Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

Индия сложила листок:

– Но если герцог Вилльерз одобряет этот брак – а это так, судя по тому, что Элеанор намерена быть хозяйкой на приеме, – свадьба непременно состоится!

Она не без оснований полагала, что уж если герцог чего захочет, то непременно это получит. Свадьба состоялась бы, даже если бы его незаконный сынок вознамерился обвенчаться с принцессой крови – таков уж был герцог Вилльерз…

– Мы должны помочь! – воскликнула Аделаида. – Лала настолько недалекая девушка, что может так и всю жизнь провести, танцуя под дудку своей мамаши! Элеанор нуждается в нашей помощи. И этот несносный дом – тоже. И бедной девочке не грех помочь! Справимся с Божьей помощью! К тому же, – радостно прибавила она, – эта помолвка явно пошатнет положение в свете леди Рейнзфорд. И поделом ей! А ведь она мне все уши прожужжала, что ее семья блистает при дворе чуть ли не со времен Генриха Восьмого!

– Послушать тебя, так страдалица Лала затравлена вконец! Полагаю, ее глупость сильно преувеличена…

– Но она неграмотна! – воскликнула Аделаида. – Она сама признавалась мне, что не умеет читать!

– Ну, когда она выйдет за Мидаса, ей вовсе не надо будет читать – все, что нужно, прочтут ей вслух трое секретарей. Хотя ее гувернантка, пожалуй, в свое время могла быть более усердной…

Индия болезненно относилась к любым пробелам в образовании.

– Похоже, усилия приложены были нешуточные. У девочки до сих пор есть учитель, но учение ей в голову не идет. Наверняка есть некая причина тому, что Рейнзфорды всерьез подумывают об этом браке. Но если она не умеет читать, как станет вести хозяйство? – Аделаида задумалась. – Интересно, а Дотри в курсе дела?

Что-то явно было не так с этим предполагаемым браком – и это отчаянно не нравилось Индии. Чересчур уж все это походило на торговую сделку…

С другой стороны, ее собственные родители сочетались браком по любви – а кончилось все ужасно. Несмотря на то что имение ее папеньки отчаянно нуждалось в финансовом вливании и богатое приданое невесты могло его спасти, он решил, что счастье превыше всего. Но он ошибся. Индия уверена была, что любовь – далеко не самый серьезный повод для брака.

– Элеанор просит, чтобы мы провели следующие две недели в Старберри, обустраивая дом. Ну а потом они с супругом к нам присоединятся, – сказала Индия.

Лицо Аделаиды просияло.

– Что за великолепная идея! И у тебя будет время что-то сделать наконец со своими волосами, прежде чем возвратиться в столицу!

Необычайно густые волосы Индии очень трудно было уложить, к тому же они были редкого цвета – напоминали скорее серебро, нежели золото. Аделаида предлагала то споласкивать их настойкой розмарина, то мыть яичными желтками… Но лучше всего, считала она, было бы выкрасить их в миленький золотистый цвет.

Индия же просто просила свою горничную закалывать их как можно крепче, чтоб локоны не выбивались из прически и не мешали. Она уже смирилась с тем, что женщины все как одна твердили, что волосы ее надобно «оживить», а вот мужчинам, похоже, они нравились и так. Индии же казалось, что волос у нее просто чересчур много…

К тому же ей по наследству от бабушки досталась весьма пышная грудь – по мнению девушки, природа и тут чересчур расщедрилась. Все как один модные наряды рассчитаны были на грудь скромных размеров, что вечно доставляло Индии массу неудобств – но, к счастью, ей не было нужды одеваться по последней моде. Скорее, даже наоборот…

Индия носила наряды вполне консервативные, вызывающие уважение и доверие. Это было необходимо: ведь прежде чем браться за работу, ей нужно было всем своим видом убедить клиентов, что ей можно довериться – а если бы она одевалась по последней моде, это могло бы их отпугнуть…

Вот и приходилось путешествовать с тремя объемистыми сундуками – ведь никогда нельзя было знать заранее, какой именно наряд ей потребуется. Порой хозяин дома хотел видеть ее одетой словно герцогиня, к тому же увешанную бриллиантами. (Все почему-то полагали, будто это фамильные драгоценности, хотя Индия покупала их сама, на честно заработанные деньги.) А порой она представала в образе скромной молодой леди, ловящей каждое слово, слетающее с мужских уст. Бывало и такое: какой-нибудь семнадцатилетний сынок владельцев имения явно норовил совершить глупость, подобно тому же Дибблширу. Тогда она выходила к завтраку с волосами, туго заплетенными в косу, в наглухо застегнутом у ворота платье из коричневой домотканой материи, всем видом своим напоминая суровую немецкую гувернантку.

Если она отважится приняться за обустройство Старберри-Корт, ей следует одеться как можно скромнее, чтобы ничем не выдать своего благородного происхождения. Потому что человек, желающий подняться по социальной лестнице и заставить всех позабыть об обстоятельствах его рождения, станет искать в ней поддержки. И ей всеми средствами надлежит щадить его самолюбие, одновременно давая тактичные советы по стилю, приличествующему его жилищу.

– Хорошо! – тряхнула головой Индия, решившись. – Распрощаемся как можно скорее с леди Дибблшир и уведомим мистера Дотри, что мы согласны помочь ему обустроить имение. А также покорить женщину его мечты.

– Прекрасный план, – кивнула Аделаида. – Но, моя дорогая Индия, вынуждена напомнить тебе, что время идет. И это решение вовсе не должно помешать твоим матримониальным планам.

Индия тотчас сникла, однако изобразила лучезарную улыбку:

– Ну, работы в особняке не продлятся чересчур долго…

– Тебе предстоит выбрать кого-то из твоих многочисленных поклонников, дорогая моя. – Аделаида потрепала крестницу по руке. – Учти, они не могут ждать вечно!

– Да выберу я, выберу! – поморщилась Индия. – Правда, я хочу найти подходящего жениха, Аделаида. Как только у меня будет время…

Индия с радостью констатировала, что старший сын герцога Вилльерза проживает в просторном городском особняке, выстроенном из белого мрамора, и что портик поддерживают колонны идеальной формы и размера. Она обожала, когда платежеспособный клиент дает ей карт-бланш [2] – а, судя по всему, этот заказчик весьма состоятелен.

Но когда они с Аделаидой вошли в библиотеку, а Дотри поднялся им навстречу, Индия решила, что она жестоко обманулась.

Она увидела мужчину, великолепного во всех отношениях, которого ничуть не портило отсутствие сюртука и галстука – он щеголял лишь в бриджах и белой льняной рубашке. Зато эти бриджи обрисовывали великолепные мускулистые ноги. На подбородке его темнела заметная щетина. Парика на нем также не было – он даже не стянул волосы в хвост. Он походил на какого-нибудь рабочего с фермы.

Или на короля…

Индия тотчас поняла, что где бы он ни появился, все прочие мужчины тотчас окажутся в его тени. И что неоднозначность его происхождения с лихвой искупалась явным мужским превосходством над большинством. Он прямо-таки излучал мощь – как физическую, так и интеллектуальную, что было куда ценнее любого высокого происхождения.

При этом он, несомненно, походил на своего благородного отца, герцога Вилльерза. Она отчетливо видела черты герцога в лице Дотри: такие же высокие скулы, такая же мощная челюсть, а в черных волосах точно такая же белоснежная прядь…

К своему ужасу, Индия ощутила тайный жар где-то в глубине живота, а сердцебиение предательски участилось – да что там, сердце ее страстно затрепетало! Она была одновременно удивлена и смущена такой однозначной реакцией своего тела. Ведь она явно не из тех женщин, чьи коленки подкашиваются при виде мужчины…

Однако, похоже, чувства оказались отнюдь не взаимны… По ней скользнул равнодушный взгляд серых глаз, и Дотри тотчас повернулся к ее крестной:

– Леди Ксенобия, – он склонил голову перед Аделаидой, – рад видеть вас у себя.

Аделаида хихикнула – Индия слышала подобное полудетское хихиканье от крестной всего лишь раз или два за всю жизнь.

– Мистер Дотри, боюсь, вы ошиблись. Я леди Аделаида Свифт. Позвольте представить вам мою крестницу, леди Ксенобию.

Какое-то мгновение лицо Дотри выражало замешательство, но это было всего лишь мгновение.

– Весьма польщен, леди Аделаида, – спокойно произнес он и, повернувшись к Индии, прибавил: – Прошу извинить меня, леди Ксенобия. Я предположил, что вы компаньонка леди Аделаиды – ведь с виду вы чересчур молоды. Трудно поверить, что все те чудеса, про которые взахлеб поведала мне герцогиня Вилльерз, – ваших рук дело.