливый способ попросить меня уйти?

— Повторяю, нет. Я просто пытаюсь поддержать беседу. И считаю, что вопрос вполне уместен.

В первую очередь, учитывая тот факт, что я не приглашала тебя. Все же я не произношу этого вслух. У меня складывается ощущение, что он в настроении выяснять отношения, а я не предоставлю ему такой возможности. Не с моим... подождите-ка. Что, черт побери, случилось с моим похмельем? Учитывая то немалое количество алкоголя, которое я выпила прошлой ночью, я должна была свалиться в постель прямо сейчас.

— Повтори, что было в напитке? — Я массирую виски, готовясь испытать ноющую боль, но единственное, что я чувствую, — это легкое, даже незначительное напряжение позади глазных яблок.

— Я же говорил, что он поможет. Да, на вкус и запах не очень, но всегда срабатывает, — ухмыляется Рансом. Отставив чашку на столешницу, он подходит и обхватывает своими большими ладонями мое лицо. Его большой палец поглаживает мою челюсть и, надавив на подбородок, заставляет запрокинуть голову назад.

— Я рад, что ты хорошо себя чувствуешь. Учитывая, в каком состоянии ты была вчера вечером, я не был уверен, что с тобой все будет в порядке.

— Неужели даже твой волшебный напиток мог не справиться с этим?

Он слабо улыбнулся из за моей попытки немного поднять нам настроение.

— Да, даже он. Это уже во второй раз, когда я вижу тебя в подобном состоянии. Первый раз — понятное дело. Ты веселилась. Но в этот раз все было иначе. Ты выглядела... расстроенной. В чем причина?

Я так легко начинаю тонуть в его темных глазах, которые буквально видят меня насквозь. Когда Рансом так на меня смотрит, я хочу рассказать ему все, выложить все свои секреты. Это комплекс принцесс. Внутренне желание иметь рядом человека, который может позаботиться обо всем и решить все проблемы. Но в этом и заключается проблема. Рансом не такой человек... правда ведь?

Несколько месяцев назад я бы сказала, что нет, он не такой. И была бы уверена в своей правоте на все сто. Теперь же я не знаю, что с ним делать.

— Узнала неприятные новости. — Я пожимаю плечами и вырываюсь из его захвата, желая закончить этот неприятный разговор. Я не хочу с самого утра портить себе настроение.

Я сжимаю в кулаке черную футболку с концерта группы "AC/DC"¹⁰ на его великолепной груди и тесно прижимаюсь к Рансому всем телом.

— Я ведь так и не поблагодарила тебя за то, что помог мне справиться с похмельем. Как ты относишься к тому, чтобы сейчас же вернуться в спальню, а там я показала бы, как сильно тебе благодарна.

Улыбка Рансома темная, опасная и такая сексуальная. Я с трудом перевожу дыхание, когда он отставляет чашку в сторону и оттесняет меня к коридору. Он дразнит меня легкими прикосновениями: скользит пальцем по моей щеке, проводит по нижней губе, а затем пробегает им от горла до груди, словно рисуя по ложбинке незримую линию. Когда мы оказываемся в спальне, он стремительно срывает с меня полотенце.