Ольга Горовая - Тетрада Величко

Отложила вилку, перестав мучить и себя, и тарелку. Опустила голову Кузьме на плечо, и сама не заметила, как задремала. И ему пришлось отводить ее в спальню, потому что Кристина сама просто не дошла бы, пока они с мамами продолжали общаться.

А вот часа через три она выспалась и поняла, что дико голодная — ведь толком и не ела ничего в течение дня. И тут уже Кристину не остановило ни позднее время, ни ворчание Кузьмы, что «со всеми надо было есть» и у них «свадьба завтра, выспаться надо».

— После свадьбы и выспишься, — решительно заявила Кристина, вытаскивая его из кровати. — А сейчас — я голодная. Заметь, утром я с тобой пошла на кухню, когда ситуация была противоположная, — напомнила она. — Не хочешь же ты, чтобы я ела в одиночестве? — продолжала давить ему на совесть она, чуть посмеиваясь, пока Кузьма, уже явно смирившись, выбирался из одеял.

Расписались они в одиннадцать утра, здесь же, в квартире Кузьмы, в присутствии матерей, а еще Вадима и Богдана. И Руслан был. Кристина искренне удивилась, увидев Карецкого: ей хотелось его позвать — несмотря ни на что, Рус всегда был и оставался ей очень хорошим другом. Возможно, даже единственным настоящим за всю жизнь. Однако Кристина немного сомневалась, не зная, как Кузьма воспримет ее просьбу, да и захочет ли сам Руслан. Но эти двое сами все решили и договорились, как и обычно. Хорошо, что хоть в этот раз — правильно распределив роли, в ее понимании.

Сама церемония прошла как-то… Быстро, что ли. Слишком долго, наверное, Кристина этого события ждала, и когда все случилось — то показалось ей куда менее значимым и важным, в сравнении с мечтами, сожалениями и чаяниями, преследовавшими Кристину столько лет. Кольцо она даже перед церемонией не снимала, что вызвало некоторую заминку в речи приглашенного регистратора, однако им не помешало. А вот она Кузьме кольцо надела. Они вчера его выбрали, после того, как платье купили. Широкое и массивное, из белого золота, покрытое насечками, словно испещренное царапинками. Необычное кольцо, не стандартное. Но это же Кузьма! От него странно было бы ожидать стандартного выбора. И Кристине это кольцо понравилось. Оно было похоже на ее любимого: такого же мощного, надежного и несгибаемого, несмотря на все ситуации, которые могли оставить на нем след, но не сломить, и не заставить свернуть с выбранного пути.

После того, как она надела ему кольцо, все вообще окончилось быстро. И регистратор разрешила им поцеловаться. Ха! Пусть бы попробовала запретить. Кузьма с таким энтузиазмом принялся это позволение исполнять, словно только ради этого и отстоял предыдущие двадцать минут.

А потом их все поздравляли.

— Ну как ощущения, Величко? То есть, Кузьменко теперь, да? — усмехнулся Рус, всучив ей в руки огромный букет белых калл. Сжал в медвежьих объятиях. — Напоследок — чувствую, больше мне твой муж тебя обнимать не даст, — покосился Рус на стоящего рядом Кузьму, действительно через прищур поглядывающего в их сторону.

— Ощущения… Странно, — улыбнулась Кристина. — Кузьменко, да… Я его фамилию взяла. Хотя думала всегда, что другая будет, но… — пожала плечами.

— Ясно. Конспирация и имидж — все, — понимающе кивнул Рус.

Он все еще обнимал ее, но только за плечи, и не преступил ни на грань черту дружеского отношения. Хотя что-то в его взгляде говорило Кристине о совсем ином настрое Карецкого, чем тот, что он пытался всем демонстрировать. Нет, Рус не убивался за ней. Но… Какая-то грусть ощущалась.

— Ты на работу хоть вернешься? — спросил Карецкий, видимо, видя, что она не торопится отвечать, а задумчиво всматривается в его лицо.

— Вообще-то, планирую, — с некоторым удивлением ответила Кристина.

— Хорошо, — Карецкий словно бы выдохнул с облегчением. — Привык я к тебе, Кристя. Трудно с другими ужиться в операционной, — бесшабашно улыбнулся Рус, рассеивая все невеселые эмоции. — Но это потом, наслаждайся сейчас своим счастьем! Вы его не просто заслужили — зубами вырвали, — вздохнул Карецкий, поддев пальцами ее подбородок в ободряющем жесте.

А потом первый взял бокал шампанского со столика рядом, куда их уже расставили, и высоко тот поднял:

— Просто счастья вам обоим. Любви между вами — на мир хватит. Пусть вам просто теперь больше везет! — отсалютовав бокалом, ей и Кузьме пожелал Рус.

— Спасибо! Но на везение мы полагаться не будем, — усмехнулся Кузьма, крепко и сильно обняв Кристину за пояс. Прижал к своему боку. Во второй руке он держал бокал. — Сами будем теперь условия диктовать.

— И то верно, — улыбнулся Карецкий. — Можете — диктуйте! За вас! Чтоб до конца и в один день, как в сказках, поняли?! — подмигнул. — Хватит уже мытариться, — с шутливым наказом велел он и глотнул шампанского.

Матери рассмеялись, шумно поддержав тост. А Кристина тихо отпила из своего бокала, всей душой ратуя за то, чтобы слова Руса — да богу в уши.

Кузьма говорил, что хотел вырваться куда-то хоть на неделю. Но с поездкой после свадьбы у них так и не сложилось: в Парламенте приближались пленарные недели и Кузьма с неохотой признал, что ему лучше бы находиться в пределах страны, мало ли что согласовать или решить надо будет. Или кого уламывать и уговаривать… Вообще-то, он это говорил так, словно бы лишь допускал подобную вероятность. Но что-то в его тоне, в самой манере держаться, да и в темных глазах любимого, Кристину настораживало. Нет, она не считала, будто он ее обманывает. Однако словно бы ощущала, что недоговаривает.

Еще буквально два дня назад он и не упоминал о подобной необходимости. А теперь… «Вероятно, такая возможность не просто допускалась им, а уже существовала», — подумалось Кристине. И не совсем там все гладко и ровно, вот он и не говорит открыто. Это же Кузьма, в конце концов! Как бы Кристину ни колотило, сколько бы она ни просила — но если он не считает необходимым посвящать ее в детали, оценивая небезопасным, то никогда и слова не проронит.

А может, у нее просто паранойя и «пунктик» на этот счет развились. Тоже ведь вероятно. Но Кузьма все же не казался слишком встревоженным, да и времени с ней проводил столько, что она себя «пьяной» чувствовала. Слишком невероятно после всех тех лет, слишком насыщенно все ощущалось. Словно кожу с обоих содрали и теперь все осязание друг друга, все эмоции, каждый поцелуй и прикосновение — прямо в нервы, в кровь, в клетки мозга «впрыскивали», будоража и душу, и тело. Восприятие на такой грани, будто находятся на краю парапета небоскреба, и на этом же парапете танцуют, опираясь лишь друг на друга. И все эмоции на грани — надышаться не могут друг другом, насмотреться не выходит, до рези, до слез в глазах — а все равно не расцепить взглядов. Почти везде вместе, только Кузьма пару раз в офис ездил на следующие дни после свадьбы. Сказал, что бумаги какие-то необходимо подписать. А Кристина ничего не уточняла, как ни хотелось бы. Слишком сильно опасалась нарушить это хрупкое и щемящее ощущение счастья. Даже не представляла, сколько еще лет должно пройти, чтобы смыть горький и гадкий вкус прижившейся за грудиной боли и страха, одиночества. Потому сейчас все неважным казалось — лишь бы около него.

Но как бы там ни было, а Кузьма это понял. Возможно, и сам нечто подобное ощущал. И он таки ее увез. Не покидая пределов страны, но кардинально сменив обстановку — они провели неделю в клубном отеле у самого подножия гор. Незабываемый отдых получился, несмотря на раннюю весну! Кристине показалось, что там и не было никого, кроме них. Да, наверное, так и обстояло все на самом деле. Потому что никто ей не попадался за эту неделю, помимо персонала отеля да их собственной охраны. И вот это величие гор, еще укрытых снегом, тишина леса вокруг, который еще и не начал пробуждаться от «зимнего» стазиса, кристально чистый воздух, в котором даже тихо опускающиеся снежинки, казалось, «звенят» — все это — только для них! Обо всем на свете забыла. Отключилась от всего. Телефон — и тот не проверяла, даже не доставала, если честно. Знала, что случись что — ее и через Кузьму достанут и матери, и Карецкий. А больше она и не хотела ни с кем общаться. Да и Кузьма практически не занимался ничем. Так, время от времени с кем-то общался по телефону, для чего всегда уходил в отдельный кабинет в их номере. И вот в такие минуты на Кристину, лишенную его общества, набрасывались все сомнения и страхи, которые с избытком взрастила и взлелеяла за их прошлую жизнь порознь. И ведь не безосновательно. Хоть Кузьма и говорил, что все под контролем. Однако так и не ответил на вопрос: наказали ли тех, кто организовал на него нападение? «Разобрались» — показалось Кристине несколько размытым и неопределенным, даже не утверждением, а просто наблюдением. И это ее тревожило.