Стоять обнаженной перед Рансомом всегда захватывающе, я бы даже сказала, что это немного пугает меня. Я стою в ожидании хищного блеска его глаз, который всегда появляется перед тем, как мы собираемся заняться сексом. По выражению его глаз я всегда могу определить, в каком он настроении. Обычно он так агрессивен, но сегодня все иначе. Вместо этого я вижу его глазах лишь желание. Может быть, в их глубине и таится безудержная страсть, но, в основном, в глазах Рансома сейчас преобладает нежность, даже скорее безмятежность.
Словно он впервые по-настоящему видит меня.
Интересно, кого же он видит. Уверенную в себе женщину? Или женщину, которая пала так низко, что готова раздеваться перед другими мужчинами? Это тот страх, который будоражит мой разум каждый раз все сильнее, когда я выхожу на ту сцену. Какой нормальный парень полюбит женщину, которая танцует стриптиз, чтобы выжить? Которая без оглядки готова раздеться перед каждым, кто помашет у нее перед носом долларом.
Иногда меня саму воротит от самой себя, как же он тогда может меня любить?
Рансом сбрасывает одежду, роняя ее на пол рядом с моим полотенцем, и теперь мы оба стоим друг перед другом обнаженные. От вида его тела каждая моя частичка трепещет. Всего один взгляд — и я жажду его прикосновений. Я вздрагиваю, когда он обнимает меня и ведет к кровати. Затем я растягиваюсь под ним и, не отрывая взгляда от его глаз, мельком замечаю в них нечто, что заставляет меня остановится.
На краткий миг все обретает смысл. Возвращаться его заставляет не то, что он видит во мне, а то, что я вижу в нем. Он смотрит на меня с изумлением. С уязвимостью, которая наталкивает на мысль, что, будучи со мной, он получает нечто необходимое ему самому.
Внезапно я больше не вижу того мужчину, что вжимает в двери и резко входит в меня, заботясь лишь о собственных желаниях. Я вижу человека, которому нужно, чтобы о нем заботились. Человека, который может быть так же потерян, как была я со дня смерти матери. Не думая больше ни о чем, я распахиваю объятия и принимаю его в себя. И вместе мы ненадолго растворяемся в наслаждении телами друг друга.
Глава 18
Присутствие Энни просто сводит меня с ума. Я не могу избавиться от чувства вины за то, что избегаю ее. Сидя на заднем ряду на лекции по искусству, я попутно пытаюсь делать заметки, но это невозможно, когда она под любым предлогом оборачивается назад и смотрит на меня.
На прошлой неделе она написала мне, наверное, раз десять, поэтому я не выдержала и все рассказала Рансому. Он считает, что мне стоит смириться с произошедшим и попросить прощения. Знаю, он прав. Знаю, что поступаю мелочно, но я все равно чувствую себя преданной. Энни — мой единственный настоящий друг, и хоть я всегда знала, что после колледжа наши жизни пойдут разными дорогами, все равно надеялась, что мы сохраним близкий контакт.
Я никогда и подумать не могла, что, в конце концов, наши жизни будут проходить за тысячи километров друг от друга.
Я не идиотка. И прекрасно понимаю, что однажды она уйдет и мы никогда больше не увидимся вновь. Все обещания в мире будут бесполезны, когда она поедет в Калифорнию и начнет следующую главу своей жизни. Она собирается стать матерью, что до сих пор не укладывается у меня в голове, и в ее жизни больше не будет для меня места. В лучшем случае, мы иногда будем созваниваться по телефону или общаться по электронной почте, но все равно все не будет, как прежде. Мы не будем прежними.
Злясь на нее, я лишь понапрасну трачу наше время, но понятия не имею, как еще справиться со всем, что творится у меня внутри. Так что пока я намерена держать дистанцию.
Когда занятие подходит к концу, я быстро хватаю учебники и надеюсь, что смогу затеряться среди толпы покидающих аудиторию студентов, но Энни уже поджидает меня внизу лестницы. А я пока не готова к разговору с ней.
Достигнув последней ступени, я замечаю, как неуверенная улыбка появляется на ее лице, из-за чего у меня в голове появляется низкий гул.
— Мы можем поговорить минутку?
Энни не умеет скрывать своих чувств, поэтому несложно догадаться, что она глубоко ранена моим поведением. Тем не менее, я не стану, как бы мне этого ни хотелось, протягивать к ней руку, обнимать и заверять, что все будет хорошо. Отговорка слетает с моих губ до того, как я осознаю, что произнесла ее вслух:
— Я не могу. Мне необходимо поговорить с профессором Скоттом о финальном проекте.
Она пристально всматривается мне в глаза, выискивая там истину, и я уверена, она знает, что я лгу, но делает вид, будто не замечает этого.
— Ладно. Тогда, может, поболтаем позже.
Я натянуто улыбаюсь, ведь мы обе знаем, что это маловероятно. Тем не менее мы продолжаем притворяться.
— Конечно.
Моя хитрость не пройдет гладко, так как Энни уходит далеко не сразу. Если сейчас я задержусь, моя ложь выплывет наружу. Может, это именно то, чего она добивается. Пытается подловить меня в моей же собственной игре. Я ловлю ее косой взгляд, пока она аккуратно складывает бумаги в свой рюкзак, и это единственное подтверждение, которое мне требуется. Чертовка гораздо умнее, чем я думала.
Понимая, что мне следует до конца придерживаться своей фальшивой отговорки, я медленно направляюсь в сторону Рансома. Он сидит за столом, нагнув вниз голову, и медленно перелистывает огромную книгу по искусству.
Я прочищаю горло, чтобы он обратил на меня внимание, и, когда Рансом поднимает голову, его лицо озаряет лучезарная улыбка. Слишком уж лучезарная. Я стреляю глазами через плечо, и он, проследив за моим взглядом, замечает Энни. Его улыбка мгновенно становится сугубо профессиональной.
— Чем могу быть полезен, мисс Харт?
Я вообще не собиралась говорить ему. Мой план заключался в том, чтобы выждать до последнего момента, а потом просто приписать свое имя в самом низу списка с финальными проектами, но Энни поставила меня в безвыходное положение, ничего иного мне сейчас не приходит в голову.
Сделав глубокий вдох, я быстро произношу:
— Я записалась позировать для модельного класса миссис Джексон, и это будет моим финальным проектом.
Выражение лица Рансома меняется столь быстро, что я не могу понять, о чем он думает. Краем глаза замечаю Энни, стоящую за дверью, она ловит мой взгляд и усмехается, поднимая вверх большой палец. Я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться ей в ответ. Именно Энни подтолкнула меня к этому. Пусть я и злюсь на нее, но мне кажется правильным разделить с ней эту тайну, зная при этом, что подруга всегда поддержит меня.
Когда она уходит, я переключаю все свое внимание на Рансома, который изо всех сил старается не встречаться со мной взглядом.
— Я думал, что этим займется твоя подруга.
— Она собиралась, но потом передумала. И так как ее место было свободно, а я все еще не определилась со своим выбором, то решила сама этим заняться.
Откинувшись на спинку стула, Рансом оглядывает меня снизу вверх, а его большой палец непрерывно щелкает по ручке в его руке. Чем дольше он делает это, тем сильнее я ощущаю нарастающее между нами напряжение. Он расстроен. Не нужно быть гением, чтобы понять это.
— Почему ты решила раздеваться перед кучей народу?
Я замираю, он, должно быть, шутит. Почему бы из всех в кампусе именно мне этого не сделать? Ведь это как раз по моей части. Некоторые могли бы даже назвать это прогрессом. Раньше я раздевалась лишь частично, теперь же предстану перед всеми полностью обнаженной.
— Я не стыжусь своего тела, — говорю я. — Плюс, за это платят.
— Значит, ты делаешь это ради денег?
— Любой студент не против заработать дополнительные деньги, если есть такая возможность, верно?
В глазах Рансома вспыхивает протестующий огонь, который ясно демонстрирует его несогласие.
— Если тебе нужны были деньги, то следовало попросить их у меня. Совершенно необязательно для этого выставлять себя напоказ перед похотливыми мальчишками из студенческого братства.
Я смеюсь.
— Ты в самом деле думаешь, что парни из студенческого братства будут посещать художественный класс, чтобы увидеть обнаженную девушку? Им стоит только поманить пальцем — и все девчонки в округе сбросят одежду к их ногам.
— Думаю, ты упускаешь один важный нюанс.
— Какой? Что ты можешь не одобрить мой выбор? Я не желаю мириться с этим, — бойко парирую я. — Считаю, что предельно четко обосновала свой выбор.