Елена Рейн - Тонкая грань между нами

– Не пугай. Ей досталось. Пообедаем, а потом уже решать нужно…

Дорвонцев продолжал стоять надо мной, а я сидела на стуле, не зная, как быть и чего ждать. Мужчина ласково провел пальцами по губам, разбитым и опухшим, чуть касаясь, и громко отчеканил:

– Обещаю, такого больше не повториться. Я не допущу. И еще… ты живешь у меня.

Даже не успела понять смысл последних слов, как он повернулся к Милане и проговорил:

– Привет самой очаровательной будущей маме. Подскажи, где ванная?

– Привет. Прямо и налево, – с улыбкой сказала она, положив руки на плечи мужа, севшего за стол и пронзительно уставившегося на Дорвонцева.

– Отлично, но если не возражаешь, то я здесь, – спокойно выдал мужчина и направился к раковине, внимательно отмечая на пути все, на что кидал взор, контролируя, особенно меня, предполагая, что могу убежать.

Обедали в полной тишине. Я совсем ничего не могла проглотить, да и не хотелось. Рот было больно открывать, и нога невероятно сильно напоминала о себе. Нужно будет болеутоляющее выпить.

Мужчины хорошо поужинали, изредка перекидываясь несколькими фразами. Не сравнить с тем вечером, когда все было хорошо, сейчас чувствовалась напряженная обстановка. Выпив крепкого кофе, Толик поднялся и проговорил:

– Спасибо за вкусный обед! Мы поехали.

Насколько могла, улыбнулась Милане, стараясь не показывать, что сейчас на пределе, понимая, что меня ожидает серьезный разговор. А как по-другому, когда вся побитая? И еще случайно втянула Милану, а, значит, и Айсберга. Удивительно, что Смирнов не прибил меня сразу после того, когда увидел, что с женой все нормально. Девушка улыбнулась мне в ответ, и, резко подскочив, предложила:

– Может, домой что возьмете? А то ведь теперь ты и приготовить не сможешь. Стоять-то трудно.

Чуть не простонала от этих слов, впрочем, как и она, понимая, что сказала лишнее, если судить по реакциям мужчин. Айсберг недовольно нахмурился, посматривая на меня, а потом на Анатолия. Сам же Дорвонцев напрягся, скрипнул зубами и молниеносно повернулся ко мне. Глянул на ногу, которую я прятала за ножками стула, и приказал:

– Покажи.

Вытянула искалеченную конечность, отмечая, что мужчина присел на корточки, а потом чувствуя его руку на коже, нежные прикосновения, отчего стало не по себе.

– Что сказал врач? – резко спросил он, поднимаясь в полный рост. А рост у него приличный, примерно, метр девяносто. Я рядом с ним смотрюсь невероятно маленькой.

Замечая, что Мила уже было собралась рассказывать про все, что услышала от врача, желая выдать тем же текстом, что и мне, поспешно добавила:

– Через недельку пройдет. Вывих лодыжки.

Мужчина тяжело вздохнул и, посмотрев на Айсберга, с прищуром поглядывающего на меня, что стало не по себе, протянул ему руку и проговорил:

– Спасибо, друг. Сочтемся.

– Давай. Если что, ты знаешь, где меня найти, – серьезным тоном выдал мужчина, давая понять, что поможет, чем сможет.

– Знаю, – выдал Анатолий, и лениво улыбнувшись Милане, приветливо проговорил: – Красавице и малышу не болеть. Надеюсь при следующей встречи увидеть еще маленького парнишку в пеленках, а не здорового богатыря под мой рост.

Будущие родители счастливо улыбнулись, советуя, чаще приезжать в гости, намекая, что это Дорвонцев вечно занят и поэтому виноват именно он.

Пока они прощались, поняла, что боюсь куда-то ехать, особенно нашего предстоящего разговора, но знала, что должна. Когда сильные руки мужчины потянули меня вверх, помогая встать, а потом и вовсе подхватили на руки, охнула, тут же шепча:

– Я сама…

– Давай вот без этого «Я сама»? Хорошо?! – выдал он, направляясь в коридор, кивая головой на зал, спрашивая меня: – Там что-нибудь оставила?

– Сумка на крючке на вешалке, – поспешно добавила, чувствуя себя обузой. Не хотелось быть в тягость. Была смущена, но вместе с этим старалась скрыть улыбку, радуясь, что обо мне заботятся. Странные эмоции, сама себя не понимаю.

Дорвонцев только хотел взять сумку, как услышал Айсберга:

– Я возьму, и помогу тебе с машиной, чтобы посадить Наталью нормально. Еще перекинуться парой слов нужно, – проговорил он, взяв мою сумку, и повернувшись к Милане, серьезным тоном произнес: – Мил, закройся, я на пять минут.

– Боишься, что гости придут, или что сбегу? – весело сказала она, подавая пакет с моими лекарствами, соприкасаясь руками с пальцами мужа, тут же сжавшие ее ладошки.

– Я тебе сбегу, – буркнул он, отпуская со словами: – Наивная…

Еще раз попрощавшись, отправились в межквартирный коридор к лифту, а Айсберг за нами. После того как спустились, и Толик усадил меня на сиденье в салоне, он несколько минут говорил с мужем Миланы.

Пока ожидала, пришло сообщение. Сразу испугалась, но, увидев абонента, улыбнулась. Милана.

«Вот видишь, ты ему нравишься. Мне кажется, вы будете идеальной парой! Прости, если сказала лишнего. Не со зла».

Так приятно было видеть такое доброе отношение от постороннего человека, что я несколько секунд просто сидела и смотрела на экран. Потом вздохнула, радуясь, что вот так все вышло, и ответила:

«Все хорошо. Огромное спасибо, что помогла. Не знаю, чтобы делала без тебя».

Ответ пришел незамедлительно:

«Я бы обязательно приехала, так что случилось то, что должно было случиться. Кстати, поднос забыла отдать, но как-нибудь потом. Если выйду сейчас, Андрей меня съест».

Было больно смеяться, но хотелось. Съест… если только как свежий, вкуснейший десерт. А вот других Айсберг сожрет и не подавится, если кто обидит. Надо же… какая интересная пара. Совершенно разные и такие подходящие.

Дверь джипа хлопнула и на водительское кресло сел Анатолий. Посмотрев на меня тяжелым задумчивым взглядом, он произнес:

– Ну что, домой? – задал вопрос, но, заострив внимание на моей ноге, добавил: – Можно в больницу, если плохо себя чувствуешь.

– Нет, уже была там… общалась.

– Это понятно. Я тоже не любитель больниц, но никуда не денешься, когда прижмет, – проговорил он и завел машину.

Не проехали и поворота, как он задал мне такой вопрос, от которого на секунду оцепенела, пытаясь понять, откуда он знает Александра…

– Наташа, расскажи мне про Лутрикова то, что я еще не знаю, а знаю я то, что получил с его прежних мест работ, всех видов выписок из ЕГРП и медицинской карточки.

Сглотнула, немного подумав, решив, что не стоит удивляться таким вопросам. Этот мужчина говорит сразу, не оттягивает ничего в долгий ящик. Представляю, как ему было не по себе, когда отказывалась беседовать. А теперь все, пришло время… да и сама понимаю, что нужно.

Вздохнула и посмотрела на дорогу, вспоминая… свои самые страшные месяцы.

– Мои родители попали в аварию, – прошептала, тут же понимая, что и это он наверняка знает. Дорвонцев прекрасно осведомлен обо всем, что написано в официальных документах. Но все же… – Папа скончался на месте, а мама… была в коме. Ей сделали сложную операцию, но остались ужасные шрамы на лице и теле. Она не могла смотреть на себя, желая умереть. Я продала все… и ей помогли, но она почти все время была в больнице. Инсульт, высокое давление, асфиксия как симптом панической атаки, мама постоянно была на пределе, в любую секунду моментально задыхалась. Я не могла оставить ее одну дома и работать, чтобы обеспечивать нас. И мне посоветовали отличный реабилитационный центр, но денег не было…

Говорить было тяжело. Легко только тогда, когда отпускаешь боль, а мне до сих пор невыносимо, не могу принять произошедшее. Вздохнула и продолжила:

– Я просила, но никто не дал. С Александром познакомилась за полгода до трагедии, но даже не думала считать его кавалером, вежливо попросив не ухаживать. А потом… когда нужна была помощь, нарисовался он, и сказал, что поможет: определит маму в этот центр и даст деньги. Конечно, странно и тяжело было получить такую помощь от постороннего человека, который отталкивал, но я согласилась, находясь в отчаянье. Естественно, просто так ничего не делается, и условие – выйти за него замуж и взять отпуск за свой счет. Не знаю, почему так быстро, но нас расписали через неделю и за это время маму перевели в центр. Я радовалась, надеясь, что поступаю правильно, что она пойдет на поправку…