— Ты стала настоящей дамой, Габриэла, — произнес он. Они с ним были родственниками, пусть и очень дальними, так что он имел полное право называть ее по имени. — Ты замужем?
— Разве станет замужняя женщина убегать в лес? — хмыкнула Габриэла.
— Конечно, если захочет найти здесь то, чего ей не хватает дома. Неужели ты забыла свое обещание?
— Какое обещание? — спросила Габриэла, хотя оба прекрасно знали, что ничего она не забыла.
— Ты сказала, что выйдешь за меня замуж и мы будем жить в лесу. Не помню, сколько нам тогда было? Десять и двенадцать, я думаю. — Он произнес это шутливым тоном, как бы давая понять, что это простое воспоминание дальнего родственника о невинных временах.
— Ты пришел, чтобы заявить о своих правах, Патрик? — спросила она.
Родители Патрика располагали небольшим, но процветающим поместьем, однако предки его были простыми фермерами, а Габриэла, о чем не раз напоминала ей мать, могла рассчитывать на брак с высокородным аристократом.
— Вполне возможно, — мягко заметил он.
Габриэла подумала об изящном бледнолицем Адриане Гранте и его роскошных поместьях. О смуглом и темпераментном Поле Тейлоре с его великолепным особняком.
Затем она взглянула на Патрика, и с плеч ее словно бы свалился тяжкий груз. Она одарила его ослепительной улыбкой.
— Хорошо, — сказала она.
И вновь закружилась в танце на толстом ковре из палых листьев.