Воспоминания вызвали улыбку и, счастливо прислонившись к спинке кресла, я радовалась, что в моей жизни появился сильный, смелый, настойчивый и просто настоящий мужчина, Анатолий. Удивительно, оказывается, я живу в его доме три недели! Самые счастливые недели, которые я считала волшебными, ведь мне давно не было так хорошо и спокойно. Если честно, не представляла, что с мужчиной может быть так замечательно. Мы вместе все делали, даже в шахматы играли. С ним очень интересно, и поэтому я с особым нетерпением ждала его после работы, что не передать словами.
Если бы мне месяц назад, кто-то сказал, что я доверюсь мужчине, и буду желать, чтобы он был рядом, никогда бы не поверила. А сейчас я счастлива. Не знаю, сколько так будет продолжаться, но это и есть настоящее счастье.
Наши ночи похожи на ураган, и я ни разу не подумала, что не хочу его. Стоило посмотреть в его глаза и все, меня как будто подменяли, зажигали, и я сдавалась в сильные крепкие руки мужчины, в глазах которого горело неистовое желание. Иногда занимались любовью, как только он заходил домой.
Странно. Сказала любовью… А почему? Вероятно, потому, что сексом не могла назвать. Язык не поворачивался.
Эти две недели были самыми счастливыми для меня и, надеюсь, так будет и дальше. Посмотрела на телефон, лежащий на столике и взяла. Задумчиво покрутила его и написала:
«Я соскучилась».
Ответ не пришел, отчего нахмурилась. Обычно Толик сразу отвечал. Спустя час решилась позвонить, но телефон оказался вне сети. Подумала, что работает и не стоит волноваться, но тревожное чувство не отпускало.
Вздрогнула от неожиданности, когда позвонили в дверь. Резко посмотрела по сторонам, не зная, что думать. Отложив телефон, медленно пошла в коридор. Когда посмотрела в дверной глазок, увидела красивую высокую женщину в строгом брючном костюме. Она с волнением смотрела по сторонам, вновь и вновь нажимая на звонок. Нервничала и переживала.
Решила не отвечать, считая, что это не ко мне, а Толика нет, как вдруг услышала:
– Наташа, откройте! Это Галина! Откройте!
Пораженно застыла на месте, не понимая, откуда эта женщина знает, что я здесь и с какой целью явилась.
Позвонила вновь Толику, но он не отвечал, что настораживало. Руки тряслись, потому что не знала, что и думать, тем более бывшая любовница Дорвонцева не переставая, стучала, раздраженно выкрикивая:
– Наташа! Наташа, откройте! Толик попал в больницу и меня попросили вас привезти.
Мгновенный шок, что с Толиком могло что-то случиться, вызвал дрожь в теле, заставляя сердце стучать сильнее. Нажимая дозвон охране, вновь пробуя дозвониться, тихо произнесла:
– Почему именно вам?
– Слава богу, вы дома! – с придыханием воскликнула она, повышая голос, чтобы объяснить мне: – Николай, его друг в полиции, позвонил мне, мы знакомы. Он попросил, чтобы я приехала, а когда была там, попросил об одолжении. Сам он пока там… в больнице находится рядом с Толей, а меня сюда направил.
На звонки охрана не отвечала. Совсем. Странно. Сглотнула и прошептала:
– Вы… одна?
– Конечно одна! Давайте быстрее, мне еще нужно на работу, а я вынуждена под дверью торчать, выпрашивая и вымаливая.
Стало неудобно, хотя смущал факт, что такая ситуация вообще произошла, но если с Толиком действительно произошла беда, а я тут размышляю… Что с ним? И почему никто не отвечает на телефон? Запустила руку в волосы и поспешно прошептала:
– Подождите, я оденусь и выйду.
– Хорошо, – проговорила она, понижая тон, уточняя у меня: – Тогда мне на улице можно подождать или под дверью?
Не знала, что сказать. Не хотелось, чтобы она уходила, потому что опасалась, что рядом Лутриков, хотя он уже три недели молчит. Возможно, уехал? Но разве можно на это надеяться?! Нет, такой человек, не уедет. Александр ждет удобного момента… по-другому он не умеет.
– Здесь, я скоро, – попросила и побежала в спальню.
Быстро переодевшись в джинсы и футболку, не забывая про ветровку ведь на улице дождь, по пути сделала хвост, чтобы волосы не мешались. Только подошла к двери, как услышала:
– Наташа, паспорт возьмите на всякий случай. Там же полиция.
Схватив сумку, открыла дверь и, отмечая высокую женщину с короткой прической в брючном деловом костюме серого цвета, проговорила:
– Что с ним?
– Ножевое ранение. Когда была там, Толя был без сознания и тогда мне Николай сказал про тебя. Я, конечно, знала, ведь мы разговаривали с Толиком, но не могла отказать, когда он… там… в палате. Приехала, хоть у меня очень много важных дел.
Говорила она официальным тоном, напряженно, так, как будто не хотела говорить, но нужно было. С одной стороны, я ее понимала, мне тоже было неприятно с ней общаться, а вот с другой, не понимала еле ощутимую агрессию. Повисло молчание, такое неприятное, что хотелось закрыть перед ее носом дверь, и уйти.
– Буду честна, мне невыносима ситуация, что нахожусь здесь. Но я хочу счастья любимому мужчине и поэтому… стою перед… тобой.
– Спасибо, – тихо прошептала, тут же слыша ворчание:
– Давай поторапливаться, у меня, между прочим, работы непочатый край и некогда мне нянчиться.
Кивнула и начала закрывать дверь, находясь боком к ней, чего-то опасаясь. Когда закрыла, с облегчением выдохнула. Пока ждали лифт, женщина недовольно заметила:
– Ты странная, шуганная… что ли. У невролога на учете не состоишь?
Нахмурившись, посмотрела на интеллигентную по внешнему виду даму, поражаясь невероятной наглости. Неужели я так плачевно выгляжу?
Ничего не ответила, ступая в кабину, а она за мной, нажимая кнопку первого этажа. Смотрела на надписи на панелях, перебарывая неприятное предчувствие, чувствуя, что совершаю ошибку.
Осторожно покосилась на Галину, отмечая, что она что-то пишет на экране телефона, и нахмурилась. Женщина наклонила голову вниз и ее красно-черный шарфик, который совершенно не подходил к брючному костюму, сдвинулся, демонстрируя светлую кожу и темно-красные следы на шее.
Кровь отлила от лица, и я сразу же посмотрела на руки, именно на запястья. Лутриков обычно невероятно извращенно объясняет то, что нужно точно запомнить его жертве. Связывает веревкой руки и душит, повторяя вновь и вновь то, что требуется выучить наизусть.
Резко дернулась к ней и задрала рукав пиджака, отмечая красные следы, выдыхая:
– Боже мой.
– Что ты себе позволяешь?! – крикнула она, и, замечая шок в моих глазах, смущенно выдавила: – Это у меня…
Не слушала, мгновенно оттолкнула ее, ударяя по панели, нажимая кнопку экстренной остановки, отчего кабина дернулась и остановилась. Повернулась к ней, отмечая с какой яростью женщина смотрит на меня, пока поднималась, и тяжело ей выдохнула:
– Никуда не едем.
– Ты идиотка? – выдохнула Галина, поглядывая в сторону панели.
– И как, понравилось общение с моим мужем? – выдохнула, поворачиваясь к ней лицом, а к двери задом, чтобы иметь возможность защитить кнопки.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – гневно процедила она, украдкой посматривая на телефон, валяющийся на полу кабины.
– Правда? А я думаю, отлично понимаешь. И так вот… у меня нет желания с ним общаться.
– Ты истеричка! Я не понимаю, о чем ты говоришь?! – раздраженно сказала она, на что ей громко крикнула:
– А ты покажи, что у тебя с шеей, и скажи, что он тебя не душил, отдавая приказы.
На мгновение в глазах женщины промелькнул ужас, а потом она мгновенно взяла себя в руки и гневно выдала:
– Не твое дело! Это мой… новый любовник! Он… Мне нравится, когда…
Вдруг раздался пиликающий звук на ее телефоне, и мы одновременно посмотрели вниз. Она кинулась вниз, но вдруг изменила решение, чего я не ожидала, мгновенно отлетая на стену. Вцепилась в ее волосы, пытаясь защититься, другой рукой отбивая ее руку, тянущуюся к панели с кнопками.
Резкая боль на лице… от ее ногтей, полоснувших по щеке, и я закричала, ослабляя хватку, тут же слыша звук открываемых дверей.
«Нужно бежать! Домой!»
С силой оттолкнув ее, что удачно получилась, бросилась из лифта, налетая на мощное тело бывшего мужа. От ужаса вскрикнула, лихорадочно пытаясь освободиться от захвата его рук, как вдруг он закрыл мой нос и рот тряпкой с неприятным запахом. Закричала, вертя головой, чувствуя, как ненавистные руки безжалостно сдавливают талию, разворачивая, чтобы была спиной к его груди, полностью подавляя сопротивление, так как разум уплывал, навсегда запоминая момент, как Галина с ехидством смотрела на меня, не скрывая своей злорадной улыбки.