На собак можно положиться, думал он. Они никогда не просят больше, чем можешь им дать.
Он не увидел Грейс, пока не оказался на заднем дворе, и оцепенел.
Нет, он ошибался. Сильно ошибался. Одного взгляда было мало, очень мало.
Она закрепила на веревке простыню, наклонилась и достала из корзины наволочку, встряхнула, повесила рядом с простыней.
Этан не мог отвести от нее глаз. Каждая мелочь, каждая деталь, казалось, навечно отпечатывались в его памяти.
Какой у нее изящный профиль. Почему он не замечал раньше? Как красиво лежат ее волосы. Короткие. Нет, не очень. Когда они успели отрасти? Может, она решила изменить прическу? Какие красивые ноги!
Любовь нахлынула на него, затопила, ударила в самое сердце. Этан вытер вспотевшие ладони о штаны и продолжал стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу. Может, еще есть время незаметно улизнуть?
Этан нерешительно отступил на шаг и снова замер, потому что Грейс обернулась, окинула его долгим, совершенно непроницаемым взглядом и наклонилась за очередной наволочкой.
– Привет, Этан.
От ее ледяного тона температура воздуха явно понизилась.
Этан с нарочитым равнодушием сунул руки в карманы.
– Привет, Грейс.
– Глупо обходить дом только для того, чтобы не столкнуться со мной.
– Я.., я хотел проверить кое-что в лодке.
– Прекрасно. После того, как я поговорю с тобой.
– Я и не думал, что ты хочешь со мной говорить.
Он осторожно приблизился.
– Я хотела поговорить с тобой еще в тот вечер, но ты не был настроен слушать. – Она достала из корзины следующую вещь, оказавшуюся его трусами, и невозмутимо закрепила их на веревке. – А потом я решила все как следует обдумать, подождать, пока в голове все прояснится.
– И прояснилось?
– Пожалуй, да. То, что ты рассказал мне, ошеломило меня. Мне жаль того малыша, и я разрываюсь от ярости при мысли, что такое могло случиться. – Грейс искоса взглянула на него. – Ты не хочешь это слышать. Ты не хочешь признавать мои чувства.
– Да. Я не хотел, чтобы ты расстраивалась.
– Потому что я такая хрупкая, такая слабая от природы.
Этан нахмурился:
– Отчасти. И…
– И ты лелеял свое несчастье в одиночестве, – продолжала Грейс. – Думал, что я ничего не смогу понять. Думал, что знаешь про меня все. Считаешь меня открытой книгой, а себя – тайной за семью печатями.
– Нет, не гак. Не совсем так.
– А как же?
«Риторический вопрос», – решил Этан и мудро промолчал.
– Я думала, Этан. О многом думала. Почему бы нам не вернуться к самому началу? Ты любишь все делать основательно, в логической последовательности, так давай постараемся быть логичными и основательными.
Понимая, что больше играть с ними не намерены, псы сбежали к воде, и Этан с завистью посмотрел им вслед.
– Ты говорил, что любишь меня много лет. Много лет, – повторила она с такой яростью, что он отступил ошеломленный. – Но ты ничего не предпринимал. Ты ни разу – ни разу! – не подошел ко мне, не спросил, не хочу ли я провести с тобой время. Одно твое слово, один твой взгляд сделали бы меня счастливой. Но нет, нет, только не Этан Куин с его невероятным самообладанием. Ты просто избегал меня, как будто так можно было решить все проблемы.
– Я не подозревал о твоих чувствах.
– Тогда ты не просто идиот, но и слепец, – огрызнулась Грейс.
Этан еще больше нахмурился:
– Идиот?
– Так ты еще и глухой? – Вид взбешенного лица Этана пролил бальзам на ее уязвленное самолюбие. – Я никогда бы не взглянула на Джека Кейси, если бы ты дал мне хоть крохотную надежду. А мне так хотелось быть кому-нибудь нужной, я была уверена, что тебе никогда не буду нужна.
– Минуточку, черт побери, – перебил ее Этан. – Я не виноват в том, что ты выскочила за Джека Кейси.
– Согласна. Эту вину я беру на себя, и ответственность тоже, но ни капельки не сожалею, потому что у меня теперь есть Обри. Но я обвиняю тебя, Этан. – И он видел свой приговор в горящих золотыми искрами зеленых глазах. – Я виню тебя за тупость, за то, что ты был слишком туп, чтобы взять то, что хотел. И ты не изменился ни на йоту.
– Ты была слишком молода… Грейс сцепила руки и вложила в удар всю свою силу и весь свой гнев.
– Заткнись. Ты уже высказался. Теперь моя очередь.
Из кухни все было отлично видно, правда, приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. Наконец Сет не выдержал и метнулся к двери, но Анна успела перехватить его.
– Не смей.
– Он орет на нее.
– Она тоже орет.
– Он дерется с ней. Я должен его остановить.
– Тебе кажется, что ей нужна помощь? Сжав зубы, Сет злобно уставился на сетчатую дверь. И когда Этан отлетел на целый шаг от удара в грудь, передумал.
– Похоже, нет.
– – Грейс с ним справится. – Анна погладила Сета по голове. – А почему ты не защищаешь меня, когда мы с Кэмом спорим?
– Потому что он вас до смерти боится.
Эта мысль пришлась по душе Анне.
– Неужели?
– Ну, почти до смерти, – усмехнулся Сет. – Он никогда не знает, чего от вас ждать. И к тому же вы оба любите спорить.
– А ты наблюдательный пацан. Сет пожал плечами, уже совсем успокоившись:
– Я вижу то, что вижу.
– И знаешь то, что знаешь.
Тихо посмеиваясь, Анна вместе с Сетом придвинулась поближе к двери, надеясь на продолжение спектакля.
– Теперь, Этан, перейдем к следующему этапу. – Грейс отпихнула ногой корзину, оказавшуюся у нее на дороге. – Перескочим через пару лет. Ты следишь за моей мыслью?
Этан глубоко вздохнул, не в силах разобраться, что мучает его больше: раздражение или замешательство. И ему не очень хотелось снова кричать на нее.
– Грейс, ты меня злишь.
– Отлично. Я этого и добивалась, а я ненавижу неудачи.
– Какой бес в тебя вселился?
– Не знаю. Этан. Дай-ка подумать. Может, меня бесит тот факт, что ты считаешь меня пустоголовой и беспомощной? Да… – Она ткнула его указательным пальцем в грудь. – Держу пари, именно это меня доконало.
– Я не считаю тебя пустоголовой.
– Тогда просто беспомощной. – Он открыл было рот, но не успел возразить. – Ты думаешь, что беспомощная женщина может делать то, что делала я последние годы? Ты думаешь, что я.., хрупкая, как парадный сервиз твоей мамы? – Грейс взорвалась. – Я не фарфор! Я отличная крепкая керамика. Ты можешь уронить ее на пол, но она не разобьется. Нужно хорошенько потрудиться, чтобы разбить хорошую керамику, а я еще не разбита!
Грейс снова ткнула его пальцем в грудь и испытала мрачное удовлетворение, когда его глаза предупреждающе вспыхнули.
– Я не была беспомощной, когда заманила тебя в свою постель! Именно туда, куда хотела!
– Ты никуда меня не заманивала.
– Черта с два! И у тебя действительно нет мозгов, если ты думаешь иначе. Я подсекла тебя, как морского окуня.
О господи, какое же удовольствие видеть гнев и отчаяние, промелькнувшие на его лице.
– Если ты думаешь, что этот факт красит тебя или меня… – Но Этан не успел закончить.
– Я ничего не пытаюсь приукрашивать. Я говорю правду. Я хотела тебя, и я тебя получила. Если бы я предоставила свободу действий тебе, то мы бы подтирали друг другу задницы в интернате для престарелых.
– Господи, Грейс!
– Помолчи. – Сама она уже не могла остановиться, и ей было плевать на последствия. Гнев слепил ее и грохотал в ушах, как бушующее море. – Просто обдумай мои слова, Этан Куин. Можешь думать целую вечность, но не смей больше называть меня хрупкой.
Он медленно кивнул:
– В данный момент мне это и в голову не приходит.
– Хорошо. Мне не понадобилась ни твоя, ни чья-либо помощь, чтобы создать приличную жизнь своему ребенку. Мне хватило сил и мужества, чтобы делать все, что было необходимо, так что не смей сравнивать меня с фарфором.
– Если бы ты спрятала в карман свою проклятую гордость и помирилась с отцом, тебе не пришлось бы надрываться в одиночку.
Грейс застыла от жестокой правды его слов, как от пощечины, но тут же сжала кулаки и помчалась дальше во весь опор:
– Сейчас мы говорим о тебе и обо мне. Ты говоришь, что любишь меня, но ты меня совсем не понимаешь.
– Подозреваю, что тут ты права, – пробормотал он.
– Ты – гордец и шовинист, ты вбил себе в голову, что меня надо защищать и баловать, когда мне необходимы лишь уважение и любовь. И ты бы это понял, если бы был повнимательнее. Спроси себя. Этан, кто кого соблазнил? Кто первый сказал «Я люблю тебя»? Кто кому сделал предложение? Ты близорук, если не видишь, что мне каждый раз приходилось делать первый шаг.