Подписав и запечатав письмо, он позвонил и приказал лакею через час отнести его к баронессе Лилиенштерн. Оставшись один, князь снова стал ходить по комнате, опорожняя стакан за стаканом и потопляя в вине последние угрызения совести.
Было три часа пополудни, и густые сумерки уже нависли над северной столицей. Тамара сидела одна в своем красном будуаре, погруженном в полумрак. Странное беспокойство, в котором она сама себе не могла отдать отчета, мучило ее с самого утра. Необъяснимое чувство преследовало молодую женщину и заставляло болезненно сжиматься ее сердце. Ежеминутно она вспоминала Угарина и свои разговоры с ним. Не велев зажигать лампы, Тамара легла на диван и закрыла глаза. Снова перед ней восстал образ князя: она видела его красивое лицо и слышала страстные речи. Тщетно стараясь отогнать от себя эти воспоминания, молодая женщина вдруг вздрогнула… Ледяное веяние коснулось ее лица, и в ту же минуту послышалось чье-то прерывистое дыхание и глухие приближавшиеся шаги.
Тамара приподнялась на диване, но сердце ее замерло, когда она увидела Арсения Борисовича, наклонившегося к ней и прикоснувшегося к щеке холодными губами. Молодая женщина хотела вскочить, крикнуть, но тело ее было парализовано!.. Полным ужаса взглядом смотрела она на фигуру князя, глаза которого были устремлены на нее. Он был мертвенно бледен, сквозь посиневшие губы виднелись крепко сжатые зубы. Под расстегнутым сюртуком, с левой стороны, была видна небольшая ранка, на которую он указывал рукой и из которой сочилась кровь. Со страшным криком вскочила молодая женщина с дивана и бросилась к князю… но видение уже исчезло.
Услышав этот отчаянный крик, Магнус поспешно прибежал в будуар. Увидев жену стоящей посреди будуара с широко раскрытыми глазами, он со страхом спросил:
— Что случилось?
— Арсений! — вскричала Тамара.
Яркая краска залила лицо барона.
— Ты грезишь наяву! — резко сказал он. — Я знаю, что Арсений не был у нас сегодня.
Молодая женщина подошла к нему. Она была бледна, как смерть, губы ее страшно дрожали.
— Я не грежу!.. Арсений приходил… но мертвый! — с усилием пробормотала она. — Он убил себя… я видела рану на его сердце…
Поняв, что здесь произошло что-то необыкновенное, Магнус быстро подошел к жене, усадил ее в кресло и старался всячески успокоить. Тамара в изнеможении опустила голову на плечо мужа и закрыла глаза. Страшно обеспокоенный барон хотел уже бежать за успокоительными каплями, когда в комнату вошел бледный и взволнованный лакей и вполголоса просил его сейчас же пройти в кабинет, где его ожидали по очень важному делу. Охваченный тяжелым предчувствием, молодой человек поспешно пошел в свою комнату. Смутное предчувствие обратилось в уверенность, когда он увидел камердинера Арсения, с волнением подавшего ему письмо, адресованное на имя Тамары.
— У нас случилось страшное несчастье, господин барон, — сказал лакей прерывающимся голосом. — Его сиятельство отдал мне это письмо, приказал отнести его через час, но я немного замешкался. Собираясь идти, я вдруг услышал пистолетный выстрел и в ужасе бросился в кабинет, дверь была заперта на замок. Я позвал… Его сиятельство не отвечал! Тогда в ужасе я крикнул людей и бросился к графу Винтеру, живущему по той же лестнице. Он тотчас же пришел с полицейским офицером. Дверь взломали… Князь сидел на кресле перед бюро, пистолет валялся рядом… Он выстрелил себе в левый бок. Пока пошли за доктором, я прибежал сюда… может быть, в письме есть какие-нибудь указания. Умоляю вас, господин барон, поедемте к нам… Мы все потеряли голову, а Карп Михайлович уехал в Самару.
— Я сию минуту приеду… Фредерик, прикажи запрягать, — ответил молодой человек, чуть не бегом направляясь в будуар.
На пороге комнаты он увидел бледную, дрожащую Тамару.
— Пришли от Угарина? — спросила она.
— Да. Он действительно ранил себя, — ответил Магнус.
— Нет, он умер! — пробормотала молодая женщина, падая в обморок.
В страшном волнении молодой человек поднял ее и отнес в спальню, где сдал на руки Фанни, а сам поспешно отправился к кузену.
Шум и беспорядок царствовали в роскошной квартире князя. В прихожей появились любопытные, люди растерянно бегали, а в гостиной два доктора разговаривали с графом Винтером.