Елена Рейн - Тонкая грань между нами

С улыбкой наблюдала, стараясь отвлечься от грустных мыслей, что не могу дозвониться Толику. Телефон постоянно отключен – такого быть не могло. И домашний телефон он не брал. Странно и обидно. Понимала, что, может, не все так, как кажется на первый взгляд, но не могла воспринимать иначе.

Не зная, что думать, постоянно общалась с бабушкой и работала, стараясь отвлечься, что плохо помогало. Евгения Родионовна вчера сказала, чтобы я не переживала, она сердцем чувствует, что он сам явится. Но как? Он ведь работает. Ничего ей не сказала, только пожала плечами.

Думала и работала, пока не услышала знакомый баритон:

– Привет, Наташ. Давно у нас не была.

Повернулась и увидела Сивольского Егора. Надо же! Примерно десять лет его не видела. Не изменился на лицо, но возмужал. Крепкий, здоровый мужчина среднего роста, с которым очень хорошо общалась в детстве и как подросли. По-соседски дружили, когда была здесь в гостях.

Егор дружелюбно улыбнулся и, не давая мне сказать, воскликнул:

– Блин, я тебя сразу не узнал, мамка сказала, что ты тут трудишься. Поразительно! Такая маленькая, хрупкая и, как всегда, красавица!

Стало неудобно, и я смущенно проговорила:

– Привет. Я… не могла раньше… И спасибо за добрые слова, – улыбнулась и добавила: – Ты как?

– Отлично! Женился на Аленке Метлове, наверное, помнишь эту конопатую малышку? Захомутала меня в свои сети. Еле заставил выйти за меня замуж. И вот шесть месяцев назад сына мне родила.

Довольно улыбнулась, искренне радуясь за них, вспоминая добрую скромную девушку, проживавшей на соседней улице, вечно занимавшейся тремя малышами, потому как ее мама постоянно работала. Не было у нее времени на себя, если только со всеми выйдет, но так как братья и сестра были очень маленькими, то с ними никто не хотел возиться, и поэтому играли в другом месте на большой поляне. Отец у Метловых очень сильно пил, находился в постоянных загулах, а мать пыталась прокормить семью, рассчитывая только на старшую дочь.

Тут же вспомнила еще некоторые события и весело поинтересовалась:

– Сына назвал Гошей?

Это мы, когда постарше уже были, всегда обсуждали красивые имена. И ему очень нравилось мужское имя – Георгий. Он считал, что в нем много мужества, силы, поэтому всегда утверждал, что его сына будут звать именно так. А мне… нравилось – Светлана. Но, к сожалению, с детьми мне не повезло…

– Ты помнишь?! – захохотал он, гордо выпячивая грудь. – Это да! Назвал. Георгий! А ты… дочку Светиком?

Закусила губу, чувствуя горечь и одновременно маленькую надежду, что еще все сбудется, и прошептала:

– Нет. У меня нет детей.

– Ой, прости, по своей сужу. А женщины городские они другие… – тут же принялся оправдываться Сивольский.

– Да такие же мы! – возразила, чтобы глупости не говорил. – Просто так сложилось, но я очень надеюсь… – улыбнулась, отмечая, как Егор переминается, чувствует себя неудобно.

– Понял. Ничего, все будет. Слушай, а что таскаешь одна?! Неправильно! Я сейчас пойду, переоденусь, а то только приехал из города. Работаю в администрации водителем, вожу начальство. А потом приду помогать.

– Что ты?! – воскликнула, не желая эксплуатировать человека. – Не нужно. Я сама.

– Да куда там. Вижу, что вилы последний раз брала, когда ребятней бегали, – весело заметил Егор, отступая в сторону своего двора.

– Неправда, – выдала, смеясь, но тут же понимая, что он прав, рассмеялась и честно призналась: – Действительно. Так и есть.

– Ну, все, жди в работники. Переоденусь, жену с сыном поцелую и бегом к тебе. Хоть расскажешь, что в твоей жизни произошло, – бодрым голосом проговорил он.

Не желая беспокоить мужчину, тем более он только вернулся из поездки, сказала:

– Нет, Егор. Я сама. Правда. И что люди подумают?

– Ты это… глупости не пори! Я твоей бабули помогаю, ведь соседи, да и как не помочь, ведь как бабушка родная. Сколько ее помню, все пирожками меня подкармливала.

Засмеялась звонко, а он продолжил:

– Она и сейчас. Иду на работу. Бежит. Пакетик тащит, выкрикивая: «На вот, перекусишь, когда в дороге будешь, а то одни кости скоро останутся». И я себя пацаном сразу чувствую. В общем, жди, и отговорки не принимаются.

Кивнула ему и принялась за дело, краем глаза замечая, как он открыл калитку и вошел в огороженный задний двор. Только стала дальше работать, как услышала:

– Так и знал, что стоит тебя отпустить, так все, сразу добряки начнут клеиться со своей помощью, желая помочь моей девочке.

С огромным удивлением посмотрела назад и увидела Дорвонцева с ромашками в руках. В потертых синих джинсах, черной футболке, весь такой улыбающийся, родной. Не смогла сдержать всхлипа, и бросилась к нему, чувствуя, как меня переполняет эмоциями, что не описать словами.

Дорвонцев сжал в своих сильных объятьях, жадно накинулся на мой рот и страстно поцеловал, показывая, настолько соскучился, и как я скучала…

Когда вновь обрели дыхание, Толик вручил мне нежный букетик и счастливо заявил:

– Это тебе, таксист сломался по дороге, и я с радостью собрал цветочки, чувствуя внутренний призыв. В общем, я решил, что раз уж ты не хочешь приглашать, то сам себя приглашу. С тобой по-другому никак. Уже заверил бабушку, что не отстану от тебя, пока моя фамилия в паспорте не будет стоять, и еще… пока не родишь мне трех пацанов, ну и красавицу-дочку, чтобы копия-мама была. К слову, мне имя Света тоже нравится.

Закусила губу от счастья, обнимая его, но, вспомнив, что никуда не ходила и не знаю ничего точно, тихо проговорила:

– А я еще не проверялась и не могу конкретно сказать…

– Поверь, мы все можем, – довольно заверил Дорвонцев, а потом, убрав локон, выбившийся из прически, серьезным тоном добавил: – Мы ведь любим друг друга, а значит, все будет хорошо.

Даже застыла на месте, вновь и вновь повторяя про себя его слова, а потом выдохнула:

– Я… тоже тебя очень люблю, только не желала принимать правду. И прости, что не позвала с собой, что сомневалась.

– Вот. Тебе невероятно повезло, что я не стеснительный и наглый, и люблю свою красавицу, сразившую меня своими прекрасными и огромными глазами. Как только договорился с начальством, намекая, что уже четыре года нормально не отдыхал, отпустили, так что можем погостить, заодно поможем бабуле. Заметил, что тут много чего нужно подделать.

– Это да, – засмеялась, считая, что потом он будет не рад. Мужская сила во дворе, да и в доме очень нужна. Бабушка у меня гордая, лишний раз никого не попросит, сама, что сможет, то подделает, а чтобы просить – нет. Если только дядька забежит и увидит непорядки, поругается себе под нос и поможет, а так все стоит до лучших времен.

Счастливо прислонилась к мускулистой груди, обнимая за талию, отмечая, что изменилось его дыхание, как мужчина наклоняется…

Чудесный момент прервался веселой фразой:

– О, помощь какая в нашем полку!

Повернулась, как и Толик, сильнее сжав меня в своих объятьях, и увидев, что это Егор в серой футболке и в спортивных штанах в непонятных пятнах, счастливо проговорила:

– Толик, познакомься, Егор – друг детства.

Любимый мужчина отпустил меня и прошел вперед, протянув руку, четко выдавая:

– Дорвонцев Анатолий, будущий муж Наташи.

Покраснела от его слов, чувствуя себя неудобно, но в то же время не пугалась, откровенно радовалась.

– Сивольский Егор. Очень приятно. Просто друг и помощник. Здорово, что ты появился, а то такую красавицу преступление отпускать…

– Я здесь, так что красавица только моя, – усмехнулся Толик, подмигивая мне, отчего улыбнулась, в восторге, что он приехал. Удивительно, но в голову пришла мысль, что с ним как на вулкане, и в то же время волшебно и спокойно. Дорвонцев – потрясающий мужчина, и, главное, любит меня, как и я его.

– Отличный ответ! А теперь предлагаю приступать к важному, а то, чувствую, дождь лупанет. Как закончим, приглашаю к нам на шашлыки. У меня отец их замечательно готовит, а мясо уже маринуется. У нас маленький семейный праздник, но об этом потом.

Толик посмотрел на меня, лаская взглядом, а потом выдал:

– Если только потом, еще толком не познакомился с Евгенией Родионовной, поэтому, думаю, не обидитесь, если опоздаем.