– Ты плохо спала? Что-то бледной выглядишь. Надеюсь, это не мы тебе помешали? Мы старались потише!

И Вита томно потягивалась, как сытая кошка. В такие минуты Лиза готова была ее убить. Лизе казалось, что из них двоих сильнее увлечен Сергей, а Вита просто морочит ему голову. Разве такая девчонка способна на сильные чувства?! Однажды она не выдержала и выговорила Вите:

– Почему ты так себя ведешь?

– Как?

– Словно ты избалованный ребенок, а не взрослая женщина. Замужняя! Ты должна уважать мужа, а ты дразнишь его. Дерзишь.

– Ну и что? Сереже это нравится. Он любит меня баловать.

Лиза только страдальчески сморщилась: она даже про себя не могла назвать Сергея Валентиновича «Сережей»! Но однажды Лизе пришлось переменить свое мнение. Она вернулась из библиотеки страшно голодная и, поставив чайник, решила пригласить для компании Виту. Екатерина Леонтьевна оправилась в гости к дочери. Лиза открыла дверь и увидела, что Вита стоит у окна.

– Пойдем чай пить, – позвала Лиза. – Я мармелад купила.

– Я не хочу, спасибо… – тихо ответила Вита. Голос у нее был странный, и Лиза подошла поближе:

– А что ты тут стоишь в темноте?

– Я Сережу жду.

– Он не предупредил, что задержится?

– Нет… Я его со вчерашнего дня не видела… Утром я спала, когда он ушел…

– Ты что, плачешь?

Лиза не выдержала и обняла Виту за плечи, та тут же заплакала в голос.

– Вита, да ты что?!

– А вдру-уг… что-то случи-илось?..

– Да еще же совсем не поздно. Всего девять!

– Он обычно в семь прихо-одит…

– Ты что, с семи тут стоишь?

Вита только кивнула.

– Вот сумасшедшая! Послушай, он, наверное, к Ольге зашел. Там тетя Катя, он с ней вместе и придет.

– Он мог бы позвонить…

– Наверное, заговорился. Да он придет с минуты на минуту! Пойдем, попьем чайку. От того, что ты тут стоишь, он быстрей не появится.

– Я не могу! Мне кажется, пока я смотрю в окно, с ним ничего не случится.

– Вита, ну что ты, как маленькая…

– Не знаю! Я не знаю, что со мной! Я никогда такой не была! – Вита смотрела на Лизу с отчаянием. – Он словно на поводок меня привязал, понимаешь? Я как собака! Сказали: «Место!» – и я сойти не могу. Мне так без него плохо, ты не представляешь. Каждый раз как будто кусок души отрывается, такая боль!

– Господи… Бедная девочка…

И Лиза, чувствуя, что сама сейчас заплачет, изо всех сил обняла Виту, потом стала целовать ее зареванное лицо. Вита, засмеявшись сквозь слезы, тоже поцеловала Лизу:

– Спасибо тебе, спасибо! Ты такая милая! А я вечно тебя донимаю! Потому что боюсь…

– Чего ты боишься? – удивилась Лиза.

– Я всех вас боюсь! Мне так трудно! Все же чужое вокруг. А я никак не привыкну. Ты-то хозяйственная, домовитая. А я ничего не умею! И не успеваю ничего. Даже завтрак Сереже и то ты готовишь! Я только соберусь, а ты уже приготовила. Думаешь, я не понимаю, что ты была бы ему лучшей женой, чем я?

– Но любит-то он тебя, – растерянно произнесла Лиза. Такого она никак не ожидала. – Прости, я не знала, что ты так болезненно это воспринимаешь! Хочешь, я научу тебя готовить?

– Любит… Иногда мне кажется… Ты же слышала, как он меня называет? Басулька! Знаешь, что это значит? Безделушка! Понимаешь? Я его развлекаю, и все. Игрушка! Молодая, хорошенькая, горячая… Наиграется – и что потом?

– Вита… Что ты такое говоришь?

– Я же за ним целый год бегала! Проходу не давала! Мне стыдно было, а я ничего поделать с собой не могла. И вот, навязалась…

– Вита, послушай! – Лиза сглотнула ком, застрявший в горле, и продолжила, заглядывая Вите в глаза: – Он тебя любит. Ты совершенно напрасно мучаешь себя этими глупостями! Ты за ним год бегала, говоришь? А знаешь, что с ним было? Он же почти не спал! Так переживал, что даже похудел. До встречи с тобой это не человек, а одна тень была. А теперь он счастлив. И это благодаря тебе. Он прямо светится, когда на тебя смотрит!

– Ты правда так думаешь?

– Нет, я так не думаю. Я это каждый день своими глазами вижу. Он тебя любит. И перестань на пустом месте трагедию разводить! Ты за свое счастье должна каждую минуту Бога благодарить, а ты ерундой какой-то занимаешься. – Лиза хотела было еще добавить: «Не искушай судьбу», но не стала, а просто сказала: – Ну что, пойдем чай пить?

– Ладно, пойдем. И что это я в самом деле?.. Спасибо тебе. Ты мне как-то мозги прочистила.

Когда Сергей наконец появился, Вита не сказала ему ни слова упрека – только улыбалась, ластилась и с обожанием заглядывала в глаза, а Лиза вдруг испугалась, она подумала, что рано или поздно Вита останется одна – конечно, Сергей Валентинович уйдет первым, все-таки он старше на двадцать пять лет! И как Вита это перенесет? Улучив момент, она подошла к Сергею:

– Сергей Валентинович, я хочу кое-что вам сказать. Не могли бы вы заранее предупреждать Виту, что задержитесь? Она очень переживает. – И торопливо договорила, видя, как Сергей сдвинул брови: – Сегодня она весь вечер простояла у окна, дожидаясь вас. И даже плакала!

Сергей некоторое время мрачно смотрел на взволнованную Лизу, потом сухо сказал:

– Я буду иметь это в виду, спасибо. – И добавил, усмехнувшись: – Забавно, что это говорите именно вы. Вы же не выносите Виту.

– С чего вы это взяли? – воскликнула Лиза. – Я очень тепло отношусь к Витоше.

– Ну-ну, – усмехнулся Сергей и вышел в коридор, откуда тут же донесся визг и смех Виты. Он неожиданно поймал ее, выходящую из ванны, и подхватил на руки. С тех пор Сергей всегда предупреждал жену о своих возможных задержках и слегка ослабил натяжение того «поводка», на котором ее держал: конечно, он делал это сознательно, но слегка перестарался. Вите сразу стало легче, но с наступлением беременности она снова начала впадать в душевную «мряку», как она это называла. И хотя Лиза относилась к Вите гораздо мягче, чем раньше, она все-таки вздохнула свободно, когда та вернулась к отцу. И сейчас, засыпая в обнимку с котенком, которого они почему-то решили назвать Трофимом, Лиза снова задумалась о Вите: как-то она справляется, совсем одна? Здесь они нянчили Мариночку в шесть рук, а там один отец в помощниках. Может, отдала в ясли?

Вита справлялась. Она окончательно бросила учебу, нашла необременительную работу неподалеку от дома, постриглась, начала новую жизнь. Ни с какими яслями она не стала связываться: Аночка с радостью вызвалась помогать, ее дети выросли, муж умер… Далековато ездить из Медведкова, ну да ничего – и переночевать иногда можно. Так что помощница у Виты была. Вита старалась так заполнить свою жизнь, чтобы к ночи падать от усталости: она вычистила квартиру, разобрала книжные шкафы, перемыла всю посуду и перестирала всю одежду. Она убиралась каждый день и даже иногда мыла лестницу в подъезде, все шесть этажей. В доме царила идеальная чистота и порядок. Вита сознавала, что в этом есть что-то маниакальное, но ничего не могла с собой поделать.

А Николай так толком и не оправился. Он по-прежнему преподавал и продолжал готовить свой учебник, но в обыденной жизни путался, то и дело забывая какие-то мелочи. Он сознавал эту свою слабость и писал сам себе напоминания, развешивая листочки по всей квартире. «Ой, что-то совсем плох наш Аристафович!» – вздыхала Аночка, а Вита только хмурилась. Главная путаница была по поводу Верочки, Виктории каждый раз приходилось напоминать ему, что мама умерла. Иной раз Николай, умиленно глядя на внучку, говорил: «Витоша совсем большая стала, правда, Верочка?» – И Вита, переждав мгновенный спазм боли, нежно ему отвечала: «Да, папочка, Марина подросла», а он растерянно моргал, чувствуя неловкость, но не понимая почему. И видя, как отец силится вспомнить, что произошло, и страдальчески морщится, Вита с силой вонзала ногти в ладонь, сознавая: это наказание она заслужила.

Николай скончался после второго инсульта, когда Мариночке исполнилось четыре. Похороны были многолюдными, с долгими прочувствованными речами и множеством венков. Поминки организовали на кафедре, и Вита, посидев там немного, уехала домой, чтобы отпустить Аночку. Потом она машинально вымыла полы, рассеянно собрала игрушки, разбросанные дочкой, – та увлеченно рисовала цветными карандашами, подаренными Аночкой, на оборотах черновиков дедовой диссертации, выбросить которые у Виты не поднялась рука.

Вита стояла в дверях большой комнаты и смотрела на дочь, прекрасно сознавая, что только одна Марина держит ее теперь в этом мире. Девочка была очень похожа на нее в детстве: пепельные косички, серые глазищи с длинными ресницами, нежный рот – просто одно лицо. Любуясь дочерью, Вита невольно бросила взгляд в зеркало: бледное осунувшееся лицо, мрачный взгляд. Она чувствовала, как ожесточение овладевает ее сердцем – ожесточение, злость и обида на мужа: как мог он уйти, как мог оставить ее и дочку? Вита закрыла глаза, мгновенно раскаявшись в этих постыдных чувствах. «Это я виновата! – подумала она. – Поэтому они все меня покинули…» И мучительный страх за дочь овладел ее измученной душой: что ждет в будущем бедную девочку, такую трогательную и беззащитную, нежную и слабую? Разве сможет она защитить своего ребенка? Разве справится она с этой безжалостной и несправедливой жизнью?