Любовь Черникова - Точно в сердце

Виктору было непросто говорить, ему словно требовалось набраться сил перед каждой фразой.

— Витя! Я… Я думала ты…

— Живой я. Что мне сделается?

— Я сейчас! Я что-нибудь придумаю!

Поспешив, я вскочила на ноги и снова едва не скатилась по ступеням, поскользнувшись на гладком покатом крае. Хорошо, что толком выпрямиться еще не успела. Многострадальная камера чиркнула по стене объективом, крышечка сорвалась и упала куда-то вниз.

— Ксюша, осторожней! — воскликнул Виктор и не смог сдержать приглушенного стона.

— Витя, что с тобой. Я видела кровь…

— Кажется, нога сломана, и головой крепко приложился. Подняться не могу.

— Вот и лежи. И не разговаривай, пожалуйста!

Я окончательно пришла в себя, а страхи если и остались, то только за здоровье мужчины, что стал для меня так важен.

— Послушай, не спеши! Там… Там одна ступенька обвалилась. Прямо у меня под ногой… Держись подальше от края.

Я плотнее прижалась к стене, следуя его совету. Пошла медленно, осторожно перемещая вес с ноги на ногу. Что если сейчас рухнет весь пролет? Стоило так подумать, как точно в подтверждение что-то с шумом посыпалось вниз. Я затаила дыхание, но ничего больше не происходило. Мозги, наконец, заработали, и я догадалась включить “Кэнон”.

— Есть!

Многострадальный фотоаппарат пережил уже два падения и все равно работал. Нажав кнопку спуска, осветила вспышкой пространство, а на экране отобразилось фото, где отчетливо было видно, о чем говорит Анвар. Аккуратно ступая, преодолела провал в лестнице и дальше так и шла, озаряя путь всполохами света и успевая сориентироваться за эти мгновения. Попутно собрала наши телефоны и приблизилась к Виктору. На последнее фото я побоялась взглянуть.

— Что у тебя болит?

— Кажется, все… — усмехнулся он и сморщился от боли. — Не могу определиться.

Я отложила камеру и попыталась включить мобильные, чтобы посветить фонариком.

— Мой кончился, — посетовала я.

Трещина на корпусе и разбитый экран не давали в этом усомниться. Телефон Виктора, к счастью, работал, но из-за вновь накатившей паники — лужа крови под его затылком показалась мне нешуточной — опять задрожали руки. Я нажимала кнопку, но экран загорался и тут же гас.

— Дай-ка мне.

Виктор нащупал мою ладонь и разблокировал трубку. Включив фонарик, я посветила на его голову и выдохнула, чувствуя, как начинает от страха мутить:

— Боже!

Набрала единый номер службы спасения, а когда мне ответили быстро затараторила объясняя, что случилось.

— Ни в коем случае не перемещайте пострадавшего, — посоветовала оператор, и тут звонок вдруг сорвался.

Попыталась перезвонить, но напрочь пропала сеть, а затем аппарат и вовсе вырубился. Ругаясь, на чем свет стоит, перезагрузила его, но на экране появилась надпись, оповещающая об отсутствии сим-карты. Не сдержала самого грязного ругательства, на какое была способна. Вот надо же так! Вечно, когда надо, вся техника оказывается бесполезной. Наверное, помогло бы достать и вставить симку обратно, но ведь это «Айфон», а у меня ничего похожего на скрепку.

Фонарь включился, но батарея была уже почти на нуле. Четыре процента — смех, да и только. Вчера нам было не до того, чтобы заряжать телефон.

— Пить… — протянул Анвар. — Хочу…

— Кажется, с сотрясом пить нельзя. Да и нечего, если честно. Как ты?

— Голова кружится… И нога сильно болит. И спина… Пошевелиться не могу.

У меня все похолодело внутри. Вдруг он, падая, повредил позвоночник? Тогда тем более лучше его не трогать.

— Я осмотрю твою голову, — осторожно коснулась слипшихся волос.

На поверку рана оказалась неглубокой, но рваной. Потому и обильно кровила. Впрочем, кровь уже почти свернулась, и перевязывать было незачем, да и не умею я это правильно делать. Сняв футболку, осталась в одном лифчике, но сейчас это меня волновало меньше всего. Промокнула рану и убрала прилипшие соринки, очистив насколько могла в подобных условиях. Свернув футболку на манер невысокой подушки, осторожно подложила Анвару под голову. Хоть не на земле лежит теперь и ладно.

Спросила:

— Тут есть другой выход?

— Д-да. Должен быть.

Его начинало знобить, похоже, поднимается температура. Я решительно поднялась, глядя во мрак.

— Тогда, я за помощью. Ты только держись.

— Возьми мой телефон, вместо фонарика, — Виктор шарил рукой пытаясь взять трубку.

Я вложила мобильный ему в ладонь.

— Тут всего три процента зарядки осталось. Вдруг самому пригодиться. Я справлюсь.

Несколько мгновений я боролась с собой и своей совестью, но все же наклонилась и поцеловала его прямо в пересохшие губы. Коротко, точно прощаясь…

— Ксюша, я люблю тебя, — прошептал он мне вслед, и сердце тоскливо сжалось.

Не стала оборачиваться, сделав вид, что не услышала. Я ведь так и не спросила, кто нас запер, а он не сказал ни слова про жену. Его можно понять, он не станет обвинять Редди. Что бы она ни сделала, а я не стану больше лезть в их семью. На мгновение стало страшно. Что если одуревшая от ревности Лерка поджидает меня где-нибудь в казематах, чтобы устроить «несчастный случай»? Страх снова вернулся, только теперь я боялась ни чего-то потустороннего, а вполне реального. Собравшись, подняла камеру и нажала спуск.

Вспышка.

Яркий свет на мгновение озарил пространство и выжег мне сетчатку, ослепив. Пришлось немного выждать, прежде чем внимательно изучить фотографию.

Несколько шагов в нужном направлении.

Вспышка.

Пол относительно ровный, никаких ям или препятствий. Справа комнаты, камера выхватывает в них какие-то механизмы. Слева вдоль коридора тянутся многочисленные проржавевшие трубы разного диаметра, выкрашенные давно облупившейся краской. Иду вдоль них, прослеживая путь кончиками пальцев. Ноги неуверенно ступают то по каменному крошеву среди которого попадается битое стекло, то по чему-то мягкому вроде тряпок. Я стараюсь не думать, что за дрянь может там обитать. Все напоминает компьютерный хоррор, только намного реальнее любой виртуальной реальности, и никтофобия снова протягивает ко мне свои щупальца.

Вспышка!

Свет, точно удар меча обрубает их, давая ощущения реальности. Боже! Где все мои фонарики?! Пожалуй, впредь я буду один приматывать к себе скотчем, и пусть окончательно прослыву юродивой.

Вспышка!

Коридор закончился, я на распутье. Остановившись, несколько секунд прислушиваюсь. Кажется, или слева тянет сквозняком?

Вспышка!

От этого импровизированного стробоскопа уже болят глаза, картинка перед глазами кажется нереальной, в ушах шумит и страх все сильнее завладевает мной, а тени на фотографиях вот-вот превратятся в монстров. Прохожу еще несколько метров. Боже! Неужели это здание такое огромное? А с виду не скажешь. Страшно от мысли, что я уйду в какие-нибудь потайные катакомбы, и меня никто больше не найдет. Пространство расширяется, потолок отступает, выпуская меня в помещение с каменными квадратными колоннами. Что-то щекотно касается обнаженного плеча, и я с визгом шарахаюсь в сторону.

— Мамочки!

Спотыкаюсь и подворачиваю ногу.

— А! — вскрик гулко разносится в стороны. — Бам!

Камера, вырвавшись из при падении, качнулась на ремне и ударилась обо что-то железное, а затем и об пол. Я замерла, сидя в неудобной позе. Потом осторожно выпрямила ногу и перевела дух, прежде чем нащупать кнопку затвора, но он больше не срабатывает. Хана фотику! Сколько же ему досталось за недолгую и насыщенную жизнь.

Оставшись без света, я оказалась на грани паники. Только мысль о Викторе, позволяла держаться. Неизвестно, одумается ли Лерка? Приведет ли помощь? Надо двигаться вперед. Припоминая последнее сделанное фото, я направилась в том направлении, где мне почудился какой-то светлый участок.

Неожиданно я попала в поток сквозняка, который принес запах полевых трав, который надеждой ворвался в затхлое царство мрака и теней.

Что-то глухо стукнуло слева, и я заставила себя открыть глаза, вдруг осознав, что здесь не так уж и темно, как мне казалось. Из-за вспышки я ненадолго ослепла, от страха зажмурилась, не замечая того, а теперь глаза привыкли. Оказалось, что кромешная темнота рассеялась достаточно, чтобы видеть очертания предметов. Я завертела головой, в поисках источника света.