Я таяла под его руками, губами, мечтая о большем… требуя выхода этого безумия.
Была накалена и готова выть, нуждаясь в освобождении, но он беспощадно целовал, сводил с ума, пока не прислонил к стене, лаская грудь, соски, играя с ними, облизывая, посасывая, отчего стонала, умоляя закончить сладкую муку.
– Пожалуйста, – прохрипела, чувствуя, как дрожу оттого, что нахожусь на грани… от мощного взрыва, но он не позволял, пока не стала сопротивляться, пытаясь освободиться, желая спровоцировать, отмечая его кровожадность, невероятную потребность в моем теле, возможно, в подчинении.
Цеплялась пальцами за его волосы, громко всхлипывала, подаваясь ему навстречу, одновременно отталкивая. Он снова поцеловал, глубоко, умело, что потерялась…
Мгновение, и я оказалась прижата лицом к стене, а он упирался членом в нежные складочки, тяжело дыша. Схватив за талию, прогибая рукой спину, мужчина стал медленно погружаться, отчего зашипела, чувствуя его толстый член, каждую переплетающуюся венку на нем, пока Толик не вошел полностью, страстно выдыхая:
– Наташа…
Резкий рывок и я закричала, не сдерживая эмоций, ощущая острое наслаждение. А дальше пошел мой личный волшебный рай, где я сходила с ума, чувствуя, как меня всю охватывает невероятный водоворот безумства.
Резкие сильные движения, и меня откинуло мощной волной в волшебный мир наслаждения. Стонала, ощущая горячую струю, радуясь, что он держит меня, потому что совсем не было сил.
Через мгновение мужчина перевернулся меня к себе и поцеловал, жадно обнимая, а потом схватил за лицо и прохрипел:
– Только сегодня понял, как дорога, что… не смог бы… без тебя. Преследуя, спасая, я видел только цель, пытаясь заглушить эмоции, а сейчас… пошли отходники. Прости, если грубо…
Поднялась на цыпочках и очень нежно поцеловала его, испытывая нежность и самые чудесные чувства к этому невероятному мужчине.
Моему мужчине…
После душа, который мы очень быстро приняли, я лежала в кровати в объятьях Дорвонцева, пытаясь не уснуть, желая подольше оставаться в восхитительной неге. Толик на руках нес до кровати, шепча, что мне нужен здоровый сон, чтобы набралась сил, а он проследит за этим. Очень нежно целовал и обнимал, шепча ласковые слова, пока не провалилась в глубокий сон с улыбкой на устах, считая, что я счастливая.
***
Спустя две недели
Собирала свои вещи, так как рано утром нужно было быть на железнодорожном вокзале. Толику еще не говорила. Боялась… Эти две недели прошли волшебно, несмотря на то, что у него были чрезвычайные ситуации на работе, и поэтому его вызывали в любое время, и он мог соскочить в пять утра и приехать поздней ночью.
На третий день мы пригласили Галю к себе на обед, чему Дорвонцев не очень был рад, но согласился. Ватрушина ежедневно звонила и спрашивала, почему нет приглашения, между прочим упоминая, что ей срочно нужен повар. Вечер прошел замечательно, а стоило приступить к ужину, и попробовать первое блюдо, гостья заявила, чтобы я уже завтра с утра была у нее с документами, и сразу же приступала к своим обязанностям. Я пришла, но не приступила, так как нужно было заново пройти обследования и сдать анализы на санитарную книжку. Поэтому только через несколько дней я приступила к работе, когда получила допуск.
Мне очень нравилось готовить в маленьком уютном ресторане. В кухне, где я трудилась, отдавая себя всей душой, было просторно и удобно. Современная техника в чудесной коричневой кухне, где готовить одно удовольствие. Чувствовала себя превосходно.
Возвращалась домой счастливая, успевая приготовить своему мужчине, ожидая его с огромным нетерпением. Иногда, когда мог, Дорвонцев забирал меня, а потом мы куда-нибудь отправлялись, где замечательно проводили время. Галина, мой работодатель, выдала мне приличный аванс, после того как неделю пробовала и проверяла еду, а потом вызвала к себе и, положив на стол пачку денег, сказала:
– Так, я очень довольна. Но мои повара одеваются так, что сразу видно, они получают достойную зарплату в моем ресторане.
Было приятно. Поблагодарила, на что услышала, что она рада, что мы столкнулись и не важны подробности, теперь нужно плодотворно работать на многие года. Единственно, я попросила на неделю или две съездить в деревню. Она вздохнула, но согласилась, заявляя, чтобы не рассчитывала потом смыться. Была счастлива. Конечно, Ватрушина своеобразный человек, особенно в плане работы, категоричная и жесткая, но в должности руководителей, как правило, имеют успех те, кто умеют постоять за себя и за других, всегда рвутся в бой, и что немаловажно умеют работать с персоналом. Поэтому мне нравилось наше общение, а особенно своя должность.
Первый выходной, который, к сожалению, Толик провел на работе, я бегала по магазинам, чтобы выглядеть нормально, чувствуя себя свободной… прежней. Купила подарки своему мужчине, очень переживая, понравится ли ему, да и возьмет ли.
С огромным предвкушением купила продукты и приготовила праздничный ужин. Когда пришел Толик и, отметив мои обновки и чудесный ужин, а, также получив подарок, слушая мои счастливые довольные радостные рассказы, прижал к себе со словами: «Счастлив, что ты улыбаешься. Но все расходы на мне, а свои тратишь, как желаешь».
Нужно было сказать, что эти дни видела в его глазах не только счастье, но и переживание, что он чем-то обеспокоен. Помимо работы. Как будто чего-то ждал.
В постели у нас было волшебно, так, как и не мечтала. Мы занимались любовью ежедневно. Неистово, страстно, не в силах насытиться друг другом. Про себя могу сказать, осмелела, могла то, что раньше было страшно предложить или представить, потому что хотела этого. Была раскованной и смелой, получая удовольствие особенно от того, как горели глаза мужчины. С каждым днем я все больше и больше становилась собой. Мне казалось чем-то новым моя свобода, я не могла надышаться, все воспринимая по-иному, как будто испытывала впервые, и это нравилось Толику. Я видела это в каждом его слове, жесте, поступке. Он все сильнее восхищал меня, и мне казалось, что мы единое целое и очень счастливы.
Дорвонцев удивительный мужчина, когда веселый, когда серьезный, и всегда такой родной. Все замечательно, лишь его вопросы удивляли, когда он шутками спрашивал, не собралась ли сбежать от него, вечного трудоголика в тихие края.
А теперь вот собралась… на две недели, но, естественно, планировала вернуться. Хотела побыть с бабушкой. Я осторожно спросила, когда мужчина засыпал, а он сонно заявил, что ближайшие месяцы ему не светит, а вот на Новый год он хоть как будет в отпуске.
Но я не могла ждать. Я столько не видела бабушку, что мне невыносимо хотелось ее увидеть. Чтобы Толик успокоился, да и я пока привыкла, я выделила себе срок, а теперь можно было ехать. Накупила столько всего сладкого и полезного, и не забыла про платки. Бабушка очень любит платки, чтобы повязывать их на волосы. Еще обожала она полотенца красивые. Поэтому в текстильном магазинчике набрала их невероятное множество самых нежных расцветок.
Даже не терпелось… Неужели увижу ее, обниму…
То, что отправлялась одна… смущало, но ведь как я могу приехать с мужчиной, с которым у нас все непонятно. Это сейчас волшебные отношения, но точно я не знала, захочет ли он со мной жизнь, после всего что вместе прошли.
Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать. Увидев своего уставшего мужчину, улыбнулась и подошла обнять, чувствуя, как ужасно соскучилась.
– Черт, я самый счастливый на свете мужчина, раз мне открывает такая шикарная красавица, – довольно сказал он, нежно целуя, лаская руками.
– Раздевайся и ужинать, – прошептала, прикусывая его губу, отмечая вкус кофе на губах.
Мужчина отпустил меня, закрыл дверь и, разувшись, страстно поцеловал, давая понять, как я ему важна.
– Подождет, я соскучился.
Через двадцать минут, которые потратили на нежность, а потом Толик успел принять душ, мы сидели в кухне, где ужинали, смеясь над рассказом, как его друг по работе весело отпраздновал свой день рождения, и проснулся в неизвестной деревеньке в постели с девушкой в доме ее родителей, потому как приехал свататься.
Вспомнив про деревню, я вздохнула и поднялась, чем перебила его. Мужчина замолчал и спросил:
– Наташ, что случилось?