Нат обнимает меня.
– Мне жаль по поводу Университета Нью-Йорка.
– И мне.
Я не должна была позволить тебе уговорить себя не подавать документы.
– Это все моя чертова вина, – бормочу я.
– Ага. Но это все равно фигово, – говорит она. Нат отстраняется. – Но позитивный момент: мы будем в одном штате!
Я киваю.
– Будет прекрасно. Мы можем притворяться, что ненавидим друг друга во время футбольных матчей.
Очевидно, что Университет Южной Калифорнии и Калифорнийский университет соперничают.
Ночь пролетает в смехе, и танцах, и боли в ногах. К концу вечеринки я босая, вся потная и счастливая. Ты звонил мне семь раз, но я отвечала только два.
– Он там? – Первое, что ты спрашиваешь, когда я поднимаю трубку.
– Да. В прямом смысле на другой стороне комнаты, настолько далеко от меня, насколько возможно. Счастлив?
Я кладу трубку и не отвечаю на твое следующее СМС, которое ты присылаешь пару минут спустя.
Прости. Люблю тебя.
Начинается медленная песня, и я собираюсь присесть, когда кто-то хватает меня за руку. Я оборачиваюсь. Сердце останавливается.
Гидеон.
– Можно мне потанцевать с твоей партнершей? – спрашивает он Нат, сидящую, закинув ноги на другой стул, и попивающую пунш.
Она ухмыляется:
– Конечно.
Он смотрит на меня, его глаза просят разрешения, и я киваю. Становится так хорошо, когда моя рука снова оказывается в его руке.
Играет песня Адель «Someone Like You», потому что вселенной нравится так надо мной издеваться.
«Ничего, я найду кого-то вроде тебя, я желаю и тебе лишь всего хорошего…»
Гидеон ведет меня к центру танцпола, берет за руки и кладет их вокруг своей шеи. Его руки обнимают меня за талию. Его щека прижимается к моей.
– Я весь вечер пытался набраться храбрости сделать это, знаешь ли, – говорит он тихо.
Я улыбаюсь:
– И как?
– Ох. В основном я переживал, что после этого на меня набросятся с бейсбольной битой. Но решил, что оно того стоит.
Я немного наклоняюсь назад, чтобы лучше его видеть.
– Прости. За все.
– Знаю. – Он поправляет очки, и хватка вокруг моей талии становится крепче. – Позволь угадать: он не хотел идти на танцы старшеклассников.
– Бинго, – смеюсь я, и горечь удивляет даже меня.
– Ты знаешь, что я хочу сказать, да?
Я улыбаюсь, вспоминая наш маленький ритуал перед шестым уроком.
Я киваю:
– Да.
Он одними губами произносит слова: «Расстанься с ним».
– Я это сделаю. Я чувствую… что близка к этому.
Гидеон одаривает меня сочувственным взглядом.
– Это здорово.
Плохо, что он мне не верит. Я хочу, чтобы он знал: в этот раз я действительно это сделаю. Я хочу знать, что в этот раз действительно это сделаю.
– Хочешь поспорить? – спрашиваю я.
– Ладно. О чем спорим?
– Если к выпуску я с ним расстанусь… ты будешь писать мне электронные письма каждую неделю в течение лета.
– А если не расстанешься?
– Э-э-э… Чего ты хочешь?
– Ты все равно останешься моим другом, – говорит он.
– Договорились. – Я бросаю взгляд на его партнершу, болтающую с компанией девушек. – Сьюзан не против, что ты танцуешь не с ней? – спрашиваю я. Он кажется, счастлив. А это хорошо. Он этого заслуживает.
– Она не Гэвин, – говорит Гидеон. – Она мне доверяет.
Я киваю:
– Это хорошо.
– Да.
Мы мало говорим после этого. Такое впечатление, что мы сказали все, что могли. Когда песня заканчивается, Гидеон не убирает руки и сжимает меня в своих замечательных медвежьих объятиях.
– Удачи, подруга, – говорит он.
– Спасибо.
Мы с Нат, Лис и Джесси остаемся до самого конца, танцуем в компании под «Part of Me» Кэти Перри.
– Это твоя песня, девчуля! – кричит Лис поверх музыки.
Я скрещиваю пальцы и поднимаю их, пока мы ревем слова:
– Эту часть меня ты никогда-никогда у меня не отнимешь, нет!
В конце концов мы все сталкиваемся для группового объятия. Наш пот пахнет духами, макияж потек, а платья слишком длинные, но нам все равно, потому что это наша ночь, и в этот раз я не позволила тебе ее испортить.
– Горжусь тобой, – шепчет Нат мне на ухо, пока мы направляемся к машине.
Я обнимаю ее за плечи.
– К выпуску, – говорю я.
– Я тебя поддержу.
Я улыбаюсь:
– Знаю. Ты всегда это делала.
– Чертовски точно, – говорит она.
– Ты выругалась!
Ее глаза блестят:
– Да пошел он!
Лис поворачивается и ухмыляется:
– Да, да пошел он!
Мы смеемся, смеемся и смеемся.
И они правы: да пошел ты, Гэвин.
Каждый год старшие классы по всей Калифорнии едут в «Диснейленд» после закрытия. В эту ночь парк полностью принадлежит нам. Нат, Лис, Питер, Кайл и я катаемся на всех горках по крайней мере по разу, фотографируемся с персонажами «Диснея» в мантиях выпускников и едим слишком много переоцененной еды. Мы не уходим, пока небо не светлеет, и ко времени возвращения в Бирч Гров я вымотана – это состояние после слишком большого количества кофеина, когда ты устал, но не можешь уснуть.
Я так удивлена, когда ты появляешься возле школы, чтобы отвезти меня домой, что даже не протестую. Но вместе того, чтобы ехать ко мне домой, мы направляемся к твоей квартире, хотя я говорю, что не хочу. Ты настаиваешь, а я так устала, что, как только мы туда добираемся, сразу же падаю на кровать и засыпаю. Я собираюсь порвать с тобой, как только проснусь.
Чуть позже я резко просыпаюсь. Ты прижимаешься ко мне сзади и ласкаешь меня, твоя рука в моем белье. Твой палец двигается внутри меня. Вверх, вниз, вверх, вниз. Я чувствую твою эрекцию через свою тонкую футболку, твои быстрые вздохи у моего уха.
– Какого черта? – говорю я, отталкивая тебя.
Твои глаза сужаются:
– Тебе нравилось.
– Я спала.
Полуулыбка появляется на твоем лице.
– Поверь мне, я знаю, что тебе нравилось.
Я чувствую себя… изнасилованной.
«Я наблюдаю, как ты спишь ночью,
Гадаю, что тебе снится».
– Гэвин, это… Вообще-то…
Слов нет. Внезапно кажется, что «Диснейленд» был много лет назад. Вот что я теперь буду помнить: не веселье с друзьями, а то, что было потом, как ты касался меня без разрешения. Наслаждался тем, что это сойдет тебе с рук.
– Ты моя девушка, – говоришь ты. – С каких это пор ты не хочешь, чтобы я тебя касался? Ты ведешь себя, словно я какой-то… отморозок или типа того. Боже.
– Ну может, так и есть! То есть…
Я замолкаю, когда что-то меняется в твоем выражении лица. Не могу понять, что именно, но это… злоба. Вот что я вижу. Как в ту ночь, когда ты впервые сказал мне, что ненавидишь меня. И внезапно я прекрасно осознаю тот факт, что я одна в квартире с парнем, который намного сильнее меня. Парнем, который выглядит так, словно хочет сделать мне больно.
«Успокой его», – говорит паникующий голос внутри меня.
Внезапно я в ужасе, когда ты подползаешь ближе, прижимаешь меня к подушкам.
– Скажи, что любишь меня, – шепчешь ты, твои глаза становятся щелочками. Ты садишься на меня и снимаешь рубашку, потому наклоняешься, и твои губы едва касаются моих. – Грейс. Скажи мне. Или, клянусь богом, я пойду повешусь в ванной.
Меня начинает трясти. Твои глаза прожигают мои, а твои руки сжимаются вокруг моих запястий и прижимают меня к постели.
– Я… я люблю тебя.
Ты тянешь вниз мои трусы. Спускаешь их. Этого не может быть. Не может. Нет.
– Гэвин, нет, пожалуйста…
– Скажи, что хочешь меня, – рычишь ты. Я вздрагиваю. – Грейс.
– Я хо… хочу тебя.
Ты берешь мою руку и кладешь ее на свой ремень. Я закрываю глаза и притворяюсь, что ты Гидеон. Я притворяюсь, что я где-то в другом месте, далеко от этой квартиры, от тебя, от твоего сердца, бьющегося у моей груди.
«Отпусти меня, – мне хочется кричать. – Пожалуйста, отпусти меня».
Ты совсем не нежен.
Потом я принимаю душ, прижимая кулак ко рту, чтобы всхлипы не отдавались эхом от плитки. Я так чертовски напугана. Я молюсь, чтобы ты не захотел меня снова. Если это случится, я не выдержу.
Ты открываешь стеклянную дверь душа и заходишь внутрь, улыбаясь, подставляешь голову под поток воды. Ты ведешь себя так, словно все хорошо, словно то, что случилось на твоей кровати, было занятием любовью. Я становлюсь «раскаивающейся и раболепной женщиной». Ты просишь меня помыть тебе спину. Я так и делаю. Потом ты разворачиваешься и смотришь, как я смываю тебя с себя. Мыло двигается вниз от груди до бедер, ног. Наконец оно смывается в водосток. Я остаюсь в душе после того, как ты выходишь. Я жду, пока вода станет ледяной. Пока все твое исчезнет.