Я склонилась над перилами и подождала, пока Алек повернется ко мне лицом.

- Если ты хочешь, чтобы я уехала, я уеду. Без вопросов и упреков. Но я хотела бы остаться.

Алек вздохнула.

- Зачем, Тори?

Тори. Я не слышала этого имени два года. Некоторые называют меня Викки, кто-то Вик, но только Алек называла меня Тори. Я никогда не думала, что когда-нибудь услышу его снова. До этого момента я и не понимала насколько сильно хотела услышать это имя, сказанное этим мягким голосом с английским акцентом.

В ответ я наклонилась ближе и прижалась губами к ее губам.


Когда следующим утром Алек вернулась с занятий, я дремала на террасе. Я провела утро в одиночестве, но на этот раз меня это не беспокоило. Я знала где была Алек и знала, что она вернется до ланча. С собой на террасу я взяла книгу, которую читала. Проснулась я от того, что Алек прокладывала дорожку из поцелуев по моим плечам и спине.

- Ты немного загорела. Как долго ты здесь находишься? - спросила она, проводя пальцами по моим бедрам. Она была одета почти в такую же одежду как и вчера.

Я повернулась и присела. Затем взглянула на ее наручные часы.

- Около часа. Как прошли занятия?

Ее улыбка была нежной и взволнованной.

- Отлично. Не могу вспомнить, когда я в последний раз получала столько удовольствия от рисования.

Алек подарила мне быстрый поцелуй и встала. Она казалась такой счастливой. Морской бриз трепал ее волосы, придавая ей беззаботный вид. Она направилась к пирсу, подняв руки к небу и подставив лицо под лучи солнца. Я никогда не думала, что воспользуюсь словом «счастливая» при описании Алек.

- Чем хочешь сегодня заняться? Мы можем сделать все что пожелаешь.

Я рассмеялась, позволяя затянуть себя в ее легкий безрассудный настрой.

- Насколько частным является этот пляж?

Алек обернулась, наблюдая пылким взглядом за тем, как я начала медленно раздеваться. Наконец, когда я была полностью обнажена, она улыбнулась.

- С чего ты взяла, что этот пляж частный?

На какую-то долю секунды я залилась краской стыда. Затем вспомнила, что кем бы ни была эта стоящая передо мной беззаботная девушка, она все еще была Алек Чейзн. Этот пляж был очень частный.

- Потому что я знаю тебя.

Раздеть ее получилось быстрее, чем раздеться самой. Я вспомнила вчерашний день. После ее первого прикосновения я перестала думать и действовала только инстинктивно. Это было лучше, чем любая из тех фантазий, которые были у меня об Алек. Меня охватило предвкушение и взволнованность первого раза плюс осознание того, что я хотела эту женщину, знала каждое ее прикосновение. Она была самой прекрасной женщиной, которую я знала. А ведь я живу в Лос-Анджелесе и знаю миллион прекрасных женщин.

- Тори, - прошептала она, стоя так близко, что наши тела касались друг друга. - Чего ты хочешь?

Я едва слышала ее. Я только видела ее приближающееся лицо, глаза, глядящие в мои и чувствовала ее мягкие губы на своих губах. Что она сказала?

Алек скользнула рукой мне за талию и крепко притянула к себе, другой рукой она поглаживала мой затылок и шею. Я тонула в тех ощущениях, которые она мне дарила. В следующую секунду я с головой оказалась в Тихом океане. Я стояла, отплевываясь соленой водой по грудь в холодной, почти ледяной воде.

Алек усмехнулась, глядя на меня.

- Тебе нужно было охладиться.

Оглушенная я наблюдала за тем как она развернулась и исчезла. Месть моя будет страшна, пообещала я себе. Я выбралась из воды и поднялась по лестнице на пирс. Алек сидела в горячей, пышущей паром ванне, разместившейся в углу между террасой и домом.

Она улыбнулась, когда я скользнула в пузырящуюся воду, ее глаза ласкали меня, пока она смотрела, как я устраиваюсь напротив нее.

- Было так трудно оставить тебя этим утром. Я боялась открыть глаза из-за страха обнаружить, что все это было только очередным сном. Я скучала по тебе.

Я застонала от удовольствия, горячая вода было то, что нужно, после моего глубокого погружения в холодный океан.

- Почему ты не позвонила мне?

Алек уставилась в воду. Солнечные блики отражались в каплях воды на ее плечах, на светлой шапке ее волос.

- Я не знала как тебя остановить. Наверно долго хранимые секреты невозможно объяснить и простить.

Я в удивлении смотрела на склоненную белокурую голову. Хоть и замаскированно, но Алек извинялась. Алек Чейзн извинялась передо мной. Я привстала и опустившись на колени между ее ног, положила руки на ее бедра.

- Нет ничего, что нужно прощать. Ты права. Ты не должна была мне своего прошлого. Мне жаль, что я заставила тебя чувствовать себя иначе.

Я осторожно подбирала свои следующие слова. Я знала, что вступала на запрещенную территорию, но мне нужно было знать.

- Алек, что происходило тогда? Люди, которые звонили... Это были Патрик и Джиллиан?

Она вздохнула. Я видела что ее глаза снова начали затуманиваться. Она кивнула и посмотрела на меня с горьким выражением лица.

- Они хотели заявить свои права на Алек Чейзн. Видишь ли, они не предполагали, что я вырасту и кем-то стану. Я должна была быть пятилетней девочкой и оставаться в Моргрув Хаус навеки. Я не должна была взрослеть и не должна была становиться Алек Чейзн. Единственная причина, по которой я не перерезала себе вены была в том, что я знала какое удовольствие получит сенатор, узнав, что ему придется хоронить меня на самом деле.

- Они хотели вернуть тебя? - спросила я, пытаясь понять в чем была причина того, что чуть не свело ее с ума два года назад. Неужели Алек не хотела быть частью своей семьи? Было похоже на то.

- Нет, не меня. Патрик хочет огласку, которую он обязательно получит, если окажется, что его внучка Алек Чейзн. У меня же с этим две проблемы. Я не хочу быть Келлен Брент и его условия неприемлемы.

- Условия? - недоуменно спросила я.

Алек отвернулась.

- Мне нужно будет согласиться с официальной версией того, что случилось в ту ночь. А я не собираюсь это делать.

Я прикусила язык, чтобы не задать очередной вопрос. Если бы я надавила на нее, я знала, что она объяснила бы мне почему хочет, чтобы о той ночи стала известна только правда. Я не была готова услышать это. Я не хотела знать, чего Алек хотела достигнуть тем, что весь мир узнал бы, что это она убила Брайана. Или что потерять.


Тот день задал тон следующим трем дням. Алек возвращалась домой и мы шли гулять по пляжу, а затем расслаблялись в горячей ванне. Мы сидели на пирсе и я слушала рассказы Алек о том, что значило быть Келлен Брент.

Жизнь в Англии не была неприятной. Моргрув Хаус был изолированным поместьем, купленным для того, чтобы защитить Келлен. Она жила там с матерью Джиллиан - Корделией Чейзн. Ее имя было изменено на Александру Чейзн и она обучалась на дому. Девочка рисовала еще до того как переехать в Моргрув Хаус и Корделия поддерживала ее интерес к живописи. Каникулы они проводили в путешествиях по всему миру. Алек говорила о Корделии с большой любовью, но ни разу не упомянула Джиллиан. Визиты ее матери были либо слишком болезненными, либо вспоминать было нечего.

К двадцати годам Алек Чейзн входила в лондонский круг искусства. Она вернулась в Лос-Анджелес потому что Корделия сказала ей, что настало время возвращаться домой.

- То, кем я являюсь сегодня, целиком и полностью заслуга Корделии. Я благодарна Джилл только за одно - за то, что она отправила меня жить с Корделией.

Я не хотела, чтобы наше легкое общение заканчивалось. Алек была открыта намного больше, чем я когда-либо ожидала увидеть. Слушая ее историю, я чувствовала боль ребенка, которым она когда-то была. Я хотела бы думать, что понимаю почему картина, висящая над ее камином была последним оригиналом Чейзн и почему она написала ее для девочки по имени Келлен. Я хотела бы думать, что это было оттого, что она научилась жить в мире со своим прошлым. Проблема в том, что когда я думаю, что начинаю понимать Алек, все всегда выходит не так.

Я не могла остаться здесь навсегда. Я не хотела оставлять Алек, но мне нужно было возвращаться в Лос-Анджелес. К четвергу я стала искать способ поднять вопрос о возвращении Алек в город вместе со мной. Ответ был так прост, что я его чуть не проглядела.

- Я не поеду на свадьбу, - сказала она, в ее голосе слышалось растущее раздражение. Мы наслаждались лучами солнца на террасе. Алек полулежала в кресле, задрав ноги на перила ограждения.