Ульяна Каршева - Травница (СИ)

Облокотившись на стол, я усиленно размышляла... Но пока в голову лезло только одно: мне нужна сегодняшняя ночь, чтобы я больше не чувствовала себя незащищённой.

Угадала правильно. Переглядывание наше с Вадимом Сергей воспринял очень тяжело. С одной стороны, я его понимала: быть отодвинутым от событий в собственном доме - это очень обидно. С другой - наваливать на него ещё одну проблему, что под носом творятся довольно странные дела, тоже не хочется.

Пока вечером делала ему перевязку, очень сильно ощущала его отчуждённость. Я уже привыкла к его прикосновениям. Сейчас он ни разу не дотронулся до меня. И не сказал ни слова, которые говорятся только наедине. Впрочем, потом мне стало не до его отстранённости. Я наконец отошла от наваждения свалившейся на меня идеи и попыталась мыслить практически.

Практическое мышление подсказало мне, что мужчины ни за что не отпустят меня куда бы то ни было в одиночку. В общем, копытня в тарелки я не закинула, но кое-что незаметно в салаты и в подливу добавила. Марине ничего добавлять не стала. Она и так спала по ночам крепко-накрепко, как сама высказывалась не однажды, восторгаясь чистым воздухом пригорода...

Ужинали при включённом свете: за окнами собиралась гроза, и потемнело так, будто наступило преддверие ночи. Поневоле разговаривали негромко, но оживлённо. В основном командовала парадом за ужином Марина. Она легко задавала темы и тон беседы, и её женское очарование было так велико, что даже я, сосредоточенная на скорой "прогулке" по саду, отвлекалась от своих мыслей и болтала от души.

... Боюсь, я сама виновата в том, что произошло. Не умею притворяться. То есть умею сыграть, но только если шутливо. И скрываться не умею. А мне очень хотелось присмотреть за тем, все ли, кому я подсыпала заговоренного снотворного, съедят свои порции. И, неумелая шпионка, искоса бросала взгляд то в одну тарелку, то в другую. Может, это прошло бы незамеченным, если бы Сергей, как и остальные, ужинал. Но сколько ни бросала взгляд на его салат, он только неохотно ковырялся в нём, перекидывая вилкой кусочки по тарелке - с одной стороны на другую, будто постоянно размешивая.

Когда я в очередной раз исподтишка заглянула сначала в тарелку Вадима, а потом - Андрея, секунду спустя мне пришлось перевести взгляд в тарелку личную. Кто-то так тяжело взглянул на меня, что глаза трудно было поднять. Сергей, конечно... Давление ослабло, и я немедленно посмотрела в его тарелку. Полная. Глянула на него и съёжилась. А он опустил глаза на свою тарелку, обвёл испытующим взглядом тарелки перед Андреем и Вадимом и снова уставился на меня. Жёстко. Понял? Он поймал мой взгляд и держал его, не отпуская... Чёрт... Так нельзя давить! Я вскинула подбородок: ну и гляди!

Гром прогрохотал так внезапно, что мы оба вздрогнули и вроде как обрели нормальное зрение, заметив, что на нас смотрят все присутствующие. Кажется, я покраснела. Зато Сергей отложил вилку и сказал:

- Андрей, спасибо. Больше в меня не влезет. Пойду поработаю немного.

И выехал из-за стола, а потом и из столовой.

- Всё по-прежнему? - вздохнула Марина, глядя на расстроенного Андрея. - Когда нервничает - не ест? Ничего, Андрюша. Я попробую чуть позже отнести ему что-нибудь лёгкое. Может, хоть покусочничает.

Уже в молчании - и начинающаяся гроза не располагала к беседе - мы доели ужин и разошлись: Марина - к себе, мы с Андреем - на кухню, а Вадим, забрав от входной двери Регги, - обходить дом.

- Извини, - сказала я Андрею. - Я не думала, что он так расстроится.

- Ты-то при чём? Не явись с волком, ещё неизвестно, что было бы с нами. Может, лучше подумать о том, как объяснить Сергею, что мы видели и чего так испугался Альберт? Проблема в том, как бы это сделать так, чтобы он поверил. Слова подобрать...

- Легко сказать - слова подобрать, - проворчала я, убирая хлеб в хлебницу.

Думали-думали - ничего не придумали. И решили не заморачиваться. Завтра ведь такой день, что не до личных обид.

Но, как я и думала, Андрей предупредил меня, что без кого-либо из них, Андрея или Вадима, я из дома не выйду. Я покивала и вздохнула. Вовремя додумалась с ужином.

А гитару я предложила спрятать в комнате Сергея и положить её потом где-нибудь на видном месте. Пусть гадает - от кого. Ночью это будет сделать легко, пока дежурим возле него. Если за ужином снотворного не получил, отвар всё равно выпьет... О последнем я, конечно, умолчала.

Перед тем как уйти из кухни, покормила Стаха, отчего он воспылал ко мне горячей благодарностью и решил помочь мне скоротать вечерок. Пересекая холл, мы кивнули Вадиму и торжественно вздёрнули хвост, приветствуя Регги. Они нам поулыбались.

Закрывая за собой дверь, я мельком оглянулась. Вадим ещё улыбался, но улыбка его была вялой и сонной. Снова вздохнув, я закрыла дверь.

Стах немедленно вскочил на кровать. Чуть я села, он сразу привалился ко мне и принялся приводить себя в порядок, не мешая думать.

А мыслей было много, и трудно же оказалось их упорядочить!.. Что именно в мокром саду (а ливень уже начался) надо делать, я до сих пор понятия не имела. Решилась положиться на судьбу. Будь что будет. Было предчувствие, что в нужный час буду знать всё... Поэтому снова вздохнула и взялась за вязание... Глаза слипались, и была секунда, когда мне показалось - я начала засыпать, причём не совсем сама, а потому что вокруг скользили травы: они поднимались с пола на кровать, вились вкруговую подушки, распускаясь в стороны прихотливым узором... Или мне так только снилось...

... А когда пришла в себя, оказалось, что проснулась. Сиротливо-жёлтая лампочка торшера опасливо ёжилась при каждом всполохе развесистых молний, почти пропадая в ослепительно-белом агрессивном свете. Стах оказался не робкого десятка: он только недовольно дёргал ушами и усами, когда дом подрагивал от непрестанного грохота грома.

А у двери лежал белый волк. Даже когда я отлепилась от подушки, он не встал. Только зелёные глаза сосредоточенно следили за мной.

- Я быстро, - пообещала я.

Натянула юбку из новых, но любимого фасона - длинную, свободную, с пуговицами впереди, потом любимую футболку, сунула ноги в босоножки. Постояла, прислушиваясь к себе, и разулась. Расчесала волосы, не заплела - так оставила. Глядя себе в глаза - в зеркало, подтвердила: да, мне нужна именно эта ночь.

Теперь не надо думать, что делать. Судя по всему, волк знает. Только почему он лежит и не встаёт? Рано? Ну нет. Время близко к двенадцати, а все необычные дела проделываются именно в полночь. Я переступила через зверя и открыла дверь. Секунду спустя волк стоял рядом, прижимаясь к бедру тёплым боком.

- Куда собралась?

Осунувшийся и усталый, Сергей сидел возле входной двери в холл, развернув кресло к моей комнате. Сторожил. И снова - поймал мой взгляд и не отпускает. Я замерла, даже дышать забыла. Опять попалась... Он может так сидеть бесконечно. Что ж...

Я вцепилась в шерсть волка и пошла к хозяину дома. Зверь не возражал.

- Мне нужно туда. В сад.

- Что-то оставила в малиннике?

- Ничего не оставляла. Мне нужно в сад. - Он давал мне шанс соврать, оправдаться, но врать-то я как раз не хотела. Ему.

- А толком объяснить?

- Не получится. Не поверишь.

- А ты попробуй. Объясни. Может, поверю. Так зачем тебе в сад?

- Не знаю.

Выждал, будет ли продолжение. Понял, что не переубедить, не приказать. Пожал плечами и словно приготовился к прогулке, разворачивая кресло к двери.

- Одну не пущу.

- Я не одна, - поспешила сказать я.

Волк спокойно стоял рядом - и хоть бы хны!.. Ах так, ну ладно. Если не хочешь помогать, но и не дёргаешься - значит, можно.

- Помнишь, я тебя спрашивала про талисман? Про белого волка? - Зверь даже не шелохнулся. Хотя я посмотрела на него многообещающе мрачно: всё расскажу!

- Помню.

- Он рядом со мной. Волк этот.

Скользнул глазами по обе стороны от меня и, не меняя бесстрастного выражения лица, спросил:

- С какой стороны?

Я заглянула в зелёные глаза зверя. Тот уставился на меня...

"Спокойно!" Это я себе - спокойно.

- Если ты ему не покажешься, я никуда не пойду, - сказала прямо в загадочно поглядывающие на меня небольшие зелёные глаза.