– Как только вы позавтракаете, мы отправимся к портнихе, – донеслось до Джейн.
Джейн робко села. «Мы». Он сказал – «мы». Так он сам повезет ее к портнихе? Джейн знала, что это ужасно глупо с ее стороны, но ее взволновала мысль об этой поездке… пусть даже граф будет непрерывно ругать ее за то, что случилось между ней и Линдлеем!
И день вдруг показался девушке прекрасным и солнечным.
– А нельзя ли нам проехать через Гайд-парк? – спросила Джейн, радостно улыбаясь, когда они с графом садились в карету с дерзким черно-золотым гербом Драгмора на дверцах.
Граф постучал в потолок.
– Джеймс! Поезжай через парк, а потом на Бонд-стрит. Джейн посмотрела на него счастливыми глазами. Граф не смог сразу отвести взгляд. Девушка выглядела такой радостной, такой веселой… и граф тревожно отодвинулся от нее подальше. Как он мог ее ненавидеть?
«Ты – развратный ублюдок, – сообщил он себе. – Ты просто не в состоянии ее ненавидеть, и в этом-то и заключается проблема».
Джейн почувствовала, что граф смягчился. И преисполнилась решимости изменить его мысли, заставить его забыть о проступке, сделать его счастливым. Джейн знала, что это в ее силах. Если бы он только позволил ей любить его!
– Посмотрите! Правда, они прекрасны?
Граф посмотрел на двух всадников на великолепных породистых лошадях; дама, сидящая боком, являла собой изумительное зрелище. Ее платье переливалось пурпуром. И леди, и ее кавалер были отличными наездниками, они мчались через парк легким галопом. На аллеях виднелись и другие верховые, а также легкие коляски, парные экипажи, несколько пешеходов.
– Сейчас можно ездить в Гайд-парк перед чаем, – бросил граф.
– Похоже, это довольно весело, – задумчиво произнесла Джейн.
Граф искоса глянул на девушку и увидел, что на ее лице написано искреннее любопытство. Почувствовав его взгляд, Джейн улыбнулась ему; он отвернулся. Но призадумался. Девушка была дочерью актрисы, она выросла за кулисами лондонских театров. Каким было ее детство? Ее манеры были безупречны, да… но графу вдруг пришло в голову, что она совсем не знала развлечений, принятых в высшем обществе, потому что не была вхожа в свет. И тут он понял, что сочувствует Джейн и тревожится за нее.
Портниха ждала их. Ник прежде всего объяснил, что девушка – его подопечная, что она внучка покойного лорда Вестона, герцога Кларендонского. И ей нужен полный гардероб: шелковые и бархатные амазонки, атласные платья для чая, вечерние туалеты из бархата и парчи и так далее.
– Но турнюры должны быть небольшими, – поспешил добавить он, зная, что в пышном турнюре Джейн при ее худощавой фигурке будет выглядеть глупо.
Не доверяя Джейн после того, как она потерпела фиаско, появившись в ужасающем платье своей матери, Ник сам выбирал ткани для ее нарядов – в то время как Джейн следила за ним широко раскрытыми глазами.
– Это и вот это, – говорил он, показывая на отрезы бледно-голубого и мятно-зеленого шелка. – Для вечернего туалета – серебристое. Вот этот розовый и вот этот. – Он бросил взгляд на Джейн. – Думаю, вы вполне можете носить изумрудный цвет и сапфировый. – Он приложил ткани к ее коже, оценивая эффект и стараясь не замечать ее полных обожания глаз. – Да, пожалуй подойдет.
– Как насчет красного? – спросила портниха.
Он посмотрел на огненно-алую ткань и нахмурился.
– Нет, это – ни в коем случае. Может быть, винно-красный… но не алый и не королевский пурпур.
А потом он оставил Джейн у мастерицы на несколько часов для снятия мерок и прочего. Но весь день перед ним как наяву стояли ее восторженные глаза.
Потратив массу времени на примерки и подгонки, Джейн опоздала к обеду. Для девушки сразу, следуя распоряжениям графа, подобрали несколько готовых платьев, кроме заказанных на будущее, и переделали по ее фигуре. Джейн пришлось обедать в одиночестве; она еще поглощала холодного цыпленка и кресс-салат, когда в столовую вошел граф, одетый для прогулки. Джейн неуверенно улыбнулась ему.
– Не хотите ли поехать в парк? – ровным тоном спросил он.
Джейн чуть не упала в обморок.
– Хочу!
– Я буду ждать вас в кабинете.
Джейн, мгновенно потеряв интерес к еде, помчалась наверх, чтобы переодеться в серую амазонку. Руки девушки дрожали от волнения. Она гадала, сказать ли ей графу, что она не умеет ездить верхом, но в конце концов решила ничего не говорить. Граф ведь тогда мог передумать, а Джейн готова была умереть, лишь бы не упустить возможность провести день вместе с Ником.
Увидев предназначенную для нее лошадь, Джейн решила, что она огромна. Джейн осмотрела седло и подумала – а какого черта?! Разве она не актриса? Она каждый день видит, как другие ездят верхом, и у всех это отлично получается. Так неужели она не справится?
Но, очутившись в седле, она инстинктивно вцепилась в него, боясь свалиться. Голос графа, раздавшийся у нее за спиной, заставил Джейн опомниться, и она взяла в руки поводья. И изо всех сил постаралась выглядеть беспечной.
– Конь очень спокойный, не тревожьтесь, – сказал граф, окидывая девушку пристальным взглядом. – Вы немного боитесь?
Джейн улыбнулась от уха до уха:
– Нет конечно!
Выражение лица графа смягчилось.
– Ну, вперед!
Глубоко вздохнув, Джейн хлопнула пятками по боку лошади и с удивлением обнаружила, что та сразу же пустилась иноходью следом за крупным гунтером графа. Джейн улыбнулась. Оказывается, это не так уж и трудно. То есть это совсем легко!
Они спокойно, неторопливо проехали по Нью-роуд. Граф молчал, и Джейн ничего не имела против этого. Она была слишком занята тем, чтобы приспособиться к ходу лошади и разобраться, что и как делают с поводьями, чтобы заставить животное слушаться. Джейн, вообще-то, знала, что она должна дергать за правый повод, если ей нужно повернуть вправо, но когда она провела краткий эксперимент, то никаких результатов не получила. К счастью, ее конь просто следовал за графским, так что Джейн пока что оставалось лишь удерживаться в седле, что весьма облегчало ее задачу. К тому же она могла, не отвлекаясь, во все глаза смотреть на графа, хотя и видела лишь его широкую спину.
Они въехали в Регент-парк. Джейн тут же увидела направлявшуюся к ним пару на лошадях. На женщине была красная бархатная амазонка и изысканная черная шляпка с прозрачной вуалью. Ее кавалер выглядел безупречно в темно-зеленом камзоле, бриджах и сверкающих ботинках. Когда пара поравнялась с Джейн и графом, девушка повернулась, вытянув шею, чтобы как следует рассмотреть их, – и обнаружила, что всадники, в свою очередь, рассматривают ее и графа. А в следующее мгновение поняла, что она сама их совершенно не интересует. Они таращились на графа. Он вежливо кивнул им. Они тут же задрали носы и сделали вид, что не замечают Ника. Джейн была ошеломлена и напугана. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но, увидев ярость на лице Ника, промолчала.
Мимо проехал парный двухколесный экипаж. Джейн заглянула в него и увидела двух мужчин в прогулочных костюмах и даму в твидовом жакете. Они тоже уставились на Джейн и Ника, но Ник теперь не смотрел ни на кого. А троица в экипаже явно была потрясена. Женщина картинно задохнулась и, поднеся к губам затянутую в перчатку руку, громко прошептала своим сопровождающим:
– Это он! Властелин Тьмы! Вы знаете, он… – Дальнейшего Джейн не расслышала.
Сердце Джейн отчаянно заколотилось. Она осторожно посмотрела на графа. На его смуглом лице играл легкий румянец, словно граф долго пробыл на открытом солнце.
– Я их ненавижу! – выпалила Джейн, не успев сообразить, что говорит.
– Перейдем на галоп, – предложил граф ровным, невыразительным тоном, заставляя своего коня прибавить ходу.
Прежде чем Джейн успела выкрикнуть: «Подождите!» или хотя бы подумать над новыми трудностями, ее лошадка помчалась следом за удаляющимся графом. Джейн умудрилась не завопить во все горло. Она просто изо всех сил вцепилась в седло.
Она совсем забыла про поводья, и они, выпав из ее рук, свободно повисли вдоль боков лошади. Конь тут же почуял свободу, взволновался и ускорил шаг. Граф услышал топот и обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, что смертельно побледневшая Джейн соскальзывает с седла.
– Черт побери! – выкрикнул граф, стремительно разворачивая своего гунтера и соскакивая на землю. Он опустился на колени рядом с Джейн, прямо на грязную дорожку. Джейн уже приподнялась на локте. Она посмотрела на графа и вспыхнула.