— В районе сонной артерии?
— Нет. Делали рентген шейных позвонков, нашли бы.
»Тварь… блефовал». Артему стало еще противнее от самого себя.
— Доктор, а ее можно увидеть?
Врач засомневался.
— Она спит, ввели успокоительное, антишоковая терапия.
— Обещаю не будить.
— Хорошо. Пять минут. Вещи принесли?
Врач показал на пакет в руках у Артема.
— Это хорошо. А то поступила без одежды. Оставьте сестре.
— Иван Семенович! — в коридор из соседней палаты выглянула медсестра. — У Горлова кровотечение, скорее.
Врач коротко кивнул и поспешил уйти.
Артем осторожно приоткрыл дверь палаты.
Аля лежала на крайней кровати, у входа. Бледное до синевы лицо, под глазами залегли черные тени, на скуле багровел огромный синяк. Поперек тонкой шеи — темный след от удавки, пальцы рук, забинтованы.
Сердце заболело от жалости, Артем стиснул кулаки и чуть не застонал.
Осторожно поставил пакет у кровати, бережно убрал со лба прилипшую прядь. «Прости, маленькая…». Сам не понял, то ли шепнул это, то ли просто подумал. И ушел.
Артем приходил каждый день. Разговаривал с врачом, приносил лекарства, что тот рекомендовал, фрукты и конфеты. Пока Аля спала под действием лекарств — заходил к ней и тихо сидел у постели. Но как только девушке позволили проснуться — просто наблюдал за ней сквозь стекло двери палаты.
Через две недели доктор Румянцев сказал, что готовит Алю к выписке.
— Вы заберете ее? — спросил врач и внимательно заглянул в глаза Артему.
Он опустил взгляд и отрицательно покачал головой.
— Ясно.
Доктор поджал губы и сухо продолжил:
— Значит, в центр реабилитации. Ничего, там хорошо. Психологи работают. Накормят, оденут. Профессии научат.
— А где он находится? — спросил Артем.
— Вам зачем? — удивился Румянцев.
— Хочу посмотреть, как оно там…
Доктор усмехнулся.
— Пойдемте в ординаторскую. Адрес дам.
Директор центра Вера Петровна, полноватая женщина под пятьдесят, ласковым тихим голосом рассказывала ему о том, какие у них замечательные педагоги и психологи, и что недавно привезли новую мебель и оборудовали компьютерный класс.
— Она детдомовка? — спросила Вера Петровна.
— Да. И после детдома нигде не училась.
— Да, я в курсе. Как и те две девушки, что поступили две недели назад… Как таких уродов земля-то носит?
— Эти были у него всего ничего. Але досталось больше. Три года…
— Ничего, ничего. — Вера Петровна накрыла его ладонь своей, мягкой и теплой. — Отогреем, научим, профессию дадим. Все будет хорошо. Только…
— Что только? — Артем встревожено посмотрел на директора.
— После реабилитации что с ней будет? Жилья нет, денег нет.
— Деньги будут, — твердо ответил Артем. — Дайте мне ее паспортные данные, открою счет на ее имя. Все необходимое — одежду, там, косметику… что еще нужно, только скажите — все куплю. А жилье…
— Мы, конечно, подадим заявку на получение квартиры по программе воспитанников детских домов. Но сами знаете, это долго.
— Значит, попробуем ускорить.
Вера Петровна закивала.
— Я телефончик дам, нужного человечка. Поговорите… может, и получится.
В центре Аля провела три месяца, пока шло следствие. На допросы и очные ставки ее возили психолог центра и адвокат, которого нанял Артем. Сам он решился поговорить с девушкой только однажды, в суде, в день оглашения приговора Тишману.
Садист был признан виновным по двенадцати эпизодам торговли людьми, незаконном лишении свободы, истязаниях, насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Его приговорили к двенадцати годам в колонии строгого режима.
Тишман выслушал приговор спокойно, нашел глазами в зале Артема, осклабился и провел большим пальцем по горлу. Артем только усмехнулся.
Аля стояла, прямая как струна, бесстрастно смотрела перед собой. На своего палача он так и взглянула. Так же как и на Артема.
Когда судья закончила читать приговор, адвокат тронул девушку за руку, та будто очнулась и послушно пошла за ним. Артем догнал их в коридоре.
— Аля!
Девушка остановилась будто вкопанная. Артем пожал руку адвокату и подошел к ней.
— Как ты?
Аля посмотрела на него спокойно и отрешенно.
— Нормально. Спасибо за вещи и деньги. И комнату вот дают. Только не в Питере.
— Хорошо, что не в Питере. Тебе уехать надо.
— Я с девочкой подружилась. Тоже из детдома. Вместе и уедем.
— Вместе веселей, — одобрил Артем.
Неловко замолчал, потом вдруг взял ее лицо в ладони и нежно, едва касаясь губами, поцеловал в лоб.
— Прости меня, маленькая. Если сможешь, прости…
Аля прижалась к нему всем телом и всхлипнула.
Вечером он напился в стельку, так, что вырубился прямо на полу. Разбудил голос Кипелова. Телефон звонил, и звонил, а Артем не мог заставить себя пошевелить даже пальцем.
Но Кипелов не унимался. «Возьми мое сердце…»
Нащупал телефон и нажал кнопку, не открывая глаз.
— Да.
— Каверин, только не бросай трубку. Это Сикорский.