– Конечно!
И они пошли по ступенькам вниз и до самого моря молчали. Зато уже на берегу, наслаждаясь прежним восхищением в его глазах, она почувствовала себя королевой, путешествующей инкогнито.
Они сидели с Женей в тени пальмы на старинной деревянной скамейке. Наташа немного задела его своим приятно загорелым плечом. Он вдруг обнял ее и стал целовать.
– Женя, Женя… ну хватит!
Но он уже не желал ничего слушать и слышать.
– Женя! Люди кругом…
Но, честно говоря, думать ей не хотелось.
– Женя, на нас все смотрят!
– Да дела нет до нас никому.
Когда она, запыхавшись, открыла глаза, перед ней было его лицо, а за ним море. Это было прекрасно. Как давно с ней не случалось ничего такого.
Наталья отодвинула его и ушла. Но влюбленные все – телепаты. Когда она дошла до входа в свой корпус, Женя уже сидел перед ним на велосипеде, небрежно упираясь одной ногой в бордюр, с огромным букетом сирени в руках. Она посмотрела на него и взяла цветы.
– Молодой человек, вы куда? – закричала дежурная. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь вперся в ее святая святых с велосипедом.
– Он со мной в мой номер, – с достоинством ответила Наташа.
Дежурная ошеломленно промолчала, потому что прекрасно знала Серова. А они стали отчаянно целоваться уже в лифте.
Мысли ее смешались, и опомнилась она уже через некоторое время, с телом, наполненным негой, как медом.
– Ты восхитительная! Ты чудная! Нежная! – Это говорил Женя. Боже, ей было в самом деле хорошо. Ей было чудно. Она блаженно вытянулась на простынях.
– А сколько сейчас времени?! – ворвалась в сознание дикая мысль. Ведь может приехать Серов.
Женя Савенко угадал ее мысли.
– Мы сейчас все расскажем твоему мужу и уедем вместе!
Она засмеялась. Как она была благодарна ему за эти глупые, но такие рыцарские слова. Как прозаична жизнь, как мало в ней рыцарей и бескорыстных пажей. Их на самом-то деле, наверное, и нет, просто под влиянием минуты некоторые люди могут выговаривать такие слова. А многие даже и этого не могут. Как ни печально, но теперь ей придется взять на себя роль отрезвляющего душа.
– Куда же мы с тобой уедем. Женя?
Он назвал ее родной город на Волге. Она удивилась.
– Как? Почему?
– Потому что я там служу. В летном полку, за рекой. Я старший врач полка. Мне там дали квартиру. Даже не квартиру, а целых полдома с отдельным входом.
– Я и не знала, – удивилась она. Все думала, Савенко мальчишка, а он – старший врач полка.
– И тебе это нравится?
– Честно говоря, уже нет. Солдат теперь мало, а летчики – ребята здоровые. Но пока я не жалею. Впервые в жизни у меня есть свой дом. Не родительская квартира, а дом. На отшибе, на краю летного поля. Во дворе два тополя и детская качалка. Мой предшественник был человек семейный, сделал для детей. И – ничего больше, только степь вокруг. Но знаешь, летом она так пахнет!.. Осенью я езжу охотится на уток.
Она радостно засмеялась.
– Рассказывай! Мне знакомо это все с детства. Это ведь моя родина. В этом городе на Волге я росла и училась, там закончила институт…
Женя удивленно смотрел на нее: он этого не знал.
– Правда?
– Конечно.
– То-то мне там хорошо, как нигде! Ну, значит, поедем в родные места. А я боялся, что ты москвичка, тебе в степи не понравится.
– Какой ты милый! – Она с умилением поцеловала его в лоб. – Но что я в степи буду делать? Ведь я там жила и сбежала. Кто я буду там, в твоих степях? Сумасшедшая тетка, погнавшаяся за любовником. Нет уж, Женечка, ты не глупи. Я тебя там за два дня разлюблю и сбегу ровно через неделю. Или через две недели ты разлюбишь меня.
Он сидел на кровати и смотрел на нее.
– И потом, у меня все-таки есть муж, – продолжала Наташа. – Я с ним живу, как бы там ни было. Он иногда поступает со мной непростительно, в этом ты прав, но когда долго живешь вместе, принимаешь любовь за неизменную величину и не идешь на поводу у сиюминутного желания разбить мужу голову чем-нибудь тяжелым.
Она усмехнулась, заметив в его глазах недоверие.
– Поживи с мое, узнаешь, что люди так и норовят сделать друг другу больно. Невозможно всегда оставаться ангелом, если в натуре им не являешься. Я поняла, свои желания подавлять нельзя, даже если они и выглядят перед другими по-свински. Подавление желаний приводит к раздражению, болезням и комплексу неполноценности. Поэтому самое лучшее, что можно сделать, когда близкие поступают вразрез с твоими желаниями – смириться и наплевать на то, что они делают. Или уйти от них. Два варианта. Я выбрала первый. Вот поэтому я и не виню ни в чем своего мужа. И поэтому я и была сейчас здесь с тобой.
– Так, значит, ты сейчас была со мной, чтобы отомстить мужу?
– Нет, конечно, нет. Я была с тобой, потому что я хотела тебя любить. И я тебе благодарна, хотя, милый Женечка, никуда с тобой не поеду…
Он все смотрел на нее, еще не понимая, всерьез она говорит или нет.
– Ну, вставай, пошли. – Она потянула его за руку. – Должен вернуться мой муж. И у меня, кстати, нет никаких угрызений совести на его счет.
– Ты ведешь себя так, будто знаешь, что мы не встретимся больше.
– Ну, не будь глупым. Мы решим, когда это лучше сделать. Не исключено, что я действительно приеду к тебе погостить, если захочешь. На пару дней.
Она накинула на себя невесомое платье и порадовалась, что не надо летом долго одеваться. Пока он тщательно завязывал кроссовки, она еще успела поставить сирень в хрустальную казенную вазу и с сожалением увидела, что, пока они предавались любви, некоторые роскошные кисти повяли.
– Я завел знакомство с садовником, – сказал Женя, видя ее огорчение, – и завтра у тебя в номере будет стоять целый куст. Он мне сказал, что все равно уже пора всю сирень срезать. Чтоб не торчали потом голые засохшие палки.
Ее умилило, что он еще не научился искусственно завышать цену своим поступкам.
Дежурная по корпусу, ядовито поджав губы, с негодованием наблюдала, как процессия с велосипедом гордо проследовала в обратном направлении. Наташа при этом вспомнила, как она выходила с Серовым после единственной ночи их любви в Лаосе, а о чем думал Женя, было неясно.
– Пора идти обедать, – сказала Наталья Васильевна, посмотрев на часы, когда они вышли. – Ты ходишь в первый зал или во второй?
– Во второй.
– Ну, понятно тогда, что я тебя не заметила. Вообще-то я проголодалась. – Она была на редкость весела сегодня.
– Я тебя провожу, но обедать не пойду. Спущусь на набережную и буду крутить педали до вечера. Или подойду к твоему мужу и объявлю, что безумно тебя люблю.
– Ну, Женя! Быть всегда правдивым полезно только в научных исследованиях, потому что в них всякий результат – результат. В обыденной жизни постоянно резать правду-матку – небольшое геройство. Тут ты должен брать пример с меня и с Серова. «Ни слова правды за целый день» – вот девиз нашего брака. Чем меньше правды, тем лучше. – Выражение ее лица изменилось и стало очень походить на мужнино. – Ах, какая ты умная, Наташа! Ах, как я люблю тебя, Наташа! Ах, как я хочу, чтобы ты поскорей уехала в очередную командировку, так как развестись с тобой у меня нет сил, а очень хочется перетрахать всех девиц, на которых я положил глаз!
Женя смотрел на нее почти с ужасом.
Она продолжала, с горечью скривив рот:
– Вот ты бы мог сейчас подвести меня к нашему столику, раскланяться с мужем, усадить меня рядом с ним и вежливо отойти?
– Нет. Если я подойду к вашему столику, я обязательно набью твоему мужу морду.
– Вот видишь. А мой муж мог бы это сделать вполне. Запросто. Из чувства большой любви.
Наташа вдруг опомнилась и взяла себя в руки.
– Не бери в голову, милый мальчик. Жизнь, к сожалению, очень длинная штука, в ней случается все. А теперь, чтобы не искушать тебя, давай простимся здесь, у порога. То есть у входа в это помещение, которое называется у них «обеденный зал номер один».
Они поднялись по лестнице, с двух сторон усаженной пальмами. Даже в зале между квадратными колоннами, стилизованными под мрамор, они тоже росли – в огромных деревянных кадках. Столовая была светла и, как всегда в начале сезона, наполовину пуста. Кто-то поставил на столы веточки только что распустившихся мелких роз. Вячеслав Сергеевич уже пребывал в одиночестве за их столиком у окна и коротал время над свежей газетой и бутылкой пива.
– Ну, прощай, дорогой! – нежно сказала Наталья Васильевна и чмокнула Женю в щеку. – Я очень рада, что смогла доставить тебе хоть минутную радость. И сама получила несказанное удовольствие. Ну, пока. – И, скользнув ласково ладонью по его красной майке, она спокойно пошла к Серову и села напротив. Женя постоял немного в дверях и, схватившись за щеку, осененную поцелуем, ушел.