Ксения Черногорская - Только ты



Ковалевский снова открывает окошко и закуривает вторую сигариллу.

— Другой, куда более вероятный вариант, — продолжает он, — выпендрёж Степанова семейными драгоценностями привёл к тому, что колье похитили, а это значительно уменьшает риски, если вор нигде не засветился. Степанов просто не смог бы его сдать. И если это колье похитил коллекционер — он его не продаст. Более того, не будет афишировать факт владения. Однако, если Степанов знал вора, да даже хотя бы мог предположить, кто украл колье, то вы становитесь очень-очень важным элементом всей этой истории. Вот именно на это я и делаю ставку. Поэтому мне нужны фотографии с вами, которые убедят возможного вора в том, что между мной и вами есть близкая связь. Если вор увидит эти фотографии, а я приложу к этому все усилия, и если он знает о том, кто действительный владелец колье Лантольи, что очень и очень вероятно, то тогда он выдаст себя. А выдав себя, он вернёт мне моё колье. Так или иначе.

Завершает монолог он уже по-прежнему невозмутимым. Слёзы высохли, на лице всё то же хладнокровие. Он снова такой, каким я его впервые увидела — выдержанный и несколько отстранённый.

— Мне важно вернуть это колье, Милана. Несмотря на то, что это — очень дорогая вещь, это вопрос не финансов, я не испытываю нужды в деньгах. Это вопрос совершенно иного характера.

Я не знаю, что ответить ему на это. Если бы я могла как-то помочь в поисках похитителя, я бы помогла. Но похитителя я не знаю, а о колье Лантольи впервые услышала именно от Ковалевского.

— Валерий, — наконец выдавливаю из себя я. — Почему вы мне не верите?

Он поворачивает голову в мою сторону и строго интересуется:

— Не верю чему?

— Тому, что я непричастна к этой краже.

— А почему я должен вам верить? На каком основании?

И снова я не знаю, что ему сказать. Чуть закусываю губу и смотрю вперёд, перед собой. Пытаюсь придумать хоть что-нибудь убедительное, но ничего не приходит в голову. Чувствую себя из-за этого очень неуютно. Куда более неуютно, чем из-за того, что я в одном белье, хоть и под пледом.

Валерий молча заводит машину и съезжает с обочины на дорогу. Держа руль правой, вскидывает левую руку и смотрит на наручные часы.

— Вы хотите спать, Милана? — спрашивает он.

— Нет.

— Едем в ресторан?

— Как сочтёте нужным.

Он смотрит на меня — боковым зрением вижу. Молчит. Утапливает педаль газа и машина, взревев мотором, уносится вперёд по прямой пустой дороге.



Когда мы останавливаемся и выходим из машины, причём я по прежнему закутана в плед от плеч до бедёр, я вижу белую вывеску "Oasis Restaurant". Окна слева и справа темны, но только в ресторане горит мягкий, желтоватый свет. Мы подходим ближе и навстречу нам выбегает глазастая светловолосая девушка в белой блузке и серой юбке до колен.

— Здравствуйте, Валерий Палыч! — явно волнуясь, щебечет она на чистом русском.

Она держит руки перед собой и нервно теребит пальцы. Я бросаю заинтересованный взгляд на Ковалевского — он тут их в страхе держит, что ли? Девушка мельком смотрит на меня, её лицо при этом ничего не выражает, хотя я как бы не совсем обычно одета, а затем снова поворачивает голову к Ковалевскому, который приветствует её в ответ и спрашивает, накрыт ли столик.

— Да-да, стол в вашем любимом месте давно сервирован, мы вас ждём, уже волноваться стали.

— Волноваться не надо, — говорит Ковалевский.

Мы заходим внутрь и я чувствую смесь приятных запахов: корица, кофе, шоколад… Здесь тепло и очень уютно. Атмосфера очень домашняя, всюду беленькие скатёрки на деревянных столиках, деревянные абажуры, свечи, чашки, цветы в кадках, лианы на стенах, минималистские постеры, уютные мягкие диванчики светло-бежевого цвета. Мы прооходим в зал, минуя двух официанток-брюнеток, одетых также, как выбежавшая к нам барышня, только с бейджами на груди, они здороваются с нами, мы отвечаем вежливым приветствием.

Барышня проводит нас в отдельный чилаут с зашторенным входом. В правой руке у неё теперь блокнот и карандаш. Левой она элегантно отодвигает полог, с улыбкой поворачивается к нам, и радушным жестом приглашает сесть за сервированный столик, на котором высится приготовленный ароматный кальян:

— Прошу вас!

— Спасибо, Светлана, — кивает Ковалевский.

Мы проходим в чилаут и садимся на диванчики друг напротив друга.

Светлана, готовая записывать, чуть наклоняется к столику между нами:

— Вы хотите сделать заказ сразу или вам нужно время?

Ковалевский поднимает ладонь с чуть растопыренным пальцами:

— Пять минуточек дай нам, пожалуйста.

— Конечно, Валерий Палыч, — с улыбкой отвечает Светлана, выходит из комнатки, и зашторивает за собой вход.

Перед нами разложены меню в бежевых папках. Обилие заламинированных страниц говорит о богатом выборе блюд в этом ресторане. Рядом с названиями — небольшие красочные фотографии. Я невольно заинтересоваюсь очень красиво оформленным овощным салатом над одной из фоток, чуть наклоняюсь, чтобы расмотреть фотку поближе, бегаю по строчкам описания рядом с ней, и замечаю, что Ковалевский, откинувшись на диванчике, внимательно на меня смотрит. Поднимаю глаза, встречаюсь с ним взглядом и выпрямляюсь, нервно поправляя плед.

— Не понимаете, как ко мне относиться? — спрашивает он.

Лицо его по обыкновению отражает очень мало эмоций, но взгляд! Взгляд очень говорящ. Этот человек очень настороженно относится ко мне, изучает меня, пытается понять, что я из себя представляю. И все свои вопросы он задаёт мне не просто так, не ради того, чтобы просто пообщаться. В том числе — только что прозвучавший.

— Да. Не понимаю. Понимаю только, что вы — сильный, властный мужчина, который привык отдавать приказы. Привык к беспрекословному подчинению. Вы мне напоминаете умного генерала в штатском. Человек-мозг, для которого все другие люди — солдаты и офицерский состав. А я — что-то вроде пойманной шпионки. Схваченной за жабры рыбы.

Его губы трогает подобие улыбки. Будто один лишь намёк на неё.

— Интересный взгляд, — говорит он. — И он много говорит о вашем неуюте.

— Я сижу напротив своего похитителя, который планирует моё время, отдаёт мне распоряжения и заставил не просто остаться в одном нижнем белье, но ещё и пойти с ним в ресторан в таком виде.

— У вас есть плед.

— Да, это очень радует. Но я не привыкла есть в ресторанах в таком виде.

Он чуть — самую малость — подаётся вперёд и щурит серые глаза. Впечатление льва или тигра, который вот-вот бросится на свою жертву. Ох и непростой он мужик… Ох и непростой… Не припоминаю, чтобы когда-либо ранее общалась с такими, да ещё так плотно… А ещё в нём какое-то зашкаливающее количество секса… Такая мощная аура спокойной мужественности и притягивающей взгляд мужской красоты…

— Хотите раздеться?

— Нет, не хочу.

— Одеться?

— А есть во что? — удивляюсь я.

— Да или нет?

— Да.

Ковалевский нажимает кнопку вызова официанта на столе. Не проходит и десяти секунд, как Светлана, развинув шторы, появляется на пороге чилаута.

— Света, дай мне блокнот и карандаш

Он кивает и делает то, что он сказал.

Ковалевский выдирает из блокнота лист, и вместе с карандашом кладёт на стол передо мной.

— Напишите свои размеры.

Кратко набрасываю их на белом листке, протягиваю Ковалевскому. Он, в свою очередь, отдаёт лист Светлане.

— Едешь в магазин к Софи, отдаёшь этот лист ей и говоришь, что нужны блузка и джинсы. — он переводит взгляд на меня: — Или футболка лучше?

— Блузка, — говорю я.

— Цвет?

— Белый, синий.

Ковалевский снова смотрит на ожидающую новых его указаний Светлану.

— Белая или синяя блузка и джинсы.

— Валерий Палыч, ааа…

— Я сейчас наберу ей, она тебе откроет.

— Хорошо, — кивнув, отвечает Светлана. — Мне понадобится на этом минимум полчаса.

— Они у тебя есть. Позови, пожалуйста, кого-нибудь из официанток. Мы закажем блюда и чего-нибудь выпить.

Светлана снова кивает, выходит и зашторивает вход в чилаут.

Как только она уходит, в комнатку, предварительно постучав, заходит официантка. У неё иссиня-чёрные волосы, тонкий нос с горбинкой и яркие синие глаза. На Ковалевского она смотрит очень робко, даже подобострастно. Думаю, что если он прикажет ей лечь на пол, она сделает это в следующую же секунду.