Через два часа мы сидели в маленькой кухне, где было все довольно скромно и мило: большая печь, рукомойник у входа, старенький диванчик с большой подушкой с левой стороны, чтобы в обед покемарить часок, у окна – стол и несколько табуреток, и у стены небольшое трюмо темного цвета. Все как в детстве. Пусть старенькое, но все чисто и свежо. Бабушка каждый год что-то по дому делала: пол, окна красила, раз в пять лет обои меняла. С душой ко всему подходила, поэтому находиться здесь было одно удовольствие. Отдыхала, наслаждаясь спокойствием, погружаясь в эту доброжелательную уютную атмосферу.

Лепила пельмени, а бабушка резала тесто и катала. Решили побаловать себя такой вкуснотой. Это не городские и не на фабрике, домашние. У них даже вкус другой. Самый замечательный. А потом… когда сварим, то можно с маслицем… со сметаной или макать в смесь бульона с чесноком, перцем и столовой ложкой уксуса. Никакой майонез и кетчуп не подойдет, потому как не сравнится, да и будет смотреться никчемно с таким блюдом. Дед у меня любил есть и участвовать в процессе, лепил огромные и не круглые, как обычно, а по-китайски, как он говорил. До десяти лет он жил там, а потом семья переехала в Россию, и уже восемь лет как нет его с нами. Но готовил он изумительно, пусть и редко. Так что пельмени – любимое блюдо нашей семьи.

За то время пока готовили, рассказала о том, где была, и что случилось, но так… как нужно… хотя видела по глазам старой женщины, что она все понимает.

– А где твой Анатолий? Почему одна? – проговорила она, сполоснув руки в рукомойнике, вытаскивая из маленькой кладовки в виде деревянной постройки в самой кухне, огромную кастрюлю, чтобы налить воду и поставить на огонь.

– Он работает… – с улыбкой ответила, удивляясь ее вопросам.

– Непорядок. Ты смотри не потеряй такого мужчину! Сразу видно, что относится к тебе хорошо, по сердцу ему пришлась, – заявила Евгения Родионовна, включая газ, чиркая спичкой, чтобы поджечь конфорку.

Улыбнулась, радуясь, что так говорит моя бабушка, а ведь обычно: «Подожди, все обойдется. Незачем спешить. Вижу, что шалопай непутевый. Появится еще твой принц…», а тут такие слова.

– Не потеряю… – прошептала, надеясь, что так и будет. – Главное, поговорить и решить, что будем… вместе.

– Обязательно будете! – буркнула она, взяв ковш, зачерпывая из ведра питьевой водой. Есть колодец во дворе, но с него только поливают огород и скотину поят, а вот с чистой водой была проблема, брали на колонке в определенные дни и часы. Поэтому только на готовку.

– Бабушка, ты не понимаешь, – проговорила я, отмечая, как она улыбается.

– Познакомишь, сразу скажу, твое или не твое.

– Хорошо, – весело посмеялась, бросая взгляд на стол и табурет с подносами пельменей, и спросила: – Тебе не кажется, что мы переборщили? Налепили столько, как будто будем еще десять человек откармливать.

Евгения Родионовна повернулась и, оглядев стол, отмечая наши старания, довольно кивнула и выдала:

– А вдруг гости?! У меня всегда приготовлены заготовки на этот случай. Голубцы, котлеты, тефтели – все, что можно в морозилку кинуть, ведь не буду же я месить тесто ради десяти штук. А в последнее время и блины с начинками стала замораживать. Когда хочется, кидаю на сковородку, а потом с удовольствием ем. Порой некогда стоять у плиты долго, использую их. А если кто забежит…

– Помимо бабы Поли кто-то заглядывает? – не удержалась я, зная, что моя бабушка сама в гости не ходит, но очень любит, когда к ней заглядывают. И так как все селяне знали, какая Евгения Родионовна неугомонная труженица, всегда в делах, то редко когда в гости захаживали, чтобы не мешать.

– Ну… захаживают. Особенно твоя подруга-умница. Приедет, накупит всего. Я ей говорю, что не нужно, но она все равно… Так благодарна ей, без нее совсем одичала, а так она успокоит, что ты жива, здорова, и я хоть спать могу.

Бабушка подошла сзади и обняла за плечи. Положила свою ладонь на ее руку, и погладила по морщинистой коже. Вот так просто обнимались, не сказав ни слова, но, вкладывая в это объятие невероятно много чувств. Не хотелось двигаться и разрушать чудесное состояние.

Удивительно, я совсем забыла, каково это, когда тебя вот так любят, заботятся и переживают. Привыкла жить как преступница…

– Ой, вода уже закипела – воскликнула бабушка и пошла к плите, доставая приправы из шкафчика, а я поднялась и, подавив зевок, спросила:

– Бабуль, а тут связь нормально ловит?

– Да как тебе сказать: ловит редко, но бывает. Ты лучше отправляйся в сторону кладбища, там связь всегда есть.

Усмехнулась, даже не удивляясь, что ничего не изменилось, а потом предложила:

– Тогда сейчас покидаем, и схожу.

– Иди давай, звони своему следователю, я в состоянии сама пельмени в кипящую воду закинуть.

Благодарно улыбнулась и, поцеловав, вдохнула приятный запах волос, притом неизменный – полевых ромашек, и пошла в спальню для гостей, или детскую. Оглядела себя, отмечая голубые бриджи и белую футболку, и пошла на выход из дома.

На улице было сегодня, как никогда, тепло, даже очень. Немного посмотрев по сторонам, медленно направилась по дороге, отмечая, что асфальта и нет. Пройдя нужное расстояние, завидев вдалеке могилки, посмотрела на связь, радуясь двум делениям. Но сколько ни звонила, мужчина был вне зоны действия.

Грусть, обида и дурные мысли. Где он. С кем он? Скучает или…

Не хотелось о плохом. Сейчас на расстоянии я скучала. Сильно. Хотелось увидеть его, быть рядом, познакомить с бабушкой. Ругала себя, что не предложила, побоялась. Лучше бы сказала, чтобы он услышал, чтобы знал. А так… расстались невероятно страстно, как будто в последний раз.

Вспомнила ночь, которую не спали, страстно любили друг друга, как провожал, до последнего обнимая, не желая отпускать. Сейчас я чувствовала себя отвратительно. Невыносимо ужасно. Хотелось крикнуть от раздражения на себя и на Дорвонцева.

«Почему мы не поехали вместе?!»

Посмотрела по сторонам и села на траву, чувствуя шелковистость и твердость земли, вдыхая запах полевых цветов, слыша шум деревьев. Просто сидела и улыбалась, радуясь, что я приехала сюда… в родной уголок к своей бабушке, и в то же время чувствовала себя усталой и забытой, или просто одинокой. Бывает…

Послышался шорох, и заметила полевую мышь, нырнувшую в норку у тропинки. Прячется… как я когда-то. Но теперь это в прошлом, я свободна. Как и мечтала, бредила, жила этой мыслью. Только… только не хочется быть одной… без любимого мужчины, к которому испытывала самые нежные чувства. Может, я ошибалась, поверив в то, чего нет, но все во мне переворачивалось от мысли, что не увижу его улыбку, не услышу родной голос, не почувствую руки на своем теле, не буду знать его нежность и страсть. Я не представляла, как буду без Толика, если он не захочет жить со мной. Тем более уехала. Но я объяснила и нужно доверять друг другу. Это очень важно. И если… нужна ему, то он все поймет и дождется, а потом мы поговорим. Серьезно поговорим о наших чувствах. Обязательно!

Вздохнула, а потом вновь набрала его номер, но абонент был вне сети. Разочарованно смотрела на экран, а потом поднялась и медленно пошла в сторону деревни, постепенно прибавляя шаг, считая, что уже бабушка заждалась.

«Постараюсь не накручивать себя. Все будет хорошо! Я верю… Очень сильно верю».



***



Через день в первой половине дня бабушке привезли сено, выгрузив его за пределами заднего двора, где сажали картофель. Раскидали огромную телегу так, что и на соседний участок попало, и нужно было его скорее перенести в сеновал, пока Вестужевы не увидели. Что интересно, с левой стороны жила вечно недовольная семья, а справа – друзья, почти как родня. И конечно, выгрузили на той стороне, что нельзя, завалив цветущий картофель. Если Петр Иннокентьевич увидит, будет ругаться все то время, пока будешь убирать ее и еще месяц рассказывать всем селянам о сущем неуважении.

Бабушка мгновенно начала собираться, желая немедленно приняться за работу, но я попросила ее остаться дома, и приготовить фирменные голубцы. Сама пошла кидать сено вилами, складывая в кучу на нашу территорию, после планируя перенести в сеновал.

На свежем чистом воздухе работалось отлично. С настроением. Только есть вероятность, что завтра будет спину ломить с непривычки, но это пройдет. Погода сегодня стояла пасмурная, но дождя не было. Прохладно и свежо, что радовало. Компанию мне составляли куры да петухи, ковырявшиеся в навозной куче чуть в стороне и бегающих по всей территории заднего двора. А также соседская квочка с цыплятами пробегала, а потом и соседка бабушкина, Лидия Николаевна. Мы поговорили несколько секунд, и она вновь погналась за курицей, ворча себе под нос, что если бы та не приносила ей столько цыплят, то давно сварила, так как всю душу она ей вымотала.