– Не надо меня успокаивать. Ненавижу его.

– Слушай, тогда разводись. По идее, тебе должно быть безразлично. А раз ненавидишь, значит, переживаешь.

– Считай, что у меня кошелек сперли. Поэтому мне не может быть безразлично.

– Кошелек обычно вернуть хочется, – возразила Лена. – Тебе Диму вернуть хочется или как?

– Я хочу, чтобы он пожалел о том, что сделал. Пожалел, раскаялся и понял, что потерял!

– А потом?

– Просто пожалеет и останется у разбитого корыта.

– И как ты собираешься это провернуть?

Как это провернуть, Вика не представляла. Надо найти работу, стать самодостаточной, и вот тогда… И даже тогда не факт, что Дима просто не порадуется за бывшую жену и не пойдет домой целоваться со своей анорексичной пассией.

Пока что в Викиной жизни все получалось наоборот. Все, к чему она стремилась, казалось недостижимым. И чем дальше, тем хуже.


Спасла ее Кочерыжкина. Анька позвонила неожиданно, когда Вика совершенно отчаялась. Рассказывать бывшей однокласснице про свои беды Вика не стала. Наоборот, ее понесло врать так витиевато и с таким размахом, что сама рассказчица с изумлением прислушивалась к своим сомнительным байкам. Закончила она свой взрыв фантазии про замечательного мужа, сказочную любовь и полное довольство жизнью непоследовательно:

– Только я решила на работу выйти. Срочно. У тебя нет знакомых, которым требуется бухгалтер или переводчик? На любую зарплату.

Кочерыжкина, терпеливо слушавшая Вику, подумав, сказала:

– Я поспрашиваю.

«Ничего она не поспрашивает». – Вика расстроенно положила трубку, злясь на себя за глупое и бессмысленное хвастовство.

– Больно ей надо помогать такой дамочке, у которой все в шоколаде. Тем более что мы и дружить-то давно перестали, – говорила она Ленке часом позже. – У нее, наверное, все не очень хорошо, она даже и не рассказала про себя толком.

– Да нормально у нее все, – отмахнулась Лена. – И Анька классная, она поможет.

– С какой стати? Мы ей не помогали. И вообще, чем она поможет? Уборщицей меня в свою школу пристроит? Лен, просто засада какая-то! Мне жить не хочется. Сплошная черная полоса. И выхода нет. Только кланяться папеньке и терпеть, как мать, остаток жизни.

– А ты кланяться не хочешь?

– Нет!

– Гордая? Правильно. Только в чем-то ты явно ошиблась. – Ленка вздохнула и добавила: – Я тоже ошиблась. И даже знаю, где.


Аня позвонила. И работа нашлась. И даже зарплата оказалась не такой уж унизительной. Правда, фирмочка была маленькой, а коллектив новенькую принял равнодушно. Здесь не было корпоративов, болтовни за чашечкой кофе и прочих приятностей. Просто пахали с утра до вечера, и от Вики требовалось то же самое. Ей не нравилось все, кроме одного: теперь у нее была трудовая книжка с записью «переводчик». Вика погрузилась в рутинную и довольно серую работу.

– А ты как хотела? – недоумевала Лена. – На работе работают.

– Ну, должно же быть в жизни что-нибудь еще! Например, после работы сходить в кафе, в бассейн, на фитнес! Круг общения расширить! А там только старые грымзы и мужики, зарывшиеся в бумажках. И зарплаты даже на абонемент в бассейн не хватит! Что мне теперь всю жизнь и просидеть там, в этой тоске? Жизнь-то проходит!

– Слушай, ты хотела работу? Радуйся! Уйдешь оттуда, вообще останешься ни с чем! – обозлилась Ленка. – Порхаешь, как мотылек! Это жизнь, понимаешь? Обычная, человеческая жизнь! Если желаешь по фитнесам и кафешкам ходить, просись обратно к Диме или зарабатывай на это сама.

– Ленк, лежачих не бьют, – расплакалась Вика. – Хоть ты-то меня не доводи!

– Ой, Викуся, прости! Просто ты со своими капризами сама не знаешь, чего хочешь!

– Я к Димке хочу! Будь он неладен! А у него эта…

– Может, и нет там никакой этой? – робко утешила подругу Ленка.

– Есть. Я у его дома однажды гуляла… Ну, ладно, не гуляла – следила за ним. Так вот он свою спирохету блондинистую домой привозит. И машину на стоянку ставит! Значит, она там ночует! Я бы и утром посмотрела, вместе они выходят или нет, но я на работу тогда опоздаю! Что делать-то? – И Вика зарыдала в голос.

* * *

Июль мотался по городу тополиным пухом и плавил асфальт.

Не дождавшись, когда Илья ей позвонит, Ленка написала Руслану эсэмэску и попросила о встрече. Руслан перезвонил через минуту и проорал абсолютно счастливым и сильно нетрезвым голосом:

– Ленка, у меня сын родился! Завтра забираем. Приходи!

– А что, – опешила Ленка, – разве из роддома так быстро выписывают?

– Да они там уже почти неделю лежат. Это я праздную последний день. Но Маришка сказала, чтобы завязывал бухать. Так что я завязываю. Завтра буду трезв и тож… торве… торжс…

– Торжественен, – помогла Ленка. – Ну, ладно. Диктуй адрес. Только ты раньше подъезжай, у меня разговор.

– Понимаю. – Веселье из его голоса вдруг улетучилось, и Руслан попрощался почти мрачно.

«Чего это он там понимает? – удивилась Лена. – Догадался, что я про Илью буду говорить?»

Она уже жалела, что затеяла все это. Наверное, если мужчина тебе не звонит, то это что-то да означает. И навязываться не следует. Ну а если шанс есть? Мужики ленивые и пугливые. Они носятся со своим чувством собственного достоинства, как курица с яйцом. И отказ получить боятся не меньше, чем дамы. Вдруг она недостаточно внятно продемонстрировала свой интерес, и Илья просто не понял? Не все любят охотиться на дичь. Многие предпочитают не бегать за ней по лесу с луком и стрелами, а получать готовых куропаток под соусом прямо на тарелочке.


Роддом выглядел казенно и скучно. Даже не верилось, что за этими серыми стенами появляются на свет новые люди. Лена вдруг сообразила, что пришла без цветов, и хотела было развернуться и сбегать к метро за каким-нибудь букетиком, но тут ее окликнули. Руслан стоял у большого внедорожника и махал рукой.

– Привет! – Она смущенно сунула руки в карманы, как нашкодивший мальчишка, и извиняющимся тоном пробубнила: – Представляешь, цветы забыла купить. Неудобно.

– Удобно. Маришка все равно просила цветов поменьше, неизвестно, как маленький на запахи отреагирует. У тебя разговор был – садись.

– Давай на улице? – замялась Ленка.

– Давай. – Руслан заглянул в машину и произнес: – Выходи.

У нее екнуло сердце. Руслан был мрачным, и сразу было ясно, что ничего хорошего не планируется. Наверное, они с Ильей на пару не знают, как от нее отвязаться.

Как часто мы, зацикливаясь на своих переживаниях, смотрим на весь мир через призму собственной больной фантазии. Увидев крупного краснорожего мужика с мятым и злобным лицом, Ленка опешила. Кроме как об Илье, больше ни о чем она в последнее время думать не могла, и мысли забуксовали. Мужик, даже не поздоровавшись, рявкнул:

– Чего надо? Чего ты крутишься? Ждешь, пока подохну? На наследство рассчитываешь? Да я вас всех переживу! Давай, выкладывай, кто тебя прислал?

– Пап, ну я же тебя просил! – Руслан безнадежно махнул рукой и отвернулся.

У Ленки в мозгу включился некий тумблер. Ей даже показалось, будто раздался щелчок, после которого вдруг все встало на свои места.

– Папа? – произнесла она.

– Я тебе не папа! – крикнул мужик. – Я тебя знать не знаю! Тебя мать прислала? Чего молчишь? Да все мы знаем! Ишь, решила в доверие втереться, разнюхивает тут!

Его щеки в мелкой сетке красноватых пятен тряслись, а мясистый нос морщился, словно от Ленки дурно пахло.

– Я алименты платил до копеечки, ничего вам не должен! Что вы затеяли, паразитки?

– Папа, перестань! – не выдержал Руслан. – Ты же обещал, что просто поговоришь! Не трогай ее!

Ленка медленно повернулась на голос Руслана, хотела что-то сказать, но в голове разрослась странная ватная пустота, и кто-то выключил свет.


– Рус, какого черта ты это устроил? – прозвучал знакомый мужской голос. Щеке было мокро – она прилипла к чему-то кожаному, противно пахшему химией. – Нельзя было сделать по-человечески?

– Я и хотел по-человечески, – огрызнулся Руслан. – Только с нашим папашей это непосильная задача. Старый маразматик обещал, что будет вести себя прилично. Я ему даже цветов купил, чтобы он хотя бы изобразил раскаяние! Ему все равно, а девочке приятно.

– Да уж. Это она от радости, наверное, в обморок упала! Леночка, Лена, тебе лучше?

Ее осторожно трясли. Глаза открывать не хотелось. Ленка понимала, что если глаза открыть, то она увидит что-то очень неприятное.