Бренда Джойс - Темный огонь

– Через банки? – недоуменно переспросил граф.

– Да, через жестяные, – подтвердил Чед.

Граф видел, что Чеду очень хорошо в обществе Джейн. И он подумал о том, что мальчик отчаянно нуждается в матери, что суровая гувернантка Рэндал даже отдаленно не может заменить ее. Но Ник отбросил эти мысли. Одного брака – в особенности такого, какой был у него, – достаточно на всю оставшуюся жизнь.

Описав круг по лесу, они с Чедом выбрались на тропинку, ведущую назад, к конюшням. Они ехали рядом, молча, их лошади время от времени мягко пофыркивали. Лучи послеполуденного солнца просачивались сквозь густую листву, роняя пятна света на стволы деревьев. Лес сверкал. Где-то впереди журчал по камням ручей, и оттуда же вдруг донеслись звуки смеха и всплески воды.

– Папа, в ручье кто-то купается! – воскликнул Чед.

– Наверное, фермерские ребятишки, – предположил граф, не слишком обратив внимание на слова сына. Он думал о том, что сейчас оставит мальчика дома, а сам отправится на поиски Джейн. Ей не следует уходить надолго, не сказав ни единой душе в доме, куда, собственно, она направляется.

Они выехали на большую поляну, поперек которой протекал ручей. Граф увидел, что он был прав: на берегу, у самой воды, стояли два мальчишки, ловившие рыбу. Граф узнал Джимми, племянника старшего конюха, и его двоюродного брата, бывшего на несколько лет старше… пожалуй, этому парнишке уже сравнялось пятнадцать. А потом он увидел ее.

Дернув поводья, он резко остановил коня.

Джейн стояла у ручья в дальнем конце поляны, в тени деревьев. Как и мальчишки, она зашла в воду по самые бедра. Как и мальчишки, она держала в руках удочку, сделанную из ветки. Как и мальчишки, она вымокла насквозь, до самой макушки. Но на этом сходство заканчивалось.

Блузка и сорочка Джейн от влаги стали почти прозрачными. Они облегали ее молодую грудь, как вторая кожа. Никто не мог бы принять ее за мальчика, никто не смог бы усомниться в том, что перед ним – женщина. Юбка Джейн прилипла к ее ногам, очерчивая стройные бедра и то, что было между ними. Девушку вполне можно было счесть просто обнаженной.

– Джейн! – заверещал Чед. – Джейн! А я тоже хочу ловить рыбу! Папа… папа, можно мне поудить?

Граф был настолько ошеломлен представшим зрелищем, что на время лишился дара речи. А потом почувствовал, как в его душе медленно разгорается горячая, обжигающая ярость. Он взглянул на Джимми и его кузена и каким-то чудом сумел сдержаться.

Джимми было всего двенадцать лет, и граф не обратил на него внимания. Но его кузен… это уже было совсем другое дело. Рыжеволосый парнишка стоял совсем рядом с Джейн; на него падал яркий солнечный луч. О… нет, он не был невинным мальчиком. Он выглядел почти взрослым юношей – высоким и худощавым… почти таким же высоким, как граф. Он что-то говорил Джейн и ухмылялся при этом. Джейн смеялась. Но при звуке голоса Чеда рыбаки замолчали и уставились на всадников.

– Папа, давай рыбу ловить!

– Нет, Чед, – сказал граф, и в его голосе прозвучал такой недвусмысленный, решительный отказ, что Чед сразу замолчал. – Выбирайтесь из воды, Джейн!

Улыбка Джейн угасла. Граф видел, что девушка смущена. Сердце графа забилось вдруг тяжело и часто. Он наблюдал, как Джейн переходит ручей вброд. Ее длинные-длинные ноги были слишком хорошо видны, мокрая юбка обрисовывала каждую выпуклость ее женской плоти, когда девушка карабкалась на берег. Рыжий парень тоже не отводил от нее глаз. И смотрел он отнюдь не с детским интересом. Граф прекрасно видел, как приподнялись между ног штаны рыжего…

– Дерьмо… – прошипел он сквозь зубы.

Джейн остановилась в нескольких ярдах от него.

– Все это, – прорычал граф, – в высшей степени возмутительно.

Джейн удивленно моргнула.

Граф тронул гунтера с места и приблизился к Джейн; и, прежде чем девушка успела шевельнуться, он потянулся к ней и, подхватив, забросил на спину лошади перед собой – так, словно Джейн была каким-то мешком с картошкой!

Джейн попыталась вырваться.

– Сэр! Я не позволю… Да как вы смеете обращаться со мной…

– Не позволите? – поинтересовался он, говоря ей это прямо в ухо. Но он уже и сам понял, что делать этого не следовало. Потому что безупречная попка Джейн очутилась как раз между графскими ногами, и это было для нее не самым удачным местом. Еще минута-другая, и штаны графа не выдержат напряжения.

– Сиди спокойно!!!

– Я вам не ребенок! – продолжала скандалить Джейн. – Вы не смеете обращаться со мной подобным образом!

Он обхватил ее рукой за талию, не давая девушке возможности вертеться.

– В таком случае, – пробормотал он, наклоняясь к ней поближе, – почему вы сами вынуждаете обращаться с вами именно так?

Джейн чувствовала себя униженной.

Граф снял ее с лошади на глазах у Томаса, стоящего на парадном крыльце, а потом, схватив за руку, поволок в дом, через холл, в библиотеку, ногой закрыв за собой дверь с таким грохотом, что эхо прокатилось по всему дому.

Граф Драгморский был в ярости.

– Я же просто ловила рыбу! – задохнувшись, проговорила Джейн. Ей самой показалось, что ее голос звучит как-то странно. И она отчаянно покраснела.

– Ловила рыбу. – Он произнес это таким тоном, что можно было подумать: Джейн валялась на спине, задрав юбку, точь-в-точь как Амелия! Граф шагнул к девушке, и она шарахнулась прочь, но он мгновенно поймал ее за руку и развернул так, что она очутилась спиной к его груди. А потом граф подтолкнул ее вперед, и Джейн очутилась перед огромным зеркалом, стоящим на столике в стиле Людовика XIV.

– Ну, что вы видите? – резко спросил он.

Прежде всего Джейн увидела в вышине позади себя лицо графа, искаженное гневом. Их взгляды встретились.

– Не на меня смотрите! – пробурчал граф сквозь стиснутые зубы. – Полюбуйтесь на себя, Джейн! – И он как следует встряхнул девушку.

Перепуганная, Джейн повиновалась.

И тут же смертельно побледнела.

Расширенными глазами она уставилась на свое отражение. Да, выглядела она… Ее волосы превратились в перепутанную гриву, не меньше трети их давно выскользнули из косы. А потом Джейн заметила собственную блузку… и на ее щеках вспыхнули яркие розовые пятна.

Грудь была прекрасно видна сквозь мокрую ткань.

Она была не просто видна. Крепкие полушария, как зрелые дыни, торчали дерзко и вызывающе. Твердые соски натягивали блузку. Джейн в зеркало посмотрела на графа и увидела, что он следит за движениями ее глаз. И он так крепко держал ее… Джейн покраснела гуще. Граф отпустил ее и резко отошел в сторону.

– У вас вообще есть чувство приличия? – проскрежетал он. Джейн открыла рот, чтобы ответить, – но тут же закрыла его снова.

– Вы что, думаете, что вам двенадцать лет? Неужели вы не заметили, как этот рыжий тип смотрел на вас? Вы что, поощряли его? Еще несколько минут – и он бы просто на вас набросился… и задрал бы юбки вам на голову! – загремел граф, снова хватая Джейн.

– Приличия? – смогла наконец выговорить Джейн. И тут же в ее душе вспыхнуло негодование. – Вы будете мне говорить о приличиях?!

– Вы что, оглохли?! – заорал граф, тряся ее.

– Это вы оглохли! – заорала в ответ Джейн. – Уж конечно, я его ни в чем не поощряла, мы просто ловили рыбу!

Они бешено уставились друг на друга.

– Мы обсуждаем ваше поведение, а не мое, – заявил граф.

– А следовало бы обсудить ваше! – нахально заявила Джейн. – Это вы, а не я оставляете кругом грязь; это вы принимаете в доме любовницу, ни от кого не скрываясь, это вы… – Она умолкла, поняв, что заходит слишком далеко.

Руки графа дрогнули.

– Ну, что я еще? Прошу вас, продолжайте! – Голос графа звучал мягко и угрожающе.

– Извините… – Джейн покраснела и глубоко вздохнула.

– Это я убил свою жену, да? – промурлыкал граф. Джейн вытаращила глаза.

– Нет! То есть я хочу сказать, я об этом и не думала!

– Вот как? Так, значит, вы считаете меня виновным в чем угодно, кроме главного пункта?

Джейн закусила губы, отчаянно сожалея о том, что вообще решилась противоречить, а в особенности о том, что нечаянно задела его самое больное место.

Граф безрадостно улыбнулся и отпустил девушку.

– Поскольку я человек взрослый, – сказал он, – я, черт побери, делаю то, что хочу и когда хочу, и, честно говоря, дорогая, меня давным-давно уже не интересуют такие глупости, как приличия. – Тут его голос стал жестче. – Но вы – это совсем другое дело. Надеюсь, Джейн, вы меня поняли?