Шелли Брэдли - Только соблазн

Их женитьба подтвердила подозрения Мэдди: Броку она была нужна исключительно из-за ее земли. Он хотел построить эту чертову, железную дорогу и нажить еще одно состояние – за се счет. И теперь, добившись своего, стал ее игнорировать.

Но почему это причиняет ей боль?

Брок устроился в большом кожаном кресле и скрестил руки на груди.

– Я оказал тебе очень плохую услугу, вынудив выйти за меня замуж.

Мэдди похолодела, услышав эти слова.

– В самом, деле?

– Ты не раз просила оставить тебя в покое, а я игнорировал твое желание… Но что свершилось, то свершилось. Нельзя также, игнорировать тот факт, что ты ждешь ребенка…

– Разумеется, – пробормотала Мэдди, пытаясь не выдать своего замешательства.

– Я отправил работников в Эшдаун-Мэнор, чтобы отремонтировать и подновить дом. Я также открыл для тебя счет в банке.

Он достал листок бумаги из жилета и подвинул через стол Мэдди. Внутри у нее все задрожало от недоброго предчувствия. Мэдди взяла листок толстой белой бумага, развернула непослушными пальцами. Это было подтверждение банковского вклада, открытого сегодня на ее имя.

– Пять тысяч фунтов? – пробормотала она, бросив на него недоуменный взгляд.

– Для начала. Как только дела со строительством дороги продвинутся, я пополню вклад. Пока этого должно хватить на ремонт дома. Купи новую мебель. Обустрой хорошую детскую для малыша. Закажи наряды. В общем, трать по своему усмотрению.

– Ты хочешь, чтобы я возвратилась в Хэмпстед? – спросила совершенно сбитая с толку Мэдди.

Брок натянуто улыбнулся:

– Совершенно верно. – Все поплыло у Мэдди перед глазами, и она почувствовала такую слабость, что не в силах была пошевелить и пальцем.

Он вновь покидает ее беременную. Как и пять лет назад. Он уже завладел необходимой ему землей – Мэдди ему больше не нужна.

Боль пронзила ее сердце. Отвернувшись, Мэдди проклинала, себя за то, что позволила ему сделать ей больно, за то, что испытывала эту боль. Пора бы уже ей поумнеть! Но когда Брок держал ее в объятиях, ей так хотелось верить, что он любит ее. Его внимание и забота были лишь иллюзией, яркой, как радуга, которую нарисовало се романтическое воображение. Брок не любит ее. Никогда не любил.

Он вновь оставляет ее, на этот раз хорошо обеспечив. Он не такой негодяй, чтобы позволить своим детям жить в нищете.

Но Боже, как ей хотелось швырнуть эти деньги ему в лицо, все до последнего жалкого фартинга. Но с ней жили две пожилые женщины, Эми, и она носила под сердцем ребенка. Так что о гордости следовало забыть.

– Ты довольна, не так ли? – спросил он.

Как ни странно, с лица Брока вдруг исчезла уверенность.

К своему ужасу, Мэдди почувствовала, что глаза ее наполняются слезами, и, чтобы скрыть их, уставилась на красный с голубым ковер под ногами.

– Конечно, – сказала Мэдди. – Мы уедем завтра же утром.

Мэдди встала. Брок вскочил на ноги и преградил ей путь.

– Надеюсь, ты разрешишь мне видеться с детьми.

Еще одно предложение, на которое Мэдди хотелось бы ответить отказом. Но это было бы нечестно по отношению к детям. Возможно, Брок не любит ее, возможно, он искусный манипулятор, но дети имеют право знать его и общаться с ним. Кроме того, он, вероятно, перестанет навещать их, когда у него будет слишком много работы. Тогда ей не придется переживать из-за боли, которую она будет испытывать рядом с ним, таким близким и таким чужим. Не придется гадать о том, кто теперь является его любовницей, как много удовольствия он ей доставляет, любит ли ее. Тогда Мэдди не придется больше видеть лицо единственного мужчины, которого она когда-либо любила и который, в этом она была абсолютно убеждена, не отвечает ей взаимностью.

– Ты можешь встречаться с детьми, – сказала Мэдди.

– Спасибо.

– Ты собираешься жить в Эшдаун-Мэноре или только приезжать туда с визитами?

Брок замялся, хотя обычно быстро принимал решения.

– Думаю, приезжать с визитами. Это тебя устраивает? – Неужели он думает, что это может ее устраивать? Или ему просто хочется услышать такой ответ?

– Вполне.

Брок нахмурился и потянулся, чтобы прикоснуться к ней. Желание начало охватывать Мэдди, и она постаралась взять себя в руки. Но вместо этого Брок помедлил, потом опустил руку.

– Я буду только мешать тебе в Эшдаун-Мэноре. Кроме того, идет строительство дороги, и мне необходимо часто бывать в конторе, чтобы решать текущие рабочие вопросы. У меня также появились кое-какие новые перспективы, поэтому…

Он пожал плечами.

Он вновь отказывается от нее ради бизнеса и денег. Это не должно удивлять ее и не должно причинять ей боли. Но с болью ей не справиться.

На этот раз ей захотелось причинить боль и ему, такую же сильную, какую испытывала она.

– Ах да. Твое бесценное состояние, – со злостью прошипела Мэдди. – Ты ведь прнимаешь, что ни за какие деньги ты не сможешь купить себе уважения. Что навсегда останешься слугой для тех, с кем ведешь дела.

Мэдди задержалась лишь на мгновение, чтобы увидеть выражение лица Брока. Он был ошеломлен и подавлен. Мэдди подхватила юбки, прошла мимо, слегка задев его, и покинула кабинет.

Хлопнув дверью, она ушла из его жизни. Бегом поднявшись по лестнице в свою комнату, она прислонилась к двери, закрыла лицо ладонями и заплакала.

Темнота опустилась на Финч-стрит в Уайтчепелс, окутав мраком вечное царство убийственной нишеты. Брок стоял на краю дороги, вглядываясь в грязные жалкие лачуги, лепившиеся одна к другой, и в серые лица голодных людей, проходивших мимо.

Он приехал сюда с определенной целью, так по крайней мере ему казалось. Он предоставил своей жене свободу, к которой она так стремилась, хотя предпочел бы перерезать себе горло. И уже в следующую минуту Мэдди высокомерно посмеялась над его предложением, которое разрывало ему сердце. Броку трудно было ее понять.

Но больнее всего его ранило ее пренебрежение к его низкому происхождению.

Нет, он не гордился тем, что родился и вырос в Уайтчепеле. Напротив, он это ненавидел, но, черт побери, изменить это было не в его силах.

В шестнадцать лет Брокдал себе клятву достичь успеха в жизни. До того времени единственное «ремесло», которым он владел, было ремесло вора-карманника. Но когда, надев праздничную одежду, в которой ходил в церковь, Брок отправлялся искать работу в Сити, он постепенно понял, что никто не хочет принимать на работу необразованного парня из низов. Кончилось тем, что Брок покинул отца и, уехал из Лондона.

В течение четырех лет он бродил с места, на место, перебиваясь случайными, заработками в богатых домах. Пожилые люди не прочь были поговорить с кем-нибудь и, от них он постепенно набирался сведений об обществе, о манерах, о правильной речи. В семьях с детьми имелись учителя и различные наставники, у которых он многому научился.

И когда Брок наконец вновь, решил вернуться в Сити, он мог бы поклясться, что его плебейского происхождения никто незаметит.

По пути в Лондон голод привел его в Эшдаун-Мэнор, где требовался помощник конюха. Это была холопская работа, и, он не собирался задерживаться там дольше чем, на несколько недель. Потом Брок встретил Мэдди и влюбилсяв нее. Его решимость достичь чего-то в жизни, чтобы предложить ей руку и сердце, двигала всеми его поступками.

Наконец-то он достиг успеха в бизнесе, но потерял, Мэдди.

Приуныв, Брок шел по пыльной улочке к убогому жилищу, которое всего десять лет назад они с отцом называли своим домом, но перед его глазами возникали картины не прошлого, а настоящего.

Возможно, Мэдди никогда не принадлежала ему. Презирала за низкое происхождение. «Ты ведь понимаешь, что за деньги не купишь себе уважения. Ты навсегда останешься слугой тех, с кем ведешь дела». В этих словах Мэдди выразила свое отношение к нему.

Черт возьми, никто не в силах изменить свое происхождение. От прошлого не уйдешь. Но нельзя ставить его человеку в вину.

– Здрасьте, дяденька. Давно вас не видела. У нас все хорошо?

Брок, погруженный в свои мысли, наклонил голову. Перед ним стояла Молли, на шее у нее висел поднос со свечами, лицо было запачкано. Девочка наверняка была голодной и все же улыбалась ему.

– Здравствуй, Молли. Как поживаешь?

– Нормально вроде бы. Мама заболела. Ее уволили. – Брок знал, что больных увольняют. И если мать Молли вскоре не поправится и не найдет работу, им придется голодать. Вполне вероятно, что Молли никогда не знала своего отца. Теперь только деньги, которые зарабатывала Молли, продавая свечные огарки, давали им хоть какое-то пропитание. Тяжкое бремя для шестилетней девочки.