От перспективы снова оказаться в «Клубе Слизняков» издаю стон, но старик не поддается на провокацию.
— Ты ведь готов был на всё, что угодно, чтобы выкинуть Северуса из замка, и я вынужден был выбирать между вами, хотя не скажу, чтобы хоть каплю сомневался в результатах. Теперь твое желание исполнено, так что придется потрудиться — всем нам следует сделать свою долю работы, правильно?
— Полагаю, так.
— Удачи тебе сегодня, Гарри. Надеюсь, твоя нога не слишком помешает твоему выступлению. Мне удалось поговорить и с Кровавым Бароном — я был удивлен его истинным именем и ещё больше удивился, узнав о вашем благородном соглашении. Ты снова находишь себе союзников в самых неожиданных местах, Гарри. Продолжай в том же духе.
* * *
Пока Седрик готовится к старту, рассматриваю плавучие платформы и вращающиеся мишени.
— Сегодня я в форме лишь процентов на пятьдесят, так что побороться за честь Хогвартса придется именно тебе. Покажи им, как хаффлпафцы добиваются цели.
Седрик смеется:
— Сделаю все в моих силах. Кошмарно выглядишь, Гарри, и корабль Дурмштранга лежит, разрушенный, на берегу — все знают, что из этой истории торчат твои уши. Серьезно… Какого черта, дружище?
— Это длинный рассказ, Диггори. Как-нибудь в другой раз.
Голос Флёр перебивает разговор — она только что подошла в сопровождении коротышки постарше. У него небольшая бородка, а вид такой, как будто он вечно чем-то раздражен.
— Papa, это Гарри Поттер и Седрик Диггори.
— Здрасьте, — говорю я; Седрик тоже здоровается, только добавляет к приветствию «сэр». Кстати, надо бы и мне вспомнить о манерах. Шляпа в этом отношении очень плохо на меня влияет.
У «Papa» проницательные глаза, и он мгновенно окидывает меня взглядом. Интересно, сколько Флёр ему рассказала.
— Арманд Делакур к вашим услугам, — представляется мужчина. — Надеюсь, ваша нога идет на поправку.
Пожимаю плечами.
— Она будет тормозить меня, министр, но я приложу все силы. Слишком уж ненадежно я закрепился на первом месте.
Подходит представитель турнира и кивает Седрику:
— Для вас все готово.
Тот машет рукой волнующейся толпе и, как только я желаю ему удачи, отправляется на старт. Оглянувшись на Арманда, жду, подняв бровь, продолжения.
— Как ты прекрасно понимаешь, сегодня утром у нас с Флёр состоялся крайне обстоятельный разговор, а потом я испытал сомнительное удовольствие выслушивать заявления Каркарова о том, что моя дочь, оказывается, вовсе не подвергалась опасности — он попытался свалить вину за инцидент исключительно на тебя.
Рев приветствующей Седрика толпы усиливается, а я предлагаю господину Делакуру:
— Если хотите, я расскажу свою версию.
— В этом нет необходимости; мне нужна лишь версия моей дочери. Разумеется, я надавил на неё, желая знать детали ваших отношений — ну, ты наверняка уже знаком с её открытостью.
— Это так, сэр.
— Давненько я не примерял на себя роль обеспокоенного отца — не было повода толкать такие речи. Ну, и не стоит; нам двоим ещё явно рановато их вспоминать. Пустые угрозы с моей стороны тебя точно не запугают. За последние полгода ты убил двоих знакомых мне волшебников, и вокруг тебя крутится столько слухов и предположений, как будто ты старше своего возраста раза в три. Я скажу тебе вот что: мои дочери для меня — бесценное сокровище. Ради их счастья и безопасности я встал сегодня утром из постели. Не смей намеренно подвергать их риску.
— Я и себя-то стараюсь не подвергать намеренному риску, сэр. Просто так порой случается.
Мужчина оглядывает меня, и, похоже, его серьезная натура мешает ему заметить мои слабые потуги на юмор. Он говорит:
— Понятно. Обычно я не стал бы вмешиваться в жизнь заинтересовавшего Флёр молодого человека. Отчасти потому, что такие отношения обычно долго не длятся, но в большей степени из-за того, что они меня раздражают. Как правило, такие люди лет на пять-десять старше Флёр и стремятся немедленно стать пупом земли в жизни моей дочери. Большинство из них в конечном счете либо поддаются и уступают её чарам, либо начинают предъявлять к её жизни возмутительные требования и пытаются въехать в рай на её горбу, воспользовавшись её связями. Этот случай — первый, когда она встречается с кем-то моложе себя, и, если уж говорить прямо, с тем, кто известнее. Довольно интересное сочетание, способное заставить меня отбросить обычное равнодушие и держать руку на пульсе.
Это способ правильного политика заявить, что он будет тщательно следить за мной. И его не за что упрекнуть. Смог бы я доверить будущее своей дочери такому парню, как я? Едва ли.
Седрик яростно аппарирует по трассе и с энтузиазмом раскидывает проникающие, а я киваю мистеру Делакуру.
— Мы оба, в своем роде, довольно сильны и знамениты, так что затенять друг друга не будем. На свете не так уж много людей, о которых я мог бы сказать подобное, сэр. Я буду относиться к ней с уважением, как к равной — надеюсь, она отнесется ко мне так же.
— Хорошо, молодой человек. В скором времени я устраиваю ужин в посольстве. Там будут, разумеется, и мои дочери с женой. Если Флёр пожелает привести тебя туда в качестве сопровождающего, я буду рад поговорить с тобой поподробнее.
Он удаляется, коротко переговорив с предметом нашей дискуссии. Тем временем объявляют результаты Седрика — впечатляющее время, но благодаря неточности несколько очков он всё-таки потерял. Хотя его результат все равно будет сложно превзойти.
— Похоже, ты понравился Papa, — подойдя ко мне, говорит Флёр. Тем временем на стартовую линию выходит Афина — ей приходится подождать, пока рабочие не закончат восстанавливать мишени. Афина выглядит не слишком хорошо. Надо будет внимательно проследить за её выступлением.
— Да уж. Мои манеры были не на высоте, но будем надеяться, он меня простит. Несколько рановато устраивать встречу с родителями… С другой стороны, учитывая последствия прошлого вечера, это было неизбежно, да? Слышал, в посольстве намечается ужин.
— Да. Естественно, мама тоже захочет к тебе присмотреться. Если говорить о моих родителях, то именно она — сторонница соблюдения правильных манер и этикета.
— Жизненно важная часть учебной программы Бобатона, — подкалываю я, усмехаясь.
— Отчасти именно это и отличает нас от сброда, — отвечает она, не клюя на мою приманку. — У Седрика очень хороший результат. Афина его не догонит. Как думаешь, хорош ли Крам в воздухе без метлы?
— Вообще-то, он выглядит изрядно отдохнувшим. Ублюдок наверняка принял снотворное и позволил остальным дурмштранговцам удерживать рассыпающийся корабль.
Мы вместе наблюдаем за тем, как Крам машет толпе, пока восстанавливают мишени после провальной попытки Афины превзойти результат Седрика. Флёр хихикает в ответ:
— А тебя, оказывается, тоже легко вывести из себя. Полагаю, у нас впереди немало ссор.
— Тем забавнее будет «мириться», — улыбаюсь я.
— Да, ты прав. С удовольствием посмотрю на твои попытки извиниться.
— С чего ты взяла, что извиняться буду именно я?
Она одаривает меня взглядом, как бы говорящим: «Да ладно?», и принимается смеяться.
— Не требуется быть экспертом в предсказаниях, чтобы разглядеть подобное развитие событий. Ой, смотри, Виктор аппарировал на неправильную платформу. Может, он просто пытался сделать вид, что ничего не произошло.
— О, в таком случае ему это явно не удалось. Вот это мне нравится больше.
Она опускает взгляд на мою ногу, и я замечаю на её лице беспокойство.
— Как твоя нога, милый?
Меня только что обласкали?
— Пятьдесят на пятьдесят, что она не подведет меня во время состязания.
— А твои навыки в аппарации?
— Всё со мной будет в порядке. Может, следует расщепиться в начале, тогда не придется беспокоиться о ноге. Возможно, тогда Рита назовет статью «Нога помогает Поттеру преодолеть соревнование»?
— Ты просто невыносим! Надеюсь, большая часть твоих шуточек не будет касаться раненых частей твоего тела. Поражаюсь, как тебе удается переводить боль в смех! Ты…
— Флёр.
— Не перебивай!
— Флёр.
— Что? Разве я не велела тебе не перебивать?
Крайне забавно наблюдать, как Флёр сама себя накручивает.
— Крам финишировал. Тебя ждут на стартовой линии.
— О!
Крепко пожимаю её руку.
— Удачи. Я бы пожелал тебе ни пуха, ни пера, но ты только что велела мне так больше не шутить[1].