— Бывает, — ответил ему Александр Алексеевич, — но неужели все до такой степени плохо? Разве конфликты между детьми не обычное дело?
— Обычное, — Настя постепенно успокаивалась, ощущая внимание к каждому своему слову. — Но не в этом случае. Она ничего не изменит сама. И я вижу только один выход — убрать ее из этой среды и поместить в другую. Там и сама она изменится.
— Вы в этом уверены, Настя? — поинтересовался Александр Алексеевич. — Не слишком ли кардинально?
— Да о чем вы говорите?! — практически закричал Артём. — Если они ее бьют, то мы разнесем эту гимназию по кирпичикам! Элитное же заведение, я сам там учился — и ничего подобного не было!
— Не бьют. Но давят морально. И как я уже сказала, друзей тут не появится…
— Забудь! Ника должна учиться постоять за себя!
— Нет, Артём, она не сможет с этим справиться. Не сейчас, не в этом возрасте и не в этом коллективе — даже взрослому человеку тяжело устоять против всех. Ребенку это вообще не под силу.
— Забудь! — упрямо повторил Артём. — Куда ты ее хочешь отправить? В среднюю школу, где никакого отбора нет? Думаешь, там дети добрее?
— Не добрее, — Настя старалась не раздражаться в ответ на его раздражение. — Дети везде в среднем одинаковые, но Вероника придет в другой класс без шлейфа в виде своих поступков и устоявшихся правил. С кем-то она неизбежно будет ссориться, но с кем-то подружится — так и должно быть.
Артём подумал немного и ответил уже спокойнее:
— Я против. Во-первых, уровень образования в гимназии намного выше, чем в других школах города. Во-вторых, среди тех детей она все равно будет выглядеть белой вороной — многих ли привозит в школу личный водитель?
Настя теперь объясняла только ему, потому что Александр Алексеевич задумчиво молчал:
— Во-первых, ее можно будет вернуть обратно в гимназию, но потом, лучше через несколько лет. Тогда уже все изменится. Во-вторых, она уже белая ворона, ну так и что она потеряет? Дай сестре шанс обзавестись друзьями среди сверстников! В конце концов, если я окажусь неправа, то переведете ее обратно!
— Я против!
Александр Алексеевич уже поднял трубку внутреннего телефона:
— Маргарита, подготовьте мне список школ города — отзывы, специализация, все, что может быть важно… Да, район значения не имеет. Как быстро? До конца учебного года…
— К следующей четверти, — уверенно перебила Настя.
— Нет, Маргарита, к понедельнику.
— Да что вы творите? — Артём развел руками. — Ну ничего себе, как ты быстро подмяла под себя и отца! Я восхищен! Уже твое мнение стоит выше моего, что дальше?
Обвинение было несправедливым — и Артём сам это знал. Просто в порыве высказался. Но Настя вдруг вспомнила его вчерашние слова о ней, поэтому набралась смелости и выдала:
— Точно. Манипулирую ребенком, чтобы тебя со свету изжить. И делаю это из чисто эгоистических соображений, а не в интересах Вероники.
И он вдруг сдался — даже руки вверх поднял, уже улыбаясь:
— Ладно, мир. Но, отец, посоветуйся сначала с психологом.
— Я так и собирался поступить. С чего ты взял, что я твое мнение не учел? Я только попросил секретаршу составить список, а ты уже выводы сделал. Но лично мне кажется, что Анастасия права… — поскольку Артём снова поморщился, Александр Алексеевич намерился закрыть тему: — Ладно, пока на этом закончим. Обещаю, что никаких поспешных решений не приму, но интересы восьмилетней девочки поставлю выше желания самоутвердиться двадцатипятилетнего оболтуса.
— О, кстати, про оболтуса! — переключился Артём. — Я приехал спросить, почему не переведена плата за следующий триместр. Я больше не учусь в США?
— А ты еще учишься? Переведу, не волнуйся, просто закрутился. Но это уже третий вуз, в котором ты числишься, увидит ли свет хоть один твой диплом?
— Спасибо за третий вуз, пап. И за то, что никогда не вспоминаешь о дипломах.
— Не за что, сын, мне бы такое и в голову не пришло. Вечером увидимся.
— Сомневаюсь, — Артём махнул на прощание рукой и направился к выходу. — На вечер у меня слишком много планов, чтобы случайно оказаться дома.
Настя поспешила за ним, чтобы вернуться вместе, но думала теперь уже не о Веронике — нет, эта холодность ей не почудилась. Они всегда так общались: называли друг друга «папа» и «сын», но их темы сводились только к деловым вопросам. И эта совсем не родственная отчужденность исходила не только от Артёма, но и от Александра Алексеевича.
В машине Настя и Артём отвернулись в разные стороны и не произнесли ни слова.
— Тё-ё-ёма! — вылетела Вероника в коридор, чтобы их встретить.
— Так! — он разыграл строгость. — А ты почему еще не собрана? Едем сначала в кафе, а потом на площадь — там уже горки установили и ледяной дворец выстроили, видела? И в детский центр заглянем, где автоматы.
— Но ведь ты же не предупредил! — она и возмущалась, и радостно подпрыгивала на месте.
— Сейчас предупреждаю.
Настя не могла не вмешаться:
— Подождите-ка, а как же уроки?
Вероника насупилась, и Артём разъяснял ситуацию только сестре:
— Это Настя специально говорит — обиделась, что мы без нее едем развлекаться.
— Я не поэтому! — негодовала Настя.
Но Вероника тоже сосредоточилась и ответила тем же тихим голосом, будто Настя и не слышала:
— Тём, тогда давай ее с собой возьмем. Чтобы она не обижалась! И забыла об уроках.
— Придется, — вздохнул Артём.
— Подождите-ка, — Настя не отступала. — Предлагаю быстро выполнить задания и потом уже…
Артём выпрямился и посвятил ей свое изумление:
— Да что ты заладила — уроки, задания? Я скоро уеду, а один разок можно домашку и не выполнить — она все равно в своей гимназии последнюю неделю доучивается.
— Что?! — вылупила на него глазенки сестра.
— Артём! — Настя сама вздрогнула, перейдя на тот тон, которым мать разговаривала дома, когда была не в настроении. — Это ведь еще нерешенный вопрос! Вероника, — она наклонилась и заговорила мягче — теперь поднятую тему надо незаметно закрыть, поэтому повторила специально для девочки: — Это еще нерешенный вопрос.
— Тебя переведут в другую школу, — без зазрения совести добивал Артём. — Нерешенный вопрос пока только один — в какую. Это идея Насти, если тебе интересно.
— Но я не хочу в другую школу, — девочка растерялась. — Почему меня в другую школу? Я ведь там никого не знаю…
Настя твердо вознамерилась дать ему оплеуху сразу после того, как Вероника убежит наверх, чтобы натянуть свитер и теплые штанишки, а до тех пор придется выплывать из текущей ситуации:
— Вероника, Юрию Владимировичу удобнее возить тебя в другую школу. И там не будет столько английского! Я подумала, что тебе понравится учиться там, где меньше английского, — девочка неуверенно кивнула, но до сих пор хмурилась. — И там все по-другому: другая форма — не такая красивая, как сейчас у тебя, на доске там пишут мелом, а не маркером, а стены старые, как в средневековом замке. И еще сами дети там дежурят — вытирают доски, а иногда и моют парты…
— Просто красота! — задрал Артём глаза к потолку. — Рай для пролетариата.
Но зато Вероника заинтересовалась:
— Ладно! Но если мне там не понравится, то я вернусь в гимназию!
— Конечно. Только это еще нерешенный вопрос…
— Ура! Я пойду в другую школу и буду писать мелом! — Вероника с этим ревом и улетела наверх.
И едва только Настя с Артёмом остались наедине, как тут же повернулись друг к другу:
— Ну что, училка, война?
И тут ей стало невыносимо смешно. Оттаскать его за ухо — вообще не вариант, но вот сказать правду… потом она еще поглядит, как он отходить будет!
— А вот ты манипулируешь ребенком ради своих целей! Прикрываешь заботой о ней собственную недолюбленность!
— Так это я манипулирую? Я?!
— У тебя же просто ревность, Артём! Кто-то посмел претендовать на твою роль в ее жизни? А вдруг она и вовсе забудет старшего братика? — Настя на этих словах надула щечки и изобразила капризного малыша. — «Я хочу, чтобы Ника няшкала только Тё-ё-ёму! Я хочу, чтобы только Тё-ё-ёма принимал решения, касающиеся Ники!». Такая глупая ревность простительна ребенку, но уж никак не взрослому парню! Выбирай: или позволь ей обзавестись другими близкими людьми, или сам оставайся тут, чтобы быть рядом.