Мэйдлин Брент - Тибетское пророчество

Я никогда не сомневалась, что Рильд может предсказывать будущее. Вот я сижу и сонно гляжу на женщину в красном, мисс Элинор Лэмберт, которая станет моим другом. Рильд говорил что-то еще… что же именно? Я тогда не обратила особого внимания. Что-то о…

Мисс Элинор сказала:

– Мег и Энни живут в одной комнате, но, думаю, у тебя, Джейни, должна быть своя маленькая комната, тогда позднее будет легче внести необходимые изменения. Учти, понадобится некоторое время, чтобы выяснить, ладим ли мы, так что у тебя будет вроде как испытательный срок, но я уверена, ты окажешься именно такой, какой я думаю.

– Я буду очень стараться, мисс, – произнесла я от души, готовая сделать все, чтобы справиться с задачей, которую передо мной поставили.

Голос Рильда больше не звучал в моем сознании. Пройдут еще три долгих, чудесных года, прежде чем я вспомню те его слова, которые сейчас вспомнить не сумела.

Именно тогда в моей жизни появится Серебряный Человек, и его появление будет подобно огромной тени, заслонившей солнце.

Чудесным июльским днем, три месяца спустя после моего восемнадцатого дня рождения, я оседлала Нимрода, чтобы отправиться из "Приюта кречета" по деревне, а затем вверх по Гусиному холму. Нимрод весело скакал по густой траве.

Когда мы достаточно наупражнялись, я отпустила его вволю попастись, а сама села на землю, устремив взгляд на деревню внизу и на лежащий за холмом "Приют кречета". Я предалась воспоминаниям, перебирая в уме все, что случилось за то время, когда ровно три года назад я пришла в Ларкфельд.

Сейчас я почти всех знала здесь по имени. Проезжая по деревне на Нимроде, я то и дело здоровалась с ее обитателями. Работники с ферм приветствовали меня: "Добрый день, мисс". Лавочники и торговцы называли меня "мисс Джейни", потому что так им представила меня в свое время мисс Элинор. Местные землевладельцы, проезжавшие мимо в своих колясках, обращались ко мне «Джейни» или "мисс Берр", если жили не в Ларкфельде и недостаточно хорошо меня знали.

Любого, кто не родился и не вырос в Ларкфельде, здесь всю жизнь продолжали считать чужаком, но деревенские тем не менее были дружелюбными и добродушными людьми и давным-давно стали относиться ко мне как к постоянно приезжающему и симпатичному гостю. Разумеется, обо мне ходило немало разговоров, в особенности в первый год моей жизни в "Приюте кречета". Мое перемещение из комнат прислуги в господские было воспринято как чудо, но в целом деревенские отнеслись к нему хорошо, словно даже гордясь мною. К тому же я была под особым покровительством мисс Элинор, и это с самого начала вызвало уважение.

Элинор пользовалась в деревне большим почетом. Порой она безжалостно ругала ее жителей, но всегда в их собственных интересах, и всегда была готова встать на их защиту, даже если ради этого надо было поссориться с врачом, ветеринаром, викарием или даже самим сквайром. Ее нетипичное для женщины поведение изумляло их, но в упрек ей его не ставили. Мисс Лэмберт была личностью, и ларкфельдцы были рады тому, что она здесь живет. "Таких, как мисс Лэмберт, встретишь нечасто", – говаривали они друг другу.

В течение первых шести месяцев моей жизни в "Приюте кречета" я занималась вместе с Энни и Мег с шести утра до полудня работой по дому и на кухне. Подав легкий обед и поев сами, девушки отправлялись отдохнуть, у меня же начинались уроки, продолжавшиеся три часа. Их давали мне мисс Элинор, мистер Лэмберт или вышедший на пенсию школьный учитель из Борнемута. По крайней мере час из них был посвящен занятиям дикцией, с тем чтобы я научилась говорить правильно.

По вечерам я, чередуясь с Энни и Мег, прислуживала за ужином, в то время как другая помогала миссис Берке на кухне. После ужина я могла заниматься чем угодно, например, проводить время в библиотеке, на полках которой было почти две тысячи книг. Мне никогда и в голову не приходило, что их может существовать так много.

Как ни странно, но Энни и Мег ничуть не завидовали мне, а даже, скорее, жалели и все время беспокоились, что у меня от чрезмерной учебы может начаться мозговая горячка. У обеих девушек были ухажеры, и цель их жизни была проста – выйти замуж и поселиться в одном из маленьких коттеджей, принадлежавших мистеру Сэнгфорду, у которого была своя земля и который считался одним из лучших помещиков в округе. Вскоре после моего появления в Ларкфельде их мечтам суждено было сбыться. Примерно через полгода обе они вышли замуж, с разницей всего в несколько недель. Нужно было нанимать новых служанок, и именно этот момент мисс Элинор сочла наиболее подходящим для того, чтобы перевести меня из помещений для прислуги в господские.

Сначала миссис Берке слегка надулась и принялась неопределенно высказываться в том смысле, что Всеблагой Господь определил в жизни каждому свое место, но уже через неделю она называла меня мисс Джейни и вела себя так, словно я никогда на ее глазах не чистила горшок. Мэйз, слуга мистера Лэмберта, не проявлял интереса ни к чему, кроме своего хозяина. Если бы я внезапно исчезла, сомневаюсь, что он даже заметил бы это, так что факт моего исчезновения из комнат для прислуги и появления в комнатах господ не произвел на него ни малейшего впечатления.

В течение первых нескольких дней для меня было настоящим мучением сидеть за столом вместе с мистером Лэмбертом и мисс Элинор, а затем переходить в гостиную, где надо было болтать о деревенских новостях, о событиях, про которые писалось в газетах, или о работе, которой занимались в тот момент мистер Лэмберт и мисс Элинор. Еще худшим испытанием было ее требование обращаться к ней просто как к Элинор. Сначала я вовсе избегала из-за этого ее как-либо называть, но это звучало слишком грубо, поэтому я все-таки заставила себя делать так, как она хочет. Через несколько дней неловкость улетучилась.

– Молодец, Джейни, – сказала она мне, когда однажды за завтраком я легко назвала ее по имени, причем даже не думая об этом. – Ты сделала еще один шаг.

Мои уроки продолжались, но теперь, поскольку никакой другой работой я не была загружена, им посвящалось больше времени. И все равно мне было мало. Я должна была так много узнать, меня пожирала страсть к знанию, и я поглощала его, как губка. Библиотека стала для меня источником постоянной радости. Я просиживала за книгой – иногда по истории, иногда о путешествиях, а иногда просто за романом, неторопливо поглощая страницу за страницей. Около меня всегда лежал словарь, чтобы в случае надобности я могла найти и выписать новое слово, постараться его запомнить.

Несмотря на мои занятия, мы, к моему огромному удовольствию, много времени проводили на открытом воздухе. Элинор любила ездить верхом. У нее не было дара чувствовать лошадь, она просто вела себя как ее госпожа, излучая абсолютную уверенность, что та обязана ей повиноваться. Чаще всего так оно и было. Для езды верхом она надевала бриджи, которые сшили и мне. Во время выезда, когда я впервые надела их, она заявила:

– Миссис Уилер это не понравится. Меня она уже давно считает неисправимой, но, увидев тебя в бриджах, она наверняка сочтет нужным что-нибудь сказать. Пусть это тебя не беспокоит, Джейни.

Миссис Уилер была женой викария, коренастой леди с громким голосом и повышенным чувством долга, впрочем, всегда державшейся со мной приветливо. И действительно, на следующий день, с Гусиного холма, мы ее повстречали по дороге. Она ехала в двуколке со своей бледной и такой же коренастой старшей дочерью.

– О Боже, Элинор! Ну о чем вы думаете, одевая маленькую Джейни таким образом? Дорогая, это же неприлично. Я знаю, вы равнодушны к условностям, но разве можно ставить в столь неловкое положение юную девушку вроде Джейни?

Элинор улыбнулась.

– Но ей вовсе не неловко, миссис Уилер.

– Но она должна испытывать неловкость, моя дорогая, сидя… ну, сидя вот так верхом. К тому же, не стоит ей таким образом начинать.

– Начинать? Миссис Уилер, она научилась ездить верхом раньше, чем начала ходить. Вчера я поглядела, как она сидит в седле, и, на мой взгляд, лучшего наездника в Хемпшире нет ни среди мужчин, ни среди женщин. К тому же до тринадцати лет она ничего, кроме штанов, не носила, так что вряд ли ей в них не по себе.

Вздохнув, миссис Уилер взялась за вожжи.

– Вы невозможны, Элинор, совершенно невозможны. Но в любом случае, благослови вас Господь. Обязательно приезжайте на праздник в следующую субботу.