Любовь Черникова - Точно в сердце

— А что Лера? Она в клинике за границей проходит лечение…

— Ничего не понимаю! — перебила я его, давясь нервным хохотом.

Обогнув, подошла к окну, уставившись в него невидящим взором. Я почти не умею злиться и, вообще, стараюсь быть тактичной и все такое, но сейчас срывало все предохранители.

— Объясни, почему в то время, как твоя стерва-жена, едва не грохнув нас на почве ревности, лечит, видимо, голову, ты так спокойно предлагаешь мне поселиться в твоем доме? Неужели так меня хочется? Обалдеть! Даже комнату выделил!

— Ксюша! Лера моя сестра!

Я осеклась, уставившись на него. В ушах шумело, и в какой-то миг я почти решила, что у меня глюки и все почудилось.

— Я идиот, господи! — Виктор снова приблизился. — Так тебе обрадовался и так испугался, что уйдешь, как меня увидишь, что напрочь забыл сказать то, что собирался. Лера не моя жена, — повторил он, гладя меня по щеке. — Я, вообще, не был женат, — он взял меня за плечи, ловя мой затуманившийся взгляд.

— Ксюш, я пытался с тобой связаться. Правда. Но Варька твоя — гестапо с косой! — утверждала, что ты не желаешь меня видеть и что лично оторвет мне яйца, если я ее не послушаю.

Он коротко рассмеялся.

— Меня не так легко напугать. К тому же у меня есть и иные, более эффективные способы поиска… Кхм! Но я все взвесил и понял, что могу попросту тебя напугать подобной настойчивостью. Так что решил дать время и себе и тебе.

У меня в голове все смешалось. Кажется, я совсем перестала понимать, о чем он говорит, а в мозгу рефреном билось: «Лера — моя сестра, Лера моя сестра. СЕСТРА?! Сестра!»

Боже… И он все это время думал обо мне? Помнил? Считался с моими желаниями? Голова пошла кругом, из-за слабости в ногах захотелось присесть, но в пустой комнате для этого был только пол, поэтому положила ему руки на грудь и уперлась лбом.

— Давай-ка, присядем, и я все тебе расскажу.

Виктор обнял меня за талию, и я ощутила, как участилось его дыхание. Мы перебрались в гостиную, с комфортом расположившись на просторном диване с темно-коричневой кожаной обивкой.

— Так. Давай еще раз и по порядку, что-то сегодня слишком много потрясений на мою голову, — я никак не могла выпустить его руку, и наши пальцы жили своей жизнью, то и дело переплетаясь и лаская друг друга.

— Извини, — Виктор осторожно высвободился и пристроил больную ногу на подставку, пояснил:

— Должен признаться, я эгоист. Не хотел, чтобы ты видела меня таким, потому и не был настойчивым в должной степени, — он состроил такое покаянное лицо, что я не сдержала улыбки.

— Не вижу гипса. Может, ты притворяешься, чтобы меня разжалобить.

— Титан. Хочешь снимок покажу? Там столько болтов в кости, что я себя киборгом чувствую.

— Так значит, Лера твоя сестра? — вернулась я к самому животрепещущим вопросу.

Просто побоялась, что окончательно поддавшись его очарованию и собственной тактичности, так и не решусь больше говорить об этом.

— Расскажешь, что произошло? Почему сестра назвалась твоей женой? А эта ее выходка? Ведь это Лера тебя толкнула, не отрицай! И дверь захлопнула тоже она, да еще и подперла. Больше некому. Согласись, такое на срок тянет, а не на клинику. Верно?

— Все несколько иначе, — замялся Виктор. — Но так будет понятнее. Ты ведь не спешишь?

Я отрицательно мотнула головой, превращаясь во внимание.

— Лерка и правда мне сестра, хоть и не родная. Мы с самого детства дружили с ее братом, с детского садика. Семья у них была неблагополучная. Отец бросил, мать запила, от кого Лерка родилась и вовсе неизвестно. Когда Димку забрали в армию, я добровольно с ним пошел. Даже приплатил кому нужно, чтобы определили в то же место. А там Вторая Чеченская грянула.

Виктор на несколько мгновений замолчал, его взгляд словно пронзал в этот момент время, и я слушала, дыша через раз. Ощущая себя так, точно попала в секретные архивы государства Виктор Добронравов. Одно неловкое движение, и меня депортируют.

— Не стану вдаваться в подробности, не проси. Димка погиб. Подорвался на растяжке. Умирая у меня на руках, он просил присмотреть за сестрой. Так ее любил, что только о ней и вспоминал в последние мгновения жизни. Очень боялся, до чего она с такой мамкой докатится.

Едва не до крови прикусив губу, чтобы не разреветься, я слушала эти откровения. Особенно обидно было за двух хороших парней, и тем больше хотелось открутить башку рыжей оторве.

— Когда я вернулся живой и здоровый, и даже почти с не съехавшими мозгами, мать так была рада, что согласилась бы на что угодно. Мы помогали Лере чем могли, а потом и вовсе удочерили, когда ее родная мать умерла. Понимаешь, я для Леры кто-то вроде ангела хранителя. Если бы не я, она со своей неуемной жаждой приключений, в какой-нибудь криминал бы давно ушла, — Анвар невесело усмехнулся.

— Угу. Подалась в наемные убийцы, — скептично кивнула я.

— Лера не такая плохая, как могло показаться. Капризная? Да. Даже где-то избалованная. Но весьма целеустремленная и неглупая, если ее направить твердой рукой. К сожалению, я поздно заметил, что что-то идет не так. Я же мужик, Ксюш. Мы все эти ваши намеки и полутона плохо считываем, особенно когда делом увлечены. Вот и не сразу понял, где закончилась сестринская любовь и началась любовь женщины к мужчине. В день, когда мы с тобой встретились впервые, я, наконец, это осознал.

Не стану это комментировать, может, как-нибудь позже, решила я. Слишком дико на мой неизощренный вкус.

— Так что с Лерой сейчас? Как, вообще, такая распрекрасная и сверх всякой меры любящая сестренка замыслила тебя прибить? Действовала по принципу «Так не доставайся же ты никому!»?

— Не совсем так. Мы поругались, она психанула и убежала, при том наврала, что ты где-то там в подвале. Даже продемонстрировала твою босоножку. Я испугался, что она оставила тебя одну в темноте, и поспешил вниз. Ступени обвалились. Вот и все. Остальное ты знаешь, кроме…

— Но ведь она хладнокровно дождалась, пока я зайду внутрь и заперла дверь! — перебила я его.

Меня злило, что Виктор продолжает защищать преступницу, кем бы она ему не приходилась.

— Лестница могла обвалиться. Или приступ никтофобии накрыл бы. Я бы потеряла сознание, лежали бы тогда рядком…

От возмущения к лицу прилила кровь и застучала в висках.

— На кой черт ты, вообще, рассказала ей о моей проблеме?

— Я и не говорил.

— Но…

— Послушай! — привлек он внимание и, глядя прямо на меня, заговорил чеканя слова: — Я. Вообще. Никому. Никогда не рассказывал про твою боязнь темноты, Ксюш. Я о тебе в принципе никому не рассказывал.

— Но как же тогда…

Он остановил меня жестом.

— А вот тут странность. Когда отец подоспел, то нашел сестру у входа в здание. Она лежала на улице прямо на земле лицом вниз. В полной отключке. Спала как убитая. Но поза, в которой лежала говорила о том, что ее ударили по голове, Ксю. На затылке огромная шишка. Она не могла сама так упасть, врачи подтвердили.

Я неверяще уставилась на него.

— Отец не смог ее разбудить, нас обоих увезла скорая. В ее крови обнаружили фенозепам — снотворное. Как позже выяснилось, Лера принимала его уже некоторое время. Осторожные расспросы знакомых, у которых она кантовалась, дали понять, что она жаловалась на плохой сон. Нервничала и была раздражительной больше, чем обычно.

— Снотворное? Его же нельзя смешивать с алкоголем? От нее сильно пахло, когда она меня выпроваживала.

— Именно. Да еще и жара. Не удивительно что ей стало плохо. — Анвар нахмурился. — Я сам виноват. Не думал, что сестра настолько в дерьме. Из-за меня она ушла из дома, перестала ходить в универ и завалила летнюю сессию. А я и не понял, что на деле происходит. Не заметил, что она нуждается в помощи.

— Прекрати себя винить! Лера не маленькая девочка и сама должна отвечать за собственные поступки. Голова дана не только, чтоб ею ругаться. И вот еще что, — я задумалась, формулируя мысль. — Допустим, она тебя не толкала, но мне не верится, что там был кто-то еще.

— Лежа в подвале на полу, я тоже так искренне считал. Но ведь кто-то стукнул Лерку по башке. Она не знает кто это был, никого не видела и даже не помнит в какой момент это случилось. Говорит, ей стало плохо после нашей ссоры, затошнило. Она поспешила на воздух, боясь отключиться, и все. К тому же клянется, что ни за что не оставила бы меня, если бы знала, что случилось. Мать увезла ее в Китай, приводить в себя нервы, выгонять токсины и лечить депрессию. Я не стал рассказывать епредкам про Леркины закидоны и все эти нездоровые чувства ко мне.