– Все пучком! – бросил Халтурин.
Евгению захотелось сбежать от кудрявой кадровички, но любопытство остановило: вновь возникло необъяснимое желание полистать личное дело Хаустовой, точно там он мог найти объяснение этим переменам. Осталось придумать подходящий предлог.
Халтурин переминался, подстегивая воображение: для чего может директору понадобиться личное дело менеджера по кадрам? Для награждения? Какое у них может быть награждение? Или для повышения? Можно, например, сделать Хаустову начальником отдела. Врать надо близко к правде.
– Евгения Станиславовна, принесите мне, пожалуйста, личное дело начальника массозаготовительного цеха и ваше, – не очень уверенно попросил он.
– Мое?
– Да, и ваше.
– Евгений Станиславович, а деньги будут? – догнал Халтурина вопрос Жени.
– Да.
Дверь за директором закрылась.
Женька рухнула на стул, уткнулась в ладони и расплакалась.
Столько времени убила, пока придумывала наряд, с Нинкой до хрипоты спорила из-за жилетки, утром встала ни свет, ни заря, кудри крутила щипцами – замучилась, пока накрутила, теперь вот, как дура с мытой шеей. Позорище! Размазывая по щекам слезы, без всякой пощады причесала кудри, стянула резинкой волосы, с ненавистью стащила с себя жилет, напялила черную кофточку, безжалостно смяв воланы, переобулась в ботинки. Спецодежда соблазнительницы отправились в пакет. Теперь можно работать, а не забивать голову глупыми надеждами.
– Ой, – Женька вскочила с места, – как я могла забыть? Проект строительства автозаправочного комплекса!
Нашла личные дела начальника цеха и свое, вытащила из сейфа увесистый талмуд, похищенный Нинкой у Божко, закрыла отдел и понеслась в приемную, рассчитывая передать папку с делами через Агнессу Павловну.
Агнессы на месте не оказалось, и Женька вошла в директорский кабинет, как в клетку с тигром.
…Халтурин никак не рассчитывал найти на месте затюканной, замороченной, сонной, вечно опаздывающей и неухоженной кадровички красивую женщину. Та Женя – неухоженная и сонная – была безопасна как женщина. Эта Женя была обаятельной и притягательной, но знакомство с ней могло осложнить жизнь. Настроение у Халтурина испортилось: красавица – значит, стерва. Значит, будет морочить голову. «Что происходит? Мне не все равно, как выглядит эта девчонка?» – неожиданно осознал он.
Что-то изменилось в нем, но не сейчас, раньше. Как это случилось, Халтурин не заметил, и теперь чувствовал себя жертвой ограбления. Грабительницей оказалась тихушница-кадровичка…
В приемной раздались шаги.
– Евгений Станиславович, – в кабинет стремительно вошла Хаустова – тушь размазана, губы припухшие, вместо локонов – хвост. Маленькая, обиженная девочка.
Убил бы себя за жалость к вероломной девице! Черт знает, что такое! Необъяснимое чувство вины перед этой девочкой стремительно приближалось к критической точке. С какого перепуга? В чем он виноват?
– Евгения Станиславовна, что с вами?
– Вот, – Женька уронила на директорский стол бланки личных дел и талмуд, – вы просили.
Хаустова развернулась и покинула кабинет с такой поспешностью, будто боялась дышать одним воздухом с директором. Халтурин мрачным взглядом проводил Женьку, мысли путались.
В Москве несколько раз ловил себя на том, что Грета рядом, надо только набрать знакомые цифры, но так и не набрал, так и не увиделся с женщиной, при одном имени которой последние пять лет делал стойку.
Уже на обратном пути, испытывая радость от езды по автобану, попытался спокойно разобраться, понять, почему не нашел времени увидеть любимую.
Едва Евгений мысленно произнес слово «любимая», как тут же в сознании вспыхнула догадка: Грета поменяла статус, больше не была любимой!
Темная, иссушающая Халтурина пять долгих лет страсть, прошла, сгинула, как наваждение. Он, наконец, получил свободу от удавки! И что? Оказывается, страшно оказаться на свободе! Страшно снова попасть в хищные лапки какой-нибудь безмозглой, эгоистичной вертихвостки!
«Стоп, – приказал себе Жека, – не все женщины стервы. Не все умеют вертеть мужчинами, не все стремятся подчинить, не все… Интересно, есть кто-то у кадровички или нет?».
На то, чтобы изучить биографию менеджера по кадрам понадобилось полминуты. Оказалось, что Евгения Станиславовна (в девичестве Лебедева) уже пять лет, как состоит в браке с Андреем Тимуровичем Хаустовым.
Муж? Евгений отодвинул бумаги и с озадаченным видом потер лоб.
Странно…Чертовски странно…
В тот вечер, когда у Женьки дома Халтурин вербовал Нинку в осведомители, он присматривался, крутил головой в поисках мужских тапок, курток, сигарет или зажигалок – никаких намеков на присутствие мужчины в доме кадровички не обнаружил. Но у одинокой, молодой и, как на поверку оказалось, красивой женщины наверняка есть мужчина.
«Хорошо, если у нее кто-то есть. Мне голова нужна для работы, больше я себя заморочить никому не дам», – трусливо подумал Халтурин. Посмотрел на часы: собирался уехать пораньше, чтобы купить продуктов в единственном приличном магазине – центральном магазине недалеко от вокзала. Когда, наконец, Агнесса найдет помощницу по хозяйству?
…Халтурин катил тележку, со вкусом выбирая еду.
– Дремучий дядя Женя, – услышал Евгений детский голос.
– Тс-с! Тише, – раздался свистящий шепот за стеллажом с горками консервов. Халтурину как раз нужно было за этот стеллаж – там были выставлены растительные масла.
– Мам, там дремучий дядя Женя, – настаивал детский голос, показавшийся Евгению смутно знакомым.
Наверняка это они – Хаустова с сыном. Однажды Евгений подвозил девушку с работы как раз в эту сторону: детский сад Артема оказался недалеко от универсама.
Евгений выкатил тележку и наткнулся на Хаустовых – маму и сына.
– Здрасте! – радостно приветствовал Евгения Артем.
– Привет, – Халтурин протянул руку.
– Дядя Женя, а ты помнишь, как мы с тобой писали, – освежил память Халтурину парень.
– Тема, закрой рот, – дернула сына Женька и потянула его в сторону от кризис-менеджера.
– Дремучий дядя, – не унимался малыш.
– Это почему же я дремучий? – заинтересовался Халтурин, не отставая от мамаши с ребенком.
– Потому что ругаешься, поэтому дремучий, – оборачиваясь на Халтурина, на бегу сообщил малыш.
Женька тащила Тему к кассам, приговаривая:
– Вот я тебе устрою дома.
– Когда это я ругался? Зачем это вы сына настроили против меня? – Халтурин настиг кадровичу в очереди. Очередь была приличной.
– Не обращайте внимания, это же ребенок, болтает просто, – оправдывалась пунцовая Женька, не поднимая глаз на босса.
– Опять ругаетесь? – надулся Тема. – Мама плакать будет.
– Почему?
– У нее слезки накапливаются, их надо выплакать, – выложил Артем явно бабушкину точку зрения.
Очередь, как назло, не двигалась. Женька, вытянув шею, высматривала кассу, в которой было бы меньше народа.
– Везде одно и то же, – упредил ее Евгений.
Женька кивнула:
– Да.
– Так почему у мамы слезки накапливаются? – Халтурин присел перед Темой и отметил, что малыш на маму не похож. Черные раскосые глаза, смуглый цвет лица, упрямый уже в таком возрасте рот.
Ответить малыш не успел – Женя потянула сына к кассе, выложила из тележки сырки, йогурты, молоко для Темы, кефир для мамы и творог для себя. Пока кассирша сканировала штрих-коды на продуктах, Халтурин выкладывал все из тележки, продолжая беседу с Темой:
– Ты маму жалеешь?
– Да.
– Вместе считать? – Кассирша смотрела на Халтурина.
Только тут Евгений заметил, что горки из его продуктов и продуктов Хаустовой смешались.
– Нет, – Женька сунула разделительную полоску, но Халтурин убрал приспособление с надписью «Следующий покупатель».
– Да, – кивнул Халтурин, – вместе.
– Нет.
Женька не отходила от кассы, совала деньги. Халтурин отводил ее руку и теснил по узкому проходу к выходу. Умудренная кассирша с интересом наблюдала за разыгравшейся сценой: упирающаяся, несчастная девица в видавшем виды пуховике, из которого неравномерно лез пух, как рассада из земли, и роскошный мужчина в дорогой кожаной куртке – силы были неравны.
– Девушка, не задерживайте очередь, – непреклонным тоном попросила кассирша, приняв сторону мужчины.
Когда Халтурин вышел из универсама, кадровичка с сыном ждали его у крыльца. Сердце Халтурина защемило: две казанские сироты. Как они живут? Кто их защищает?