К. А. Линд - Только между нами

Лиз глубоко в душе знала, что победа за ним, но все равно магнетизм того, что только что случилось, ошарашил ее как и всех остальных. У него было два с половиной месяца, чтобы выяснить достанется ли ему место в Конгрессе, но с этой точки зрения, он превзошел свои ожидания. Если он начнет работать там в ноябре, то он будет самым молодым представителем в конгрессе. Она так гордилась им.

Вообще-то стоять там, зная, что Брейди был кандидатом в Палату Представителей, меняло все. Все.

Это не было просто шансом. Надеждой. Это было реально.

В тот момент Лиз поняла, что Брейди ошибался. Он ошибался, говоря, что у него никогда не было выбора. Не имеет значения, как упорно он старался объединить кампанию и отношения с ней, всегда был выбор. Всегда.

Но это не его выбор, а ее.

Все это время Лиз вела себя так, будто у нее не было никакого выбора в том, что происходило между ними с Брейди. Будто у них получится все или ничего. Будто он был единственным, кто будет принимать окончательное решение, вытаскивать ли вилку из розетки. В той маленькой закусочной он самого начала установил правила, и с тех пор так и продолжал их устанавливать. Брейди решал, где и когда, и даже кто мог знать, что у них вообще есть отношения. Брейди решал, на какие риски они должны будут пойти.

Лиз вела себя как пассажир, позволяя ему вести машину в необходимом направлении. Иногда она проявляла активности и даже была требовательной, но она никогда не устанавливала границы. Она никогда ничего не делала достаточно для того, чтобы он сказал: все значит все.

Но теперь она знала, что ей нужно было сделать выбор. Иначе Брейди будет продолжать делать это за нее. Он достаточно долго принимал за нее решения.

Дело дошло до того, что она полюбила его, а он любил ее. Это было неизбежно, но невозможно на том этапе, на котором они сейчас находились. Их чувства породили безнадежное, разрушающее желание, с необходимости на гране с зависимостью. Эта необходимость, которую она чувствовала, будет всегда, то стремление быть с ним, быть возле него, потому что им всегда запрещалось дать волю своим чувствам. При таком бездействии, они не могли по-настоящему развивать свои отношения.

И основная проблема. Та, которая превосходила все остальными – это то, что Брейди ей не позволит любить себя.

Все легко и просто.

Выбор стоял не между ней и кампанией. Выбор был позволить или не позволить ей любить его.

И ответ пугал ее, просто ужасал. Потому что Лиз знала, что если бы это было ее решение, она бы всегда предпочла его счастье своему. 

Брейди смотрел через толпу людей. Банкетный зал был полностью заполнен его сторонниками, скандировавших его имя, желая его победы, и ожидавших когда он согласится выступить с речью. Он победил в номинации баллотироваться в Палату Представителей от своей партии. Он победил.

Все потраченное время, энергия, планирование, разработка стратегии…все это было не зря. Люди из его области отдали свои голоса, и вот теперь он готовился, чтобы подняться на трибуну и принять своию номинацию. Казалось нереальным наконец-то получить в руки награду за всю проделанную работу за это время.

То, что Йетс потерял позициции в гонке улучшило ситуацию. Он был более опасным соперником, чем Харди, хотя Брейди все еще опережал его всего на тисячу голосов. Ему бы хотелось знать, как много из его успеха было благодаря имени его отца, по количеству с теми усилиями, которые он приложил самостоятельно.

В конце концов, это не имело значения. Он был по-прежнему здесь, именно там, где ему и хотелось быть.

— Поздравляем! — прокричала Хизер, бросаясь к нему с огромной улыбкой на лице. Это была первая настоящая улыбка, которую он получил от нее за последнее время. За последнее пару недель, она вымоталась еще больше чем он.

Она обвила своими руками его за талию и притянула его в объятия, так же как тогда, когда он принимал участие в небольшом голосовании. С тех пор она даже не прикасалась к нему, она слишком переживала за публичные появления.

Брейди погладил ее по спине, и Хизер отпустила его, выглядя немного растерянной.

— Я знала, что ты сможешь, — сказала она, дипломатично выпрямляясь.

Даже здесь, сразу после того, как они выиграли свое огромное достижение, она все равно не могла быть самой собой. Иногда он скучал по прежней Хизер.

— Спасибо, — сказал Брейди, впервые не зная, что сказать.

— Что ты чувствуешь? — спросила она.

Все ее тело выдавало ее восторг. Большинство людей, скорее всего, не заметили, так как она не металась по залу и не сказала от радости, но Брейди кое-что заметил – то, как она стиснула свои руки вместе, по положению ее плечей, и по ее легкому дыханию. Они слишком долго были в этом деле вместе.

— Это просто офигенно.

— Только не говори это прессе, — дерзко произнесла Хизер.

— Разве я бы смог? — спросил он, поднимая бровь.

Хизер наклонилась ближе, и проверила, чтобы их никто не слышал. Все бродили вокруг них, но они, казалось, слишком увлечены своим азартом, чтобы особо обращать на него внимание. Это было немного иронично.

— Черт, Брейди. Мы и правда сделали это. Мы дали фору. Мы обошли Йетса и Харди. Несмотря на то, что ты таскался с журналисткой, и у прессы сегодня есть, что рассказать, мы все же справились. Мы можем победить. — Ее голос был полон эмоций. — Мы можем победить.

И вот опять. Всегда все сводилось к Лиз. Все спутницы, которых ему подсовывала Хизер, в прессе представлялись в негативном свете, но это не имело значения. Потому что для Хизер, он поскользнулся, он переспал с Лиз, и состоял в неофициальных отношениях, у нее за спиной. Даже не смотря на то, что он больше ни с кем не встречался, не был женат, и у него не было детей…все равно, все по-прежнему сводилось только к этому.

Брейди было интересно заметила ли Хизер, как это его раздражало.

— Да. Я верю, что мы можем победить, — кратко ответил он. — Прошу прощения, Хизер, мне нужно минутку побыть наедине, прежде чем я выйду на сцену.

— Конечно, — сказала она.

— Еще раз поздравляю. Алекс сказал, чтобы ты взял два дня выходных, а потом мы сядем и обсудим стратегию. Я знаю, что у нас уже есть скелеты в шкафу, но теперь, когда твоя кандидатура прошла, он хочет все подвести к концу.

— Звучит идеально. Значит в пятницу, — произнес Брейди.

Хизер развернулась уходить, но Брейди задержал ее.

— А, Хизер…

— Да?

— Спасибо за твою тяжелую работу.

— Ни для кого, кроме тебя, — искренняя сказала она, прежде чем уйти.

Брейди и отошел от толпы, надеясь найти минутку покоя. Он вытащил свой телефон, радуясь тому, что у него был новый номер, который не прослеживался…пока. Он понимал, что людям хотелось очернить его, но бесконечная смена номеров, утомляла.

Не то, чтобы он мог себе позволить, чтобы эта усталость на него как-то повлияла. Бывали дни, когда его утомляло все. Он пошел по стопам своего отца, и это была тяжелая ноша. По крайней мере, Брейди верил, что он справится. Он был одним из тех детей, которые на вопрос кем бы они хотели стать, когда вырастут, сразу отвечали: «Президентом Америки». Он никогда не переставал об этом мечтать, и, похоже, удача была на его стороне.

Он надеялся, что эта удача поможет ему пройти выборы. Он только не учел Лиз. Она была частью пазла, которая была не на своем месте. Тем не менее, черт знает по какой причине, он все равно не мог ее выкинуть из головы.

Брейди вошел в пустое лобби, и занял место на коричневом мягком кресле. У него было минут пятнадцать перед тем, как он поднимется на сцену перед всеми своими сторонниками, сотрудниками, и прессой. Ему хотелось провести эти пятнадцать минут в тишине, потому что он знал, что остальную половину вечера…кампании не останется ни минуты покоя.

Он по памяти набрал номер Лиз, он слишком часто менял номера, чтобы не запомнить его.

«Привет, ты в толпе?»

Лиз почти сразу же ответила: «Да, я здесь со своим начальником»

Брейди нахмурился. С начальником. Он был уверен, что она имела в виду не своего профессора, который назначил ее научным ассистентом, что означало, что она была здесь…на его вечере…с тем придурком.