Любовь Черникова - Точно в сердце

— Учитывая, что ты ей не родной брат на деле, то вполне здоровые, — высказала я мысль. — Опять же, никто не отменял детскую влюбленность. Ты же для нее сродни кумиру или супергерою.

Нет, я не прониклась участием, но вот вся моя ненависть к Редди разом куда-то делась. Сейчас я вижу отчаявшуюся девушку, розовые мечты которой разрушились. Я не оправдываю ее методы, но не могу не сочувствовать, хотя апельсины в больницу не понесу.

Между делом в голове крутилась какая-то мысль, свербя и царапаясь на границе сознания. Нужен был какой-то крючок, чтобы ее изловить и вытащить на свет, да только сообразить, какой именно никак не получалось.

— Вить, кто еще знает полную версию случившегося? — спросила я просто так.

— Родители. Кот. Варька твоя с мужем — им я только на днях рассказал, когда уговаривал тебя ко мне привезти. Ну и еще один мой хороший друг. Пожалуй, все. В тот день обошлось без любопытных соседей — воскресное утро. А на работе я сказал всем, что на лыжах поломался.

— На лыжах? Лето же, — удивилась я.

— Ничто мне не мешало рвануть на горнолыжку в Сочи в выходные, «Снежком», опять же, никто не отменял.

В Сочи на выходные. Ну конечно! Он подобное может себе позволить. Сразу вспомнился Пухляков с его завистью к чужому успеху, и как по заказу всплыли в памяти его слова:

— И все же бог есть! Говорят, Добронравова одна баба с лестницы столкнула от ревности. Еле выжил, по слухам. Ногу сломал… Жаль, что совсем не подох, тварина!

Все кусочки мозаики разом встали на свои места. Я подскочила. Снова села, обеими руками ухватив Виктора за руку:

— Пухляков знает!

— Кто такой Пухляков? — Анвар недоуменно мотнул головой и наморщил лоб.

— Бывший коллега из «Опен Ворлд Системс». Сегодня… — я осеклась, соображая, что именно хочу рассказать о своих приключениях.

— Что сегодня, Ксюш?

Анвар напрягся, буравя меня взглядом.

— Сегодня я с ним встречалась. Говорили о работе. О том, что после моего ухода случилось. Его прямо-таки выворачивало от ненависти к тебе. Никогда я его не видела в таком состоянни. Обычно, Кирилл милый и добрый парень.

Я пересказала сказанные «милым и добрым парнем Кириллом» слова.

— Паскуда! — прошипел Виктор. — Есть его номер? Сейчас все и выясним.

Анвар потянулся за смартфоном.

— Угу, — сама того не желая, я покраснела.

— Ксюша, между вами что-то есть? — неожиданно поинтересовался Анвар, и воздух вокруг будто стал гуще.

С трудом протолкнув его в легкие, возмущенно воскликнула:

— Ничего! И не могло быть.

Виктор удовлетворенно кивнул расслабляясь.

— Ты только не пори горячку, — зачастила я. — У нас ведь нет никаких доказательств, что это был он.

— Он про никтофобию знает?

— Да, но… Я не верю, что Кирилл мог так поступить. Пухляков он же и мухи не…

Я снова замолчала, припомнив всю «милоту» Пухлякова, что испытала на себе не далее, как часа полтора назад. Латентный садист!

— Не чувствую уверенности в твоем голосе, — ухмыльнувшись резюмировал Виктор, на глазах превратившись в знакомого уже мне Большого Босса.

— Номер, Ксюш, — нажал он.

Я опрометью бросилась в прихожую за своим мобильным.

— Только не трогай его, — попросила, пересылая телефон.

— Еще как трону! Оособенно если выясню, что этот му… Что он замешан.

Виктор отправил сообщение и тут же приложил трубку к уху:

— Сань? И тебе доброго. Пробей-ка номерок, я скинул только что. Интересует, где он находился утром седьмого июля. Да-да, как раз, когда мы с Леркой поломались.

Витя не стал класть трубку, застыв в ожидании. Но поймав мой перепуганный взгляд вдруг потянулся и, ободряюще улыбнувшись, коснулся пальцем кончика моего носа. На душе мгновенно стало тепло. Но, странное дело, тревога не уменьшилась. Совсем, наоборот. Стиснув потные ладошки в кулаки, я затаила дыхание, когда грубый, почти рычащий голос, донесся из трубки особенно отчетливо в повисшей тишине:

— Геопозиция подтверждена. Убью суку!

— И что теперь будет? — дрожащим голосом спрашиваю я, понимая, что ситуация вышла за рамки обыденного.

— Не переживай, родная. Тебе больше не о чем беспокоиться.

Виктор протягивает руку, попутно согнав оккупировавшего мои колени кота, берет мои пальчики и легонько тянет на себя, вынуждая наклониться.

— Иди ко мне, — шепчет так интимно, что я с трудом проталкиваю в глотку, ставшую густой, точно патока, слюну. — Я скучал. Чуть с ума от тоски не сошел. Не думал, что мне будет кого-то не хватать настолько…

Ловко поймав меня за талию, он усаживает верхом на себя. Сердце стучит сбрендившим метрономом, голова кружится от его близости. От умопомрачительного запаха грозы, полыни и чего-то еще. Смесь запахов его тела и парфюма действует на меня как мощнейший афродизиак. Кожа касается кожи, порождая электрические разряды. Они бегут по оголенным нервам и концентрируются до поры внизу живота, попутно вспугнув мириады бабочек. Те, взлетая, творят невообразимое своими незримыми крыльями. Я безумно хочу его. Прямо сейчас!

— Хочу тебя, — хрипло вторит он моим мыслям.

Принимается целовать шею, проделывая дорожку от подбородка до ключицы, и каждое прикосновение его губ точно маленький ядерный взрыв сотрясает какие-то струны внутри меня. Желание, точно выпитый залпом виски, кружит голову, захватывает дух и воспламеняет кровь.

Впиваюсь в его плечи пальцами, ощущая приятную твердость мышц и едва не мурчу. Выгибаюсь, давая доступ к чувствительным местам, трепещущим в ожидании ласки. Одна его рука гладить мою талию и бедро, вторая нетерпеливо расстегивает пуговички на рубашке, то и дело скользя пальцами вглубь захваченной территории.

Даже через джинсы чувствую — он подо мной каменный, и предвкушающая дрожь пробегает по телу. Моими сосками можно резать стекло, не понимаю, как еще до сих пор не проткнула ими лифчик.

— Что это? — вдруг останавливается Виктор.

Открываю глаза, встречая полыхающий гневным пламенем взгляд.

— Что это, Ксю?! — повторяет он, и его рука, точно стальная, до боли стискивает мое бедро.

Хлопнув по ней, заставляю ослабить хватку и смотрю вниз. Пять характерных синяков-отпечатков расположились вокруг левой груди — Пухляков вцепился, гад!

— Виновник уже наказан. Я засадила ему коленом под яйца, — не хочу усугублять и без того нелегкое положение бедолаги.

Как мне кажется, грозное «Убью суку!» и без этого выльется для Пухлякова в крупные неприятности. А для меня все это теперь кажется далеким прошлым, о котором даже думать не хочу. Главное, что мы с Витей вместе, чем не повод вычеркнуть этот досадный инцидент из жизни?

Обхватываю лицо Виктора ладонями, вынуждая посмотреть мне в глаза. Прошу:

— Поцелуй меня, пожалуйста!

— Но позже все расскажешь, — рычит он и впивается в мои губы, точно заявляя права.

Как обезумевшая, я вылизываю его рот, забывая дышать. Впившись в отросшие на затылке волосы, притискиваю его к себе так сильно, что стукаются наши зубы, точно у впервые дорвавшихся до поцелуев подростков. Ерзаю в нетерпении, покоряясь естественному, заложенному природой инстинкту. Мне даже не требуются предварительные ласки, и я капризно хнычу ему в рот:

— Хочу тебя!

Не разрывая поцелуя, Виктор умудряется стянуть с меня джинсы. Его пальцы дразнят, проникнув под трусики.

— Ты такая мокрая и горячая, Ксю… — шепчет он мне в губы. — Отводит тонкую полоску насквозь промокшей ткани в сторону, и твердая бархатистость пронзает меня на всю немаленькую длину. Коротко выдохнув, сжимаюсь вокруг него, сотрясаясь в мгновенном оргазме. Он не дает подняться, удерживая за бедра и подаваясь вперед, заполняя до донышка. Прикусывает сосок зубами. Перемежаю вскрики удовольствия со стонами, проживая взрыв сверхновой и зарождение вселенной бессчетное множество раз.

— Обожаю, когда ты так делаешь, — хрипит Виктор мне в шею, позволяя обмякнуть.

Несколько мгновений отдыха, и он принимается двигаться, задавая ритм, играя языком и губами с дерзко торчащими, блестящими от влаги чувствительными навершиями сосков. Я быстро включаюсь в процесс и стягиваю с него футболку. От увиденного едва не кончаю снова. Один вид совершенного тела невероятно заводит. Спешу попробовать на вкус его кожу, нюхаю словно животное, упиваясь теплым родным запахом. Пальцы изучают округлую твердость бицепсов, осторожно считают ребра, ласкают темные круги аккуратных сосков, маленьких и таких же торчащих как мои. Это одновременно вызывает улыбку и заводит, и я тянусь чтобы коснуться их языком. Внутри снова нарастает предвкушение прекрасного, и на этот раз взрываемся вместе, прижимаясь друг к другу так, будто желаем стать единым целым.