Вернулась она с бутылкой вина и куском тряпки, которой накрыла ароматную еду, если судить по запаху копчености.
– Вот! Невероятное вино, которое я хотела открыть, когда у меня будет пять ресторанов, – с восторгом проговорила она, махая перед моим носом пыльную бутылку с надписью.
Немного отвлекалась от проблем, любезно интересуясь:
– А сейчас сколько?
– Два, – ответила и, замечая мой взгляд, кричавший о том, что пять это не два и даже не четыре, и довольно добавила: – Но каких ресторана!
– Тебе еще долго мечтать о том, чтобы откупорить свою заветную бутылочку.
– Ну нет! Лучше я ее сейчас выпью в этом погребе, а не кто-нибудь из моих родственников, так как завещания у меня нет, как, впрочем, и детей. Только муж… бывший. Тварь, – пробубнила, но на секунду задумавшись, поправилась: – Так сказать, неудачный брак, но сейчас я понимаю, что он был не такой уж плох, как мне казалось. По сравнению вот с тем… психом, что долбится за дверью, у меня вообще шикарный мужчина. Пожалуй, дам ему денег, если выйдем отсюда живыми. Да, так и сделаю! Может, даже переспим. Мы в этом плане отлично подходили друг другу, но потом ему соплячки понадобились и мои деньги на их содержание. Кстати, открой шкафчик под столом, что посередине стола как дополнительная подставка, и достань два фужера и нож.
Внимательно выслушав, полезла под стол, и, увидев толстую ножку стола, которую никогда бы не посчитала шкафом, открыла и, вытащив два пыльных глубоких бокала, не забыв про тупой нож, поинтересовалась:
– Зачем он?
– Мясо копченое резать. У меня там холодильный шкаф есть. Не зря сюда предложила бежать. Тут можно неделю прожить. Правда, вместо питья вино, но оно лучше воды! Коллекционное. Простое пусть лежит… это так… на всякий случай.
– Я не пью, – поделилась, ежась от холода.
– И я, но выпиваю! И сейчас нам это необходимо. Жизненно необходимо для поднятия духа, сил и настроения! Если что, то мы будем сенсацией: «Их нашли в винном погребе с пустой бутылкой шикарного дорого вина десятилетней выдержки, а, значит, они ушли из жизни счастливыми.
Усмехнулась, удивляясь ее богатому воображению, и заострила внимание на том, как она придирчиво рассматривала бокалы, а потом протерла их грязным полотенцем, которое взяла на скамейке. Откупорив крышку, предложила мне:
– Режь копчености. Шоколада нет. Так что не стесняйся, будет довольствоваться тем, что есть.
– А связь у тебя здесь есть, чтобы можно было позвонить? – вдруг спросила, нарезая огромный окорок средними кусочками, любуясь аппетитному шикарному куску чистого мяса, где сала совсем не было.
– Нет. Не подумала об этом. Видишь ли, я считала, что отдыхать буду, а не в дедовском погребе с крысами торчать, – проговорила и вручила мне фужер, наполненный темно-коричневой жидкостью. Ударила о бокал, отчего раздался громкий звук, и проговорила:
– За то, что сбежали. Спасибо. Честно.
– И тебе, что помогла, когда он… – замолчала, и решив, что ее поздравления преждевременны, предупредила: – Еще рано так говорить…
Со страхом прошептав, извиняюще улыбнулась. Но вот не желала пить за то, что еще не произошло. Лично мне хотелось спрятаться и сидеть очень тихо, чтобы меня никто не нашел.
– Не переживай. Сюда ему не попасть. Подвал сделан надежно и вентиляция есть. Тут только один вход. Со стороны дома еще не пробили, и теперь откажусь. А эти засовы он никогда не откроет.
– Получается, Александр не проберется к нам? – уточнила у нее, радуясь, что прибежали именно сюда.
– Никак. Мы тут можем сидеть долго, но надеюсь, Толик за нами явится. Если нет, то я не знаю…
Стало страшно и, сделав глоток, что сразу обжег грудь, я закашляла.
– Еще и пить не умеет, – пробурчала женщина с ухмылкой, нежели с порицанием.
– Нет, не в этом дело. Просто… повода не было практиковаться. Да… и, ты же видишь, в каком страхе постоянно жила, нужно было с трезвой головой убегать. Не до этого.
– Маленькими глотками пей, а потом ешь, а то опьянеешь. Дед Степан коптил. Свининка у него шикарная. На той неделе только все забила.
Взяла кусочек и попробовала, отмечая нежность и необыкновенный вкус. Не такой, как в магазинах.
– Ага, не сравнить. Он своих свиней откармливает, а потом колет, коптит и продает. Одну всегда себе забираю для дома, а несколько в рестораны. Только мясо, естественно. Шикарно. Поверь, всем нравится.
Кивнула и сделала глоток, отмечая терпкий вкус вина. Через несколько часов мне уже так не казалось… Совсем. И даже страх немного ушел. Галина полностью успокоилась, а я не могла. Постоянно подходила к двери и проверяла. Больше мы не стали пить, потому как алкоголь был для того, чтобы только расслабиться. Сейчас Галина сидела, накрывшись пледом, а я постоянно наблюдала, не зная, чего ждать.
Не верила, что Лутриков мог успокоиться. Нет, он же должен исследовать весь дом, чтобы понять, что и как, а потом действовать. Если как Галина говорит, в подвал нельзя попасть, значит, нужно нас выгнать.
Закралась нехорошая мысль и, сглотнув, пошла к деревянному столику, ежась от холода. Здесь было очень прохладно. Оказавшись рядом, заметила, что женщина спит, укутавшись в плед. Взяв фонарик, включила и пошла смотреть, что здесь есть. На всякий случай. Помнила, что женщина говорила, что все хорошо и не пролезть, но все же нужно было проверить.
Забавно, что хочется плакать. Раньше смотрела фильмы, где главные герои спускались в подвалы, погреба, шли на кладбище, так как ближе этим путем, и думала: «Идиоты! Зачем?!». Сейчас сама иду… Ужасно! Но пусть лучше так, чем пропустить момент нападения.
Потратила прилично времени и ничего не нашла. Интересный подвал. Красивый с декором под старину с арками и деревянными шкафами, на полу керамическая плитка. Самое важное для меня – дверной блок с замком устройства с функцией аварийного отпирания изнутри, засовы, чтобы и ему можно было закрыться, светильники, которые, к сожалению, не работали, так как Галина недавно их пожелала установить, и, конечно же, специальный кондиционер воздуха. Без него никуда, как она заметила, когда мы сидели за столом.
Выявив, что все нормально, пришла к столу и села. Так хотелось спать, но было нельзя, как, впрочем, и укрыться. Только один плед, поэтому дрожала от холода.
Не знаю, как получилось, но я на мгновение закрыла глаза и проснулась… от запаха гари. Мгновенно поднялась и, ничего не понимая, принялась смотреть по сторонам, не зная, откуда идет дым. Подбежала к Галине, и с особым волнением затрясла ее за плечо, с паникой в голосе выкрикивая:
– Галя! Вставай! Мы… задохнемся!
Женщина моментально открыла глаза и, посмотрев по сторонам, нахмурилась, а потом, очевидно, сообразив, недовольно пробурчала:
– Откуда?
Показала рукой, и тут же услышала:
– Так это вентиляционная труба. Боже.
Отмечая страх в ее глазах, сама чуть не завыла, понимая, что Лутриков нас выкуривает на улицу, где с нетерпением ждет. Не описать того ужаса, что я видела в глазах женщины, как и она в моих. Галина тут же бросилась туда и вернулась уже без пледа, выдыхая:
– Затрамбовала туда. Что делать? Что?!
Посмотрела на дверь и прикрыла глаза, понимая, что выхода нет. Либо вдвоем задохнемся, либо…
– Я пойду первая, а ты убегай. Мчись в деревню… зови на помощь. Не прячься, – попросила ее.
– Нет. Есть другой выход, – сдавленно прошептала она, сжимая свои изящные пальцы с длинными ногтями черного цвета с блестками, сломленные на трех пальцах левой руки.
Попыталась улыбнуться, но не вышло. Посмотрела на нее и с сожалением прошептала:
– Он… не пришел.
Мы знали, о ком я говорила. Толик. Где же он?!
– Придет! Это же Дорвонцев. Нужно немного подождать, – сказала женщина и закашляла от удушающего дыма.
Тяжело вздохнула и направилась к двери, замечая в глазок Лутрикова, стоящего чуть неподалеку в центре, такого самодовольного и наглого. Он как будто знал, что я смотрю, потому, как пронзительно закричал:
– Давай, Наташа. Ну-у-у! Выходи!
Была бы одна… не вышла бы… А может и нет. Так хотелось жить, что я не знаю, как бы поступила одна…
– Давай, любимая! Чего ждешь! Я уже заждался!
«Тварь! Чтобы ты сдох!» – подумала, чувствуя, как начинается во мне паника, замечая, что руки дрожат. Вино десятилетней давности не помогло. Меня трясло.