Гейл Форман - Только один год

– Потом. Когда найду. Двойное счастье.

– Да почему оно так важно?

Тут я вижу ее, не просто вижу, а ощущаю, чувствую ее нежное дыхание у меня на щеке, когда она прошептала мне что-то вчера ночью прямо перед тем, как я заснул. Я не расслышал. Помню только, что был счастлив. В той белой комнате.

– Лулу, – говорю я.

– А. Девушку. А я к своей иду. – Он достает телефон и набирает сообщение. – Но она может подождать; они постоянно ждут! – Парень дерзко ухмыляется, демонстрируя кривые зубы.

Это точно. Они действительно ждут. Даже когда я не думаю об этом, даже когда исчезаю надолго, девчонки, они ждут. Но мне всегда было плевать.

Мы принимаемся ходить туда-сюда по узким улочкам, в воздухе висит густой запах тушеной требухи. У меня такое ощущение, что мне приходится бежать, чтобы не отставать от этого парня, от такого напряжения у меня опять скручивает живот.

– Дружище, ты не особо хорошо выглядишь, – замечает он, когда меня рвет желчью в сточный желоб. – Точно не хочешь врачу показаться?

Я качаю головой, вытираю губы, глаза.

– Ладно. Может, я тебя к Тоши, своей подружке, отведу. Она работает в этом районе, вдруг она знает, где это двойное счастье.

Я иду за ним, все еще пытаясь высмотреть двойное счастье, что теперь стало еще труднее, поскольку блевота попала в записную книжку, и иероглиф расплылся. К тому же перед глазами пляшут черные пятна, поэтому я даже тротуар едва вижу.

Когда мы, наконец, останавливаемся, я чуть не кричу от облегчения. Мы как раз нашли его – место с двойным счастьем. Все тут мне знакомо. Металлическая дверь, красные леса, искаженные портреты, даже выцветшая вывеска на фасаде здания – «Магазин перчаток», видимо, раньше он тут был. Это то самое место.

Дверь открывает Тоши, миниатюрная темнокожая девушка с дредами, и я готов обнять ее за то, что она впустила меня в белую комнату. Я хочу пойти прямо туда и лечь рядом с Лулу, чтобы все снова встало на свои места.

Я пытаюсь сказать об этом, но не могу. Я уже даже не способен переставлять ноги, потому что пол подо мной превратился в воду, в волны. Тоши и мой спаситель, которого, как оказывается, зовут Пьер, затеяли спор на французском. Она хочет вызвать полицию, а Пьер возражает, что надо помочь мне найти двойное счастье.

«Все нормально, – хочу сказать я. – Я его нашел. Оно тут». Но слова не идут.

– Лулу, – удается проговорить мне. – Она здесь?

В дверях собирается еще несколько человек.

– Лулу, – повторяю я, – я оставил ее тут.

– Тут? – спрашивает Пьер. Он поворачивается к Тоши, указывает на свою голову, потом на мою.

А я все твержу: Лулу, Лулу. Потом замолкаю, но имя все звучит, как эхо в пустом зале, словно мои мольбы разносятся по всему зданию и могут вернуть ее мне, где бы она ни была.

Толпа расступается, будто у меня действительно получилось и я вызвал ее своим заклинанием, вернул. Как будто в тот раз, когда мне хотелось, чтобы меня ждали, меня ждали.

Из толпы выходит девушка.

– Oui, Lulu, c’est moi,[11] – осторожно произносит она.

Но это не Лулу. Лулу была тонкая и гибкая, с черными волосами и такими же темными глазами, а передо мной стоит китайская куколка, да еще и блондинка. Она не Лулу. Но тут я вспоминаю, что Лулу – тоже не Лулу. Это я ее так назвал. Настоящего имени я не знаю.

Собравшиеся смотрят на меня пристально. Я слышу, словно со стороны, как я бормочу, что должен найти Лулу. Другую. Что я оставил ее в белой комнате.

Они с очень странными лицами смотрят на меня, Тоши достает мобильник. Я слышу, что она вызывает «Скорую». Через какое-то время до меня доходит, что для меня.

– Нет, – говорю я ей. – Я уже был в больнице.

– Хорошо, что мы с тобой до этого не встретились, – отвечает не та Лулу. – С тобой что-то случилось?

– Его избили скины, – сообщает Пьер.

Неправильная Лулу права. Случилось – я ее нашел. И снова случилось – я ее потерял. Надо отдать Вселенной должное – как она умеет подобные случайности компенсировать.

Я еду на такси в клуб к Селин. На это уходят последние деньги, но мне плевать. Главное, чтобы хватило на дорогу в Амстердам, а билет у меня уже есть. Ехать недолго, я сижу сзади и клюю носом, и только когда мы подъезжаем к «Ля Руэль», я вспоминаю, что тут остался чемодан Лулу.

В баре темно и пусто, дверь не заперта. Я ковыляю в кабинет Селин. Там тоже темно, лишь серое излучение монитора освещает ее лицо. Заметив меня, она улыбается, как обычно, словно проснувшаяся львица, отдохнувшая, но голодная. Потом я включаю свет.

– Mon dieu![12] – восклицает Селин. – Что она с тобой сделала?

– Она была здесь? Лулу?

Селин закатывает глаза.

– Да. Вчера. Вместе с тобой.

– А потом?

– Что у тебя с лицом?

– Где чемодан?

– В кладовой, где и поставили. Что с тобой произошло?

– Дай ключи.

Селин щурит глаза в очередном свойственном ей выражении лица, но все же открывает ящик и достает ключи. Я отпираю дверь кладовой, вижу там чемодан. Она за ним не возвращалась, я рад, значит, она еще должна быть здесь. Она в Париже и ищет меня.

Тут я вспоминаю, что сказала женщина из «Магазина перчаток», которая спустилась уже после того, как у меня в глазах все почернело, и Тоши снова начала угрожать, что вызовет «Скорую», но я упросил ее заказать вместо этого такси. Та женщина сказала, что утром, когда она открыла дверь, из нее вылетела девушка. «Я звала ее, просила вернуться, но она убежала», – рассказала она на французском.

Но Лулу по-французски не понимает и в Париже не ориентируется. Накануне она даже не знала, как добраться до вокзала. И до клуба тоже. Она не помнит, где искать чемодан. И не знает, где я – даже если бы хотела меня найти.

Я беру чемодан, осматриваю его в поисках багажной бирки, но ничего не нахожу, ни имени, ни рейса. Пробую открыть, но вижу замок. Он хлипкий, и, немного поколебавшись, я срываю его. То, что в чемодане, оказывается мне знакомо – не его содержимое, не одежда и сувениры, которых я раньше не видел, – а запах. Я беру аккуратно свернутую майку, подношу к лицу и вдыхаю.

– Что ты делаешь? – спрашивает внезапно появившаяся в дверном проеме Селин.

Я захлопываю дверь у нее перед лицом и возвращаюсь к вещам Лулу. Сувениры, включая механические часы вроде тех, что мы рассматривали на лотках у торговцев возле Сены, переходники, зарядные устройства, туалетные принадлежности, но ничего такого, что помогло бы мне ее найти. Потом я натыкаюсь на листок бумаги в пакете, беру его, полный надежд, но это оказывается просто какой-то список.

Под свитером лежит дневник. Я провожу пальцем по его обложке. Больше года назад в поезде на Варшаву у меня сперли рюкзак. Паспорт, деньги и записную книжку я взял с собой, поэтому ворам достался лишь плохенький рюкзак с кучей грязной одежды, старый фотик и дневник. Наверное, поняв, что продавать нечего, они все сразу же выбросили. Может, за фотик и получили двадцатку, но для меня он значил куда больше. Дневник был совсем бесценен; оставалось лишь молиться, что его выбросили. От мысли, что кто-то его прочтет, меня охватывал ужас. Это был единственный момент за последние два года, заставивший меня задуматься о возвращении домой. Но я этого не сделал. И когда покупал новые вещи, дневника среди них не было.

Что же обо мне скажет Лулу, если я прочту ее записи? Я пытаюсь представить, что она подумала бы обо мне, если бы прочитала все мои мрачные излияния по поводу Брама и Яэль, которые были в украденном дневнике. От мысли об этом меня охватывает не какая-нибудь неловкость, стыд или отвращение. Нет, другое, более спокойное и знакомое чувство. Нечто вроде облегчения.

Я открываю дневник Лулу и начинаю его листать, осознавая, что делать этого не следует. Но я ищу, как с ней связаться, хотя, возможно, и просто хочу узнать о ней побольше. Хочу вдохнуть ее аромат как-то еще.

Но не нахожу ничего. Ни одного имени, ни одного адреса: ни ее, ни кого-то из знакомых. В дневнике лишь несколько мутных записей, ни о чем не говорящих, не напоминающих о Лулу.