Анастасия Акулова - Тлеют угли костров отгоревших…

– Что вы, такая красота не может не удивлять и не радовать, – Уверенно ответила Марта.

– К таким мелочам вполне можно быть равнодушным, если перед глазами куда более завораживающая красота. Например, очарование некоторых женщин, – вполне прямой намёк, комплемент, адресованный Марте, окончательно вывел из себя Петра.

Девушка слегка порозовела.

– Не сомневаюсь, что для вас именно это – истинный источник вдохновения, – тихо усмехнулась она.

Видимо, услышав хруст шагов по снегу, Менщиков обернулся. Заметив царя, побледнел, не упустив явно видную ярость.

– Государь, – поклонился он.

Обернувшись, Марта присела в изящном реверансе.

Пётр же, подлетев, словно ураган, схватил сподвижника «за шкирку» и стал трясти, словно котёнка.

– СОВСЕМ УЖЕ МЕРЫ НЕ ЗНАЕШЬ?! – У Петра давно уже не было приступа такого дикого гнева, – Опять на казну лапу наложил, сволочь?! Выпорю, как холопа, тать!!

– Мин херц, оклеветали! – Взвыл тот, пытаясь вырваться.

– Оклеветали, как же!! – Зло усмехнулся Пётр, с новой силой встряхнув Менщикова, едва не подняв в воздух. Завязки зимнего плаща душили несчастного, – Своими руками с тебя, собака, шкуру сдеру!!!

– Мин херц, не виновен я, – Прохрипел Менщиков.

Заметив, как расширились от страха глаза Марты, царь почти нехотя отпустил его.

– Я тебе ещё воздам по заслугам! – Прошипел Пётр, – Пшёл прочь!!!

Алексашка, тот самый, что не боялся ни пуль, ни гранат, предпочёл быстренько смотаться, пока позволяют.

Царь глубоко вдохнул морозный воздух, пытаясь утихомирить гнев. Марта растерянно и немного изумлённо смотрела на него, поджав губы.

– И отчего же ты не соизволила прийти? – Наконец, спросил он, обернувшись к ней. Его голос был спокоен и холоден, но тем пугал ещё больше.

– Я хотела, Ваше Величество, – отведя глаза, солгала Марта, – просто там было народу много и душно…

– Ты там даже не появлялась.

– Вы просто меня не видели, – возразила девушка.

– Не лги, – синие глаза заметно потемнели, словно небо перед грозой.

Заметив её инстинктивный шажок назад, Пётр с усмешкой преодолел возникшее расстояние, чувствуя внезапно вспыхнувший охотничий азарт.

– С каких это пор игнорируются мои приказы? – Продолжал он.

– А с каких пор приглашение является приказом? – Парировала Марта.

Она понимала, что чистое безумие – возражать царю, учитывая её статус и его вспыльчивый характер. Особенно сейчас, когда он и так в гневе, пусть и не на неё. Но что-то в ней было задето, хоть она и не понимала, что именно.

– Смеешь дерзить мне?! – Тон был жёстким, вот только непроизвольная ухмылка выдавала, что ему это определённо нравится.

– Вовсе нет, – Отступать было уже некуда. Марта гордо вскинула головку, пряча затравленный взгляд.

– Неповиновение и есть дерзость. – Они впервые были настолько близко друг к другу.

– Что ж, можете казнить меня за это! – Она, наконец, заставила себя поднять взгляд, – Зачем вам нужно было моё присутствие?

– Моё слово – закон, – Его голос был резок и груб, – Я государь всея Руси, и если я велел сделать что-то, значит, это не подлежит обсуждению!

– Да, но не в этом случае. Пусть я пленная подневольная крестьянка, но неужели я не имею права просто выйти в сад?! – Марта вдруг почувствовала, как злость заглушает страх, – К тому же, навряд ли вы, Ваше Величество, сильно уж скучали, вокруг вас всегда много куда более сговорчивых дам. Ваша фаворитка, например.

От того, как вдруг вновь сильно побледнел царь, Марта с ужасом осознала, что и кому сейчас сказала. Появилось стойкое желание откусить себе язык.

– Тоесть, я не это хотела сказать, – поёжившись, пролепетала девушка, – Я имела ввиду…

– …Именно это, – с усмешкой закончил за неё Пётр.

Весь гнев разом куда-то испарился. Он понял причину, по которой она не пришла.

– Позвольте, я пойду, – Марта смущённо и смиренно опустила голову. Не хватало только, чтобы он догадался о её чувствах!..

Но ускользнуть ей попросту не дали. Голову аккуратно, с нежностью подняли за подбородок так, чтобы она могла увидеть пляшущих чёртиков в его смеющихся синих глазах.

– Ревнуешь? – Был ехидный вопрос.

– Ничуть!

– Да неужели.

– Да!! – Марте едва удалось сдержать детский порыв и не топнуть ножкой.

Он слишком близко. Её чувства – слишком сильные. И просто, и сложно одновременно.

Марта, выскользнув из его объятий, как можно быстрее побежала ко дворцу, словно тепло покоев могло развеять этот странный сладкий туман, охвативший её. Словно бег мог спасти от чувств.

А он лишь с лёгкой улыбкой смотрел ей вслед…

Не глядя, Марта развешивала сушиться только что выстиранное бельё. В голове был рой неясных мыслей…

«Идти? – Спрашивала она себя, словно гадая на ромашке, – Или не идти?»

Уже давно, каждый вечер, они встречались на одном и том же месте, хоть и не сговариваясь. За исключением тех дней, что он был занят.

Каждый раз она с улыбкой шла на новую встречу, зная, что каждый миг, проведённый рядом с ним, будет бережно хранить, словно бесценное сокровище. Но что делать сейчас? От осознания того, что всё это время по ночам с ним делила ложе другая женщина, становилось дурно и больно, как никогда.

В душе словно оборвалось что-то. Закончив развешивать одежду, Марта решила всё-таки вернуться в свою комнату. И что, что взгляд поневоле не отрывается от заснеженного сада, пусть! Это пройдёт. Это ведь всё глупость, ребячество!

Она ведь не так глупа, чтобы ревновать царя! Чтобы по-настоящему его полюбить…

Вопреки этой мысли по щеке скатилась горькая слеза. Нет, всё-таки она – дура. Как ещё можно назвать ту, что не может понять и остановить собственные чувства?!

Это было похоже на бег по краю пропасти. Опасно. Страшно. Волнительно… но необходимо ей, как воздух.

Хотелось кричать, злиться на весь мир. Почему, почему любовь не выбирают?! Почему она не могла полюбить своего мужа, или одного из ухажёров – жила бы тихо, мирно и счастливо, так нет же!! Ей сразу царя подавай! Да ещё и с таким характером, что непонятно, как его ещё земля носит…

Здесь никто ни во что её не ставит, и прежде всего – именно он, Пётр. А как иначе объяснить всё это? Она для него – смешная, наивная игрушка, которую так легко подчинить, сломать…

«Нет, не стоит об этом думать, – пытаясь унять полыхающие щёки и прорвавшиеся слёзы, подумала она, – Нужно просто забыть. Всё забыть, как сон, жить так, как раньше жила, ибо иначе быть не может, только хуже. Лишь понять, наконец, простую истину – нельзя быть наивной, никому нельзя верить, кроме Бога и самой себя».

Сказать легко. Но сердце не обратится в камень, если пожелает этого его обладатель.

Войдя в комнату, Марта сломанной куклой упала на кровать, надеясь забыться сном без сновидений. Уже потянулась, чтобы задуть одну-единственную свечу, но случайно увидела одиноко лежащую записку.

«Мне?» – Удивилась девушка, разворачивая маленький тугой свёрток.

«Большие амбиции весьма опасны там, где есть заведомо более сильные соперники. Помните это и старайтесь быть как можно тише, незаметнее, тенью, как и раньше – у вас это прекрасно получалось. Безусловно, стоило бы так же прекратить ваши ночные прогулки по саду. Кто знает, когда и чем они могут обернуться?

Уж поверьте, если не станете пренебрегать этими советами, только тогда, может быть, избежите множества бед».

Подписи, конечно же, не было. Очевидный автор письма, видимо, надеялся вызвать страх, но губы Марты сломала лишь горькая улыбка.

Пусть ей и льстило, что фаворитка считает её соперницей, но это уже не имело никакого значения. Марта не собиралась становиться на её место, а иное и невозможно, если поддаться этим своим глупым чувствам, чужой игре, чужому желанию.

Пора покончить с иллюзиями. Но, чёрт, почему же не высыхают слёзы, почему не утихает боль?!

Прошло несколько месяцев, может, больше – она потеряла счёт времени. Марта всё это время держалась подальше от любых дворцовых дел, сплетен и слухов. Бродила, как тень, ограничиваясь выполнением своих обязанностей. Даже не выходила в сад, хотя ноги будто сами несли её к тому фонтану у заснеженной ивы…