Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

– Да уж, полагаю, за полгода ее скопилось порядком, – объявила подоспевшая Аделаида.

Дубовая дверь была огромной и очень тяжелой, с неподатливыми петлями. Торн приналег на нее плечом. И вот она распахнулась с противным надсадным скрипом. На входящих пахнуло давней затхлостью. И вот они ступили на порог, в холл, впервые за долгое время увидевший свет дня.

В следующее же мгновение Торн подхватил на руки свою воспитанницу и бросился прочь из дома, прикрывая ладонью глаза ребенка.

Граф Джапп украсил холл статуями.

Статуями нагих людей.

Притом совокупляющихся…

Индии прежде не доводилось видеть совокупления (она не вполне уверена была, что тут уместно именно это существительное… и даже сомневалась, что это именно существительное), но она достаточно смыслила в жизни, чтобы понять: статуи изображали различные вариации именно этого пресловутого действия. Прямо напротив входной двери, например, располагалась скульптурная группа, состоящая из двух женщин и одного мужчины. Тела их были так причудливо переплетены, что трудно было понять, кому из них принадлежит та или иная конечность. Более того, они изображались стоящими, а вовсе не лежащими, и постели тут не было и в помине…

– Весьма экстравагантно, – задумчиво молвила Аделаида, обмахиваясь веером. – Я почти жалею, что в свое время матушка не позволила мне потанцевать с Джаппом. Жаль, что никто не спросил графа, не с натуры ли ваял скульптор свои творения?

Она рассматривала горизонтальную композицию, изображающую двоих мужчин, изваянных из одного куска мрамора.

– Все эти люди ничуть не похожи на англичан, – сказала Индия, втайне гордясь тем, что умудрилась заметить особенности лиц персонажей.

– Возможно, это греки, – сказала Аделаида. Она любовалась бронзовой статуей. – А знаешь, вот это, возможно, работа самого Челлини.

Индия понятия не имела, кто такой этот Челлини. И сомневалась, можно ли назвать «статуей» изображение нескольких персонажей. Или это уже «композиция»?

Она подошла к Аделаиде, пристально рассматривающей статую сзади. Ноги обнаженного мужчины были на удивление волосатыми. А еще у него был хвост…

Индия сморщила носик:

– И это называется мужчиной?

– Не будь ханжой, дорогая! Ничего не может быть хуже английской леди, не ценящей искусство, особенно если это коллекционная бронза, датируемая, возможно, началом шестнадцатого века! А судя по копытцам и хвосту, перед нами сатир.

– Что такое сатир?

– Полумужчина-полукозел, существо из греческой мифологии. В свое время гувернантка не слишком заостряла мое юное внимание на сатирах, ведь они такие… шалунишки! – Достав из ридикюля монокль, Аделаида принялась рассматривать постамент. – О да, очень похоже на клеймо Челлини!

У козлоногого существа была необычайно красивая мускулистая спина – такой не бывает у англичан, подумала Индия. И пусть для леди это не совсем прилично, но она залюбовалась его ягодицами, весьма красиво очерченными. И тоже очень мускулистыми…

– Бенвенуто Челлини – один из известнейших итальянских скульпторов эпохи Возрождения, – сказала Аделаида. – Мой муж в свое время приобрел за бешеные деньги серебряный поднос с изображением Нептуна. Обнаженного, естественно, – так что даже в присутствии друзей пользоваться им было рискованно… – Она мечтательно вздохнула.

Покойный лорд Свифт славился эксцентричными выходками. И привык сорить деньгами. К счастью для Аделаиды, он умер прежде, чем успел промотать все свое состояние.

Сатир, однако, не прозябал в одиночестве – он обнимал девицу. Одна рука козлоногого обвивала ее талию, а вторая была воздета в воздух. И они целовались…

И хвостатый кавалер, и его дама были совершенно обнажены.

– Хвала Господу, что твоя матушка не воспитала тебя в избыточной строгости, иначе ты просто лишилась бы чувств, – заметила Аделаида, любуясь обнимающимися любовниками.

Это была сущая правда: мать Индии предпочитала плясать нагой при лунном свете, нежели воспитывать дочь. Как бы там ни было, вид скульптуры заставил Индию скорее сладко затрепетать, а вовсе не упасть без чувств.

– Думаю, что сатир – это одно из воплощений бога Бахуса, – продолжала крестная. – Видишь, у него на голове венок из виноградной лозы? Впрочем, скорее, это один из верных последователей Бахуса – бог едва ли мог быть козлоногим…

Индию же куда больше занимало то, что происходило у этой влюбленной пары ниже пояса, однако ничего не смогла разглядеть: фигуры слишком тесно прильнули друг к другу.

Аделаида подошла к скульптуре, изображавшей обнаженную деву, прижимающуюся к птице гигантских размеров.

– А это, вероятно, Леда и лебедь. Как полагаешь, мистер Дотри знал, что все эти скульптуры продаются вместе с домом?

– Нет, я об этом понятия не имел! – Дверной проем загородила мощная фигура. – Если бы я мог предположить такое, то, черт подери, не привез бы с собой Роуз! Я оставил девочку на попечение кучера, поэтому я к вам ненадолго.

Аделаида тотчас начала щебетать что-то про Челлини, а Индия, достав листок бумаги и карандаш, принялась составлять список скульптур, силясь побороть странные ощущения, вызванные созерцанием влюбленных сатира и нимфы.

Это было смешно.

Это было просто дико, наконец!..

Их с Дотри ссора на крыльце нисколько не повлияла на одно обстоятельство: Индии до сих пор не доводилось видеть мужчины, постоянно испытывающего вожделение. Крестная в свое время растолковала юной девице, как распознать признаки мужского возбуждения, чтобы та невзначай не попала впросак…

Но Индия и вообразить не могла, что мужчины томятся плотским желанием беспрестанно! Правда, в моде сейчас длинные сюртуки, и некоторые подробности скрыты от посторонних глаз. Вдруг ей вспомнились бриджи Дибблшира – Индия, замотав головой, отогнала неприятное видение…

Всего в холле было десять статуй. Дождавшись паузы в искрометной лекции Аделаиды об искусстве Ренессанса, она спросила:

– Вы хотите оставить эти шедевры себе, мистер Дотри?

Он как раз разглядывал Леду – необычайно пышногрудую и веселую. Казалось, что общение с лебедем было вполне в ее вкусе и чрезвычайно забавляло грудастую деву…

– Возможно, оставлю вот эту, – пробормотал он себе под нос.

И вдруг искоса взглянул на Индию. Он явно пытался шокировать ее – так обычно ведут себя мальчишки, когда спускают штанишки на виду у девочек…

– Она выглядит словно девка-подавальщица в деревенском трактире, – равнодушно уронила Ксенобия. – Я нахожу сатира куда более интересным.

Дотри повернулся к сатиру и стал внимательно изучать статую. Индия тоже взглянула на сатира. Сатир простер руку над головой своей возлюбленной, одновременно покоряя и как бы защищая ее. И в чреве Индии помимо ее воли вновь заполыхал огонь…

– Если бы это были две девушки – тогда другое дело. – Дотри сардонически ухмыльнулся.

Он снова ее провоцирует! Но Индия решила не дать ему ни единого шанса вновь затеять перепалку.

– Не приказать ли перенести статуи в сарай, с тем чтобы вы решили их судьбу позже?

Аделаида сурово насупилась:

– Дорогуша, не хочешь ли ты сказать, что и вправду намерена всерьез заняться домом? Индия никогда прежде ничего подобного не делала! – обратилась она к Дотри, обводя рукой причудливый интерьер. – Ее услуги более всего напоминают обязанности супруги. Ну… временной супруги… а тут…

Улыбка Дотри сделалась еще шире.

– Совершенно исключая всякого рода интимности! – вскричала Аделаида.

Индия буквально разинула рот от изумления:

– Мистер Дотри, уверяю вас: никто из моих клиентов никогда не воспринимал меня в качестве супруги, временной или постоянной!

– Видимо, именно поэтому они то и дело падают перед тобой на колени, размахивая помолвочным кольцом, – фыркнула крестная.

– Я намерен заплатить за свою будущую жену бешеные деньги. – Происходящее, похоже, чрезвычайно забавляло Дотри. – Так что не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы заплатить щедро и за подготовительную часть. А если верить моему поверенному, то сумма, которую вы запросили за свои услуги, превышает размер любого приданого.

– Это правда, – кивнула Аделаида. – Моя дорогая Индия, соглашаясь помогать людям в столь… деликатных делах, всегда запрашивает щедрую плату за свои услуги – в противном случае ее не будут уважать так, как она того заслуживает.

Индия предпочла не вмешиваться в этот бессмысленный диалог. Она распахнула дверь во внутренние покои и прошла в просторную гостиную. Изъеденные молью портьеры ниспадали до самого пола, а мебели тут было совсем немного, да и та дряхлая и полуразвалившаяся.