Кузьма усмехнулся. Вновь отпил горьковатого тоника.

— По твоему вопросу — наши голоса в плюсе. Учитывая вашу партию и тех во фракции, кто тоже поддерживает, уверен, твой законопроект по медицинской реформе примут в первом чтении. Не без поправок, само собой. Но у тебя же и с комитетом здравоохранения все на мази, — хмыкнул Грек, — так что сильно мешать не будут. Да и я тут с тобой согласен, что закон про приватные клиники нам лишним не будет. А то вроде такие и есть, а по закону — непонятно. Как с моим янтарем, — Грек весело скривился.

— Типа того, — согласился с ним Кузьма, допив свой напиток.

— А ты не думал ту больницу, где тебя лечили, тоже приватизировать? — поинтересовался Грек, заставив Кузьму пристально посмотреть на старого друга. — Давно же деньги туда вливаешь. Неплохой, кстати, способ финансы легализовать.

Грек выглядел совершенно буднично, не выказывая ни одного признака напряжения или какого-то тайного умысла.

— Уже… — медленно и будто даже лениво протянул он, наблюдая за реакцией Грека.

Но тот лишь одобрительно кивнул. Покрутил полупустой стакан в руках, словно о чем-то так же лениво размышлял.

— Знаешь, до сих пор почему-то время от времени удивляюсь тому, что Кристину даже не вспоминал в эти годы. И она теперь такая стала… Видная. Красавицей была, красавицей и осталась, — улыбнулся Игорь. — Мечту свою исполнила. Она рада, что больница теперь твоя? Небось, лучше работать так, чем в государственной. Или ты и ей долю дал? Семейный бизнес? — Игорь смотрел все с той же веселой улыбкой и, казалось, спрашивал это все из чистого интереса.

— Дал, — тоже спокойно и ровно ответил.

Но внутри Кузьма был напряжен. И даже не столько из-за этих расспросов Грека, у которого как раз вроде и повод имелся спрашивать — он Кристину с детства знал, да и понимал, что так или эдак, а Кузьма с ней связан. Любой человек может заинтересоваться теми людьми, которые были в его прошлом. Однако расслабляться не стоило.

И в то же время, это было неплохим поводом сделать заявление и посмотреть, где и как то всплывет. Если уж решил вернуть Кристину в свою жизнь — утаить не удастся. Не запрет же он ее, в самом деле, в чулане или в квартире? Она же не Гарри Поттер, книгу про которого как-то сама Кристина и давала ему читать, когда только-только примиряться стали после измены «недоразумения». Такое. Не его сфера интереса вообще. Но сама книга, каждая страница, казалось, Кристиной для Кузьмы пахла, вот он и читал… Сейчас же… Достаточно адекватным был, чтобы понимать — путь изоляции их тоже мало куда приведет. Невозможно всю жизнь таиться и прятаться. Рано или поздно рванет все равно. И последние события в их жизнях — тому лучшее подтверждение. Но все-таки ко всему необходимо было подходить с умом и взвешенно.

— Правильно. На себя все оформлять тупо. Да и одного акционера устранить легче, чем нескольких крупных, — покивал Игорь. — А что она, и правда с тем хирургом, что тебя оперировал, встречается? Замуж за него не собирается?

Все с той же долей какого-то ностальгического интереса, спросил Игорь.

— Не собирается, — Кузьма отставил пустой стакан и поднялся из кресла. Повернулся снова к окну. — Кристина была, есть и будет только моей, — развернулся назад, посмотрев прямо в глаза Игорю.

Вот теперь тот однозначно потерял свои спокойствие и леность. И выглядел не просто удивленным, а опешившим. Грек точно был не в курсе. И не потому расспрашивал. И все же, начать с него все еще казалось хорошим вариантом.

— Охр**еть! — наконец, секунд через тридцать, пришел друг в себя. — Ну ты, блин, Штирлиц! Вы оба! Ни за что не догадался бы! — Грек даже подскочил из кресла на ноги. Прошелся вдоль письменного стола, все еще недоверчиво кривя лицо и хмыкая. — Хотя тогда, когда ты дембельнулся… У меня закрались сомнения, было дело… Но потом… Ни одного намека же! ****! — снова матюкнулся Грек, поглядывая на него с тем же опешившим выражением лица.

— Это и не должно быть известно всем и каждому, — с нажимом проговорил Кузьма, уже полностью развернувшись к Игорю. — Более того, в курсе единицы. И если что-то всплывет не там, где нужно, я буду точно знать, кто языком ляпал, — ровно, но с явным намеком посмотрел.

— На вшивость проверяешь? — уже совсем с другой интонацией хмыкнул Грек.

Но ощущалось, что без обиды. Даже с пониманием и уважением к его позиции.

— Ты меня никогда не предавал, — честно признал Кузьма. — Я тебя всегда считал и буду считать свои другом. Так что просто не подведи меня, Грек, — предлагая мировую, негромко, но искренне произнес Кузьма.


Как и обещал Кристине, домой он вернулся через два часа. Интересное это было ощущение, почти позабытое, а оттого, внове острое: ехать и знать, что она его ждет. Не где-то там, на нейтральной территории, не в больнице, не там, где с тем «недоразумением» жила. А дома. У него. У них…

Пронзительное чувство. До ощущения крепко стянутого узла в солнечном сплетении.

А Кристина его ждала однозначно. Это ощущалось не то, что с порога, а едва они с Вадимом вышли из лифта в холл своего этажа. Уже здесь пахло пирожными. Теми самыми. Которые из всех женщин в их семье умела печь одна мавка. И ощущать этот аромат, вдыхать его своими легкими, полной грудью — было так больно и так сладко в одно и то же время!

Он замер на какое-то мгновение: посреди холла, жадно дыша, словно бы несколько часов не мог до этого сделать нормального вдоха. Вадим молчал, не комментируя, но по глазам товарища Кузьма понял, что тому и так все понятно, и он рад за них с Кристиной. Хотя Вадик поддерживал его давнее решение. Но он же и больше всех, наверное, видел, чего это решение стоило им обоим.

— Тебя ждут, точно не время торчать в холле, — так тихо, что не услышал никто, кроме Кузьмы, даже охранники, несущие свою смену, заметил Вадим, не пропустив ступор Кузьмы. — Ей эта пара часов явно далась сложнее. Она же ничем занята не была.

Толковое замечание, с какого боку ни глянь. В чем-то из таких соображений он и «забросил удочку» Греку. Как бы ни хотелось ему от всего свою малышку оградить, а с трудом представлял, каким образом сумеет в глаза Кристине заявить, что ей из дома выходить «зась».

Хмыкнув, больше чтобы скрыть этот момент ступора, он пошел в сторону «своей» половины, кивнув охранникам. Вадим потянулся следом, о чем-то перекинувшись парой слов с парнями за его спиной. В квартире запах стал еще насыщенней. И с каждым метром, который приближал его к Кристине, лишь усиливался: одурительно сладкий аромат юности и молодости; надежд, которые они потеряли.

Богдан встретил их в гостиной. Начальник охраны, отвечающий ранее за безопасность другого направления его бизнеса, теперь, похоже, плотно влип. Хотел он или нет, а и Кузьма, и Вадим заметили, что у Макара с Кристиной вышло наладить контакт, так что теперь он точно не собирался менять ему задачу. Кузьма хотел видеть рядом с Кристиной такого человека, который не задумываясь прикроет ее собой чуть что, и не только потому, что получает за это деньги. А его мавка сумела заслужить уважение Богдана.

Он бы и Вадика к ней приставил. Да только Кристина завела такой спор, когда он только коснулся данной темы, что сразу стало ясно — бессмысленно. Она за него переживала не меньше, чем он боялся за нее, пусть и была согласна на все меры безопасности и ограничения. Так что выбор оказался не особо богат. Зато надежен. Макаренко доверяли и Кузьма, и Вадим. Проверен был тот неоднократно и в самых жестких условиях.

— Все тихо? — поинтересовался Вадик, когда они зашли.

Кузьма только кивнул и, почти не тормозя, пошел дальше, к кухне.

— Тихо. Нормально, — соглашаясь, отчитался Богдан. — За все время — никаких происшествий. Кристина все время провела на кухне. Гонял Сергея за продуктами. Не все в наличии имелось. А так — больше ничего. — И уже когда Кузьма почти вышел, добавил тише, явно не для него — для Вадима. — Очень сильно нервничает.

Ему от этого наблюдения Богдана не стало легче. Ей-богу, лучше бы и не слышал. Знал, что Кристине тяжело, своими глазами видел, когда уходил. Но то, что ей не хватало сил это скрывать, пусть и перед «своими» — только добавляло самогрызни Кузьме. Совершенно ее вымотал. Раньше даже матери жаловались, что не могут в мыслях и эмоциях Кристины разобраться. А тут — охрана просекла, пусть и та, которой они доверяли.