Вызвав у Кузьмы приступ такого смеха, что всем пришлось остановиться. Да и рассмеялись по итогу все.
— Не хочешь, вообще больше в кухню не заходи, мавка, — притянув ее к себе, отсмеявшись, выдохнул он. — Пошлем Вадима или еще кого-то из парней в пекарню. Вот и все. И вообще, пусть мамы мясо едят, оно полезней булок, — «нашел» выход для всех.
— Это как посмотреть. А холестерин, а боли в суставах? — тут же возразила Кристина. Просто так, из вредности. И даже гримасу забавную состроила, чтобы никто не подумал ничего серьезного. А то и правда переживать о своем здоровье больше нужного начнут.
— Так, пошли уже на кухню, — махнул рукой Кузьма. — Там и решим, кого и чем кормить. А то я тут с голоду умру, — намекнул он на то, что они так и не позавтракали перед тем, как за круассанами в «поход» отправляться.
Чем сумел отвлечь матерей от волнений об их прошлом и дать задачу тут же сына накормить. Кристине осталось саркастично закатить глаза и двинуться на кухню за всеми следом.
Матери провели с ними целый день. И на ночь остались. Куда тут уезжать, если они завтра собрались расписываться? Да и комнат хватало с головой. И поговорить было о чем. А уж забот — и того больше имелось. Ведь у Кристины даже платья подходящего не было! С Кузьмой ситуация обстояла лучше: чего-чего, а официальных костюмов у него имелось, хоть отбавляй. Это матерей успокоило, но вот ситуация с гардеробом Кристины ужасала.
— Да я и в джинсах ее в жены возьму, — поддевал их Кузьма.
И Кристина хмыкала, открыто заявляя, что после всех этих лет готова и в пижаме расписаться, лишь бы с ним.
— Мавка, у тебя и пижамы нет. Здесь — так точно, — рассмешило это заявление больше всего Кузьму. — Но это не проблема. Здесь рядом точно что-то такое продают.
И они вдвоем хохотали, пока матери хватались то за сердца, то за головы, сетуя на безалаберность детей.
— Так, хотя бы ради нас прекратите шутить и подойдите к вопросу серьезно. Нормально свадьбу надо провести, — вмещалась мама Маша, прерывая их хохот.
Мать Кристины не вмешивалась, только кивала, соглашаясь с подругой. Да вытирала лицо от испарины. Тяжело ей все-таки такое обилие эмоций давалось, хоть и положительных. Давление сказывалось. Кристина то и дело с волнением косилась в ее сторону, да про таблетки напоминала, но мама только отмахивалась. «Я счастлива — это лучшее лекарство», — шептала мама ей в ответ. Но Кристину такие заявления не особо успокаивали.
— У меня уже была одна серьезная свадьба. Вовек больше такой не хочу, — веселье как рукой сняло, Кристина отвернулась.
Матери виноваты не были. Просто, как ни хотелось бы, а не перечеркнуть всего прошлого и того, что каждому здесь сердце давило. Кузьма, сидящий на стуле рядом, тоже улыбаться перестал. Сжал ее руку, переплетая их пальцы. И опустил голову на их сплетенные ладони.
Он тоже был на той свадьбе. Никто его не приглашал. Но Кристина видела его у ЗАГСа, когда с Романом шла под руку. В тени старых кленов. И до сих пор не знала, даже спустя столько лет, откуда тогда взяла силы, чтобы заставлять себя улыбаться весь вечер. И как хоть кто-то из гостей верил в ту ее улыбку…
Кузьма резко поднялся, разрушая липкую и противную паутину горьких воспоминаний.
— Так, все, — в своем излюбленном тоне заявил он, заставив всех отвлечься. — Мамы правы. У тебя должно быть платье. Самое лучшее! — веско заявил он.
— Мне все равно, — попыталась возразить Кристина. Она и тогда платье без всякого энтузиазма выбирала. Потратила месяц. А тут, за полдня…
— Ех***й бабай! Ни фига тебе не все равно! — резко прервал ее Кузьма. Остановился, нависнув над Кристиной. Обхватил ее щеки руками, заставив посмотреть прямо на него. — Я же точно знаю, мавка, — уже тише хрипло добавил он.
Глядя при этом так, словно они одни здесь. Будто в душу ее заглядывал.
И ведь прав был. Как и всегда. Не было ей все равно. Никогда, не с ним, пусть в данной ситуации и не платье для Кристины самым важным являлось. И красивой быть хотелось. Настоящей невестой, даже если в закрытой комнате расписываться придется. Лишь бы с ним. И для нее самой — как в первый раз. Как мечта с тринадцати лет…
Она не нашла аргументов. Просто прижалась губами к его горячим и жестким ладоням. И расплакалась, потому что не в состоянии была унять это все внутри себя. Никогда, наверное, спокойно перебирать память не сможет. И наслаждаться этой сладостью его близости. Всегда останется привкус горечи всего прожитого.
Кузьма выдернул ее из кресла и прижал к себе, позволив спрятаться на его плече.
За платьем поехали все вместе. И охрана. Причем кроме Вадима и Богдана с ними отправились еще три человека. Кристина могла бы пошутить по этому поводу. Не оттого, что считала охрану чрезмерной, нет. Здесь она целиком доверяла Кузьме. Просто процессия получалась основательной. А она нервничала, что может ничего не найти, и этим расстроит всех… Хотя точно знала, что ни она сама, ни Кузьма, не позволят ничему в мире помешать им завтра расписаться. Всему вопреки.
Хотя зря переживала, конечно. Проблема была не в платье, а в избытке выбора, скорее. А может, дело было в том, что в этот раз она за любимого замуж выходила. И не платье главное…
И все-таки платье она нашла. Вернее сказать, они нашли, оба. Едва Кристина то увидела, почувствовала, что «оно». Это было четвертое по счету платье, которое Кристина примерила в салоне, куда они все приехали. Тот подобрал и все это организовал один из его помощников. Дорогой салон, элитный. Закрытого типа.
— Все для тебя, мавка, — хмыкнул Кузьма, когда Кристина иронично вздернула бровь, увидев, куда приехали.
В общем, отрывался по полной за все те годы, когда она не позволяла ему на нее деньги тратить. Но Кристина сейчас не спорила. И так поводов нервничать хватало. Да и о чем? У него деньги имелись. Ими же и занимался все эти годы. Жизнью рисковал ради этих денег, отчего у нее до сих пор в животе холодело.
Должен же быть от всего этого хоть какой-то смысл.
Так вот в этом салоне и выбирала Кристина платье. Матери и Кузьма сидели в зале, а она в примерочной с помощью консультанта облачалась в выбранные работниками салона наряды и демонстрировала своим родным. Пока все платья были оценены как «красиво и хорошо». Да и не сказать иначе — плохих нарядов здесь, наверняка, не держали априори.
А вот когда Кузьма увидел это платье, четвертое… Он поднялся из кресла, в котором до того сидел и подошел к небольшому помосту, на котором Кристина и показывала наряд. Молча протянул руку, рассматривая и пальцами ощупывая ткань, вышивку… После чего поднял на нее пораженный взгляд…
— Мавка, блин…
Кристина же расплылась в улыбке. Она знала! Сто процентов знала, что ему понравится!
Не классическое платье. Силуэт, облегающий грудь и талию, а после чуть расходящийся книзу, в виде «А». Удобное. Вроде и белое, но на самом деле — с чуть зеленоватым фатином поверху. И вышивка золотой и зеленой нитью в виде цветов и лиан каких-то, листиков.
Да, мавка. Лесная фея. И хорошо даже, что не чисто белое. Не нужно им такое. А этот наряд… Их это платье. Ее и его.
Да и матери с восторгом поглядывали, Кристина заметила.
— Берем, — даже не спрашивая ничего, просто посмотрев друг другу в глаза, распорядился Кузьма, не разрывая контакта взглядов.
Консультант сноровисто и профессионально кивнула, описывая удобство данного кроя и тонкость ручного кружева с вышивкой, расписала ценность модели. Только их не это в платье интересовало. А то, что искали — оба уже нашли в наряде.
— Нет, фату не надо, — прервала Кристина перечень дополнений, которые предлагала консультант. — Просто диадему.
И вместе с кивнувшей помощницей пошла выбирать украшение.
В конце концов, домой вернулись через два часа, измотанные и уставшие не столько из-за поисков, а из-за слишком ярких и насыщенных эмоций, очень разных по своей окраске. Еду откуда-то доставили, Кристина даже не интересовалась — откуда. Она столько испытала за последние сутки, что хотелось это хоть как-то осмыслить. Вяло ковырялась вилкой в тарелке, хоть все и было приготовлено просто превосходно: и утка в клюквенном соусе, и салат с козьим сыром, который она очень любила, и даже молодой картофель… И вкус ощущала вроде, а уже самой Кристины эмоционально на это не хватало. И говорить не могла. Хоть и матери утомились вроде, но держались, болтали, обсуждали. А она отрубалась.