Обе машины тихонько выезжают на дорогу вдоль края острова и принимаются скользить по серпантину вдаль и ввысь. Спустя минут десять, машины съезжают к берегу с другой стороны острова и останавливаются неподалёку от песочного пляжа.
— Приехали, — говорит Ковалевский. — В том кафе, — он указывает рукой на небольшой белый домик с площадкой крытой листьями, — нас ждёт Джоанна. Она очень хороший фотограф и прекрасно говорит по-русски.
— Поняла, — кивнув, говорю я. — А есть какая-то программа?
Вышедший из первой машины сотрудник Ковалевского подходит к нашему "Мерседесу" и открывает дверь.
Ковалевский выходит, подаёт мне руку и я благодарю его, осматриваясь по сторонам.
Приятный тёплый ветер, начинающийся розовый закат, умиротворяющий шум волн и мелкий, судя по всему очень нежный, песок.
— Нет, программы нет, — говорит Ковалевский. — Мне бы хотелось, чтобы всё выглядело максимально естественно.
Он берёт меня за руку и мы вдвоём идём к берегу, где мягко шелестит прибоем спокойный океан. Оглядываюсь. Чувствую неловкость, смущение и неуверенность. И очень рада тому, что все сопровождающие, включая Иваныча, остались позади в машинах и около них.
— Можно я разуюсь? — спрашиваю я.
— Ну, конечно, — улыбнувшись, отвечает Ковалевский. — Более того, это прекрасная идея. Я тоже, пожалуй, сниму мокасины.
Мы снимаем обувь и Ковалевский жестом показывает, что её можно оставить прямо там, на песке.
— Они заберут, — говорит он, имея в виду своих подчинённых.
— Хорошо, — тихо отвечаю я.
Я не ошиблась — песок действительно очень приятный тактильно. Таким можно заполнять песочные часы, мягкий, мелкий, рассыпчатый. Изредка попадаются крохотные осколки ракушек, но они не острые, с обточенными морем краями.
— А мы можем сначала немного прогуляться вдоль берега вдвоём? — спрашиваю я.
— Да, конечно, — отвечает Ковалевский. — Но Джоанну надо предупредить. Слишком долго гулять не получится, нам нужно яркое закатное солнце.
Мы подходим к ресторанчику и видим, что все столы на открытой и крытой листьяит веранде — пусты. Только за одним из них сидит миловидная темноволосая девушка с ярко-синими глазами, носом-кнопкой и полными губами. На ней однотонная салатовая футболка, короткие белые шорты и сандалии на босу ногу. Завидев нас она улыбается, встаёт и берёт в руки массивный фотоаппарат и треногу.
Ковалевский жестом показывает ей, чтобы она оставалась на месте, а после того, как мы заходим на прохладную каменную площадку, и мы обмениваемся приветствиями, говорит:
— Джоанна, мы ненадолго отойдём сейчас. Прогуляемся. Так что пока не торопитесь.
Джоанна кивает, а в это время к нам подходит худенький местный парень-официант, одетый только в бежевые шорты до колен и шлёпанцы. В руках у него поднос с десятком различных коктейлей.
— Бери любой, — кивая на поднос, говорит мне Ковалевский и сам снимает толстый массивный бокал с карамельной жидкостью и парой кусочков льда.
Я выбираю изящный бокал на тонкой ножке с "Голубой лагуной" и, зажав трубочку губами, пробую коктейль на вкус. Мне нравится.
— Спасибо, — по-русски благодарю я.
— Пойдём? — предлагает Ковалевский.
Я киваю и мы уходим с площадки, оставляя Джоанну и официанта наедине.
Закатное солнце тихонько красит небо у океана розовым. Мы идём по прохладному бежевому песку, быстро впитывающему воду и оставляем неглубокие следы, которые вскоре с тихим шумом слизывают пенящиеся волны. Звуки прибоя в тишине дикой части острова умиротворяют. Вокруг никого нет. Среди этой природы мы только вдвоём — я и Ковалевский.
— Ты здесь часто бываешь? — потягивая коктейль из трубочки, спрашиваю я.
Алкоголь и уединение делают своё дело — потихоньку я психологически расслабляюсь. Наедине с Ковалевским мне в принципе куда комфортнее, чем с ним же в окружении его людей, от официанток, работающих в его ресторане, до его охраны.
— Нет, не очень, — уклончиво отвечает он.
Океанский ветер легонько треплет его чуть всклокоченные вихры. Это придаёт Валерию какой-то милой беззащитности, несмотря на умный взгляд из-под тёмных, чуть нахмуренных бровей и отсутствие улыбки.
— Ты всегда такой серьёзный? — чуть заигрывая, спрашиваю я.
Точнее, я сначала спрашиваю, и только после того, как вопрос уже прозвучал, отдаю себе отчёт, что я, похоже, заигрываю. И понимаю, что мне почему-то это нравится.
Он усмехается.
— Не знаю, я как-то об этом не думаю.
— Всё время только решаешь важные вопросы, да? — нарочито суровым тоном произношу я.
Вместо ответа он просто берёт меня за руку. Переплетает пальцы с моими. И я из-за этого отчего-то тихо млею.
— А куда мы денем пустые бокалы, после того, как допьём коктейли? — задаю новый вопрос я, после того, как мы пару минут молча идём вдоль полосы прибоя.
Солнце уже откровенно оранжевое. Когда я, щуря глаза, смотрю на него, подобравшееся к размытой кромке между розово-оранжевым небом и отражающим эти цвета в мелкой ряби вдали тёмным океаном, я думаю о том, что охотно поставила бы здесь мольберт и нарисовала бы этот закат маслом или акварелью. Наверное, акварелью даже лучше. Мягкие такие цвета…
— Может отнести назад, — отзывается он. — Можем поставить на песок, сказать, где их оставили и их потом заберут.
Я допиваю коктейль, наклоняюсь, ставлю бокал на ровный песок в паре метров от пены и чуть придавливаю.
— Здесь его волной не смоет, — говорю, выпрямляюсь и оказываюсь в объятьях Валерия.
Свой бокал он бросает рядом с моим, а затем пристально смотрит мне в глаза. Я смущаюсь и чуть опускаю взгляд. Валерий ловит мои губы своими и я чувствую вкус его поцелуя. Нежный мужской поцелуй с привкусом виски.
Тону в тёплом ветре океана с примесью аромата безумно приятного древесного парфюма. Тону в упоительном поцелуе. Отдаюсь ему со всей страстью и нежностью, на какую способна. И очень возбуждаюсь… Тем более, что в сумбуре мыслей то и дело возникают образы и ощущения недавнего секса…
Валерий чуть отстраняется и, почувствовав это, я раскрываю глаза. Он обнимает меня за талию и внимательно на меня смотрит.
— Что? — спрашиваю я, вновь ощущая прилив смущения.
— Ничего, — отвечает Валерий. — Ты очень красивая. Особенно сейчас.
Из-за его слов я смущаюсь ещё больше.
— Спасибо, ты тоже… — тихо говорю я, глядя на наши босые, чуть испачканные в мокром песке ступни. У Валерия указательные пальцы, если так можно назвать пальцы на ногах, чуть длиннее больших. Почему-то мне это очень нравится.
Он мне вообще очень нравится. И тем больше, чем больше я его узнаю.
Похоже я стремительно и безрассудно влюбляюсь…
— Я не уверена, что смогу это повторить в присутствии Джоанны… — тихо говорю я.
— В этом нет нужды, — отвечает Ковалевский и чуть повернувшись в сторону, указывает рукой на местами заросший зелёными кустиками берег. — Вон она.
Я резко оборачиваюсь и вижу метрах в тридцати от нас Джоанну с фотоаппаратом в руках. Она с улыбкой машет мне и я краснею.
— Ну, зачем… — с горечью шепчу я. — Зачем… Я же… Я же по-настоящему…
— И я по-настоящему, — отвечает он, нежно коснувшись моих распущенных волос.
Я отстраняюсь и он убирает руку.
— Она же без твоего разрешения не посмела бы так сделать…
— Это верно, — отвечает он. — Но вспомни, что ты не раз мне говорила, и что повторила только что. Я верю, что у тебя не получилось бы так целоваться, если бы ты знала о её присутствии.
— Зато тебя оно не смутило, — огорчённо говорю я. — Ты играл, да?
— Нет, не играл, — качнув головой, твёрдо отвечает он. — Но о её присутствии знал, это верно.
— Значит, ты всё-таки не был искренним…
— Скажем так, — хмурится он, — не на сто процентов. У меня есть задача и я её выполняю.
Я кусаю губу, потом сглатываю подступивший к горлу комок.
— Ну что, выполнил? — горько спрашиваю я.
— Не знаю, — отвечает он, — но, думаю, да. У Джоанны надо спросить. Ты не против, если я её позову?
— Разве тебе нужно моё разрешение? — спрашиваю я, высвобождаясь из его объятий.
Меня душит обида и я все силы трачу сейчас на то, чтобы не расклеиться. Всё романтическое настроение слетело с меня в считанные секунды. Теперь мне просто обидно и… пожалуй, даже больно…