Воистину, ей нужно было быть очень хорошей актрисой, чтобы сыграть это. Ведь все знали, что Клайв бросил её, словно горячую картофелину, когда на горизонте появились богатые родственники Гарриет Сноу.
Не то, чтобы у Клайва когда-нибудь могла возникнуть нужда в этих деньгах. Ради Бога, его старшим братом был граф Ренминстер, а все знали, что он богат как Крез.
Однако Клайв выбрал Гарриет, а Сюзанна была публично унижена, и даже теперь, спустя почти шесть месяцев после произошедшего, люди продолжали судачить об этом. Даже леди Уилсдаун сочла нужным упомянуть это в своей газетной колонке.
Сюзанна вздохнула и прислонилась к стене, надеясь, что никто не заметит её неподобающей позы. Она полагала, что не стоит ни в чём винить леди Уилсдаун. Таинственный издатель колонки сплетен лишь повторял то, о чём говорили все. Только на этой неделе Сюзанна приняла четырнадцать визитёров, и ни один из них не был достаточно вежлив, чтобы воздержаться от упоминаний о Клайве и Гарриет.
Неужели они в самом деле считали, будто ей хочется слышать о том, что Клайв и Гарриет появились на недавнем музыкальном вечере у Смайт-Смитов? Словно ей было интересно, во что Гарриет была одета или что именно он шептал ей на ухо на протяжении всего концерта.
Это ничего не значило. Клайв всегда демонстрировал отвратительные манеры во время музыкальных вечеров. Сюзанна не могла припомнить ни одного, где он смог бы сдержаться и не открыть рот во время исполнения.
Но сплетники были не самыми худшими её визитёрами. Этот титул достался доброхотам, которые, похоже, не могли не смотреть на неё с выражением жалости на лицах. Как правило, это были женщины, у которых имелся овдовевший племянник из Шропшира, Сомерсета или ещё какого-нибудь отдалённого графства, который подыскивал себе новую жену и был бы рад встретиться с Сюзанной, но только не на этой неделе, так как он был занят, сопровождая шестерых из своих восьми сыновей в Итон.
Сюзанна подавила неожиданно подступившие слёзы. Ей всего двадцать один год. Даже меньше. Она не была безнадёжной старой девой.
И она не хотела, чтобы её жалели.
Внезапно она почувствовала необходимость покинуть танцевальный зал. Она не желала здесь находится, не хотела наблюдать за Клайвом и Гарриет, как какой-то жалкий соглядатай. Её семья не была готова ехать домой, но она безусловно смогла бы найти какую-нибудь тихую комнату, в которой можно было бы несколько минут отдохнуть. Если она собиралась прятаться, то следовало делать это с умом. Стоять в углу было ужасно. Она заметила уже троих людей, которые указали на неё и начали что-то говорить, прикрывая рты ладонями.
Она никогда не считала себя трусихой, но и дурой тоже не была. Ведь только дурак станет добровольно подвергать себя подобным страданиям.
Она поставила свою чайную чашку на подоконник и принесла извинения лорду Мидлторпу, хотя, простояв рядом почти три четверти часа, они не обменялись и полудюжиной слов. Она пошла по периметру бального зала в поисках французских дверей, ведущих в коридор. Когда она ещё считалась, благодаря их с Клайвом общению, одной из самых популярных молодых леди, то бывала здесь однажды и помнила, что в дальнем конце коридора находится дамская комната для отдыха.
Но, едва достигнув места назначения, она споткнулась и оказалась лицом к лицу с… о, помилуйте, как же её имя? Каштановые волосы, немного пухленькая… ах да, Пенелопа. Пенелопа Какая-то там. Девушка, с которой за всё время она не перемолвилась и дюжиной слов. Они дебютировали в один год, но с таким же успехом могли принадлежать и к разным мирам, настолько редко пересекались их пути. Сюзанна стала любимицей города, когда на неё обратил внимание Клайв, а Пенелопа была… Сюзанна не была до конца уверена, кем была Пенелопа. Дамой без кавалера, видимо.
— Не ходите туда, — тихо произнесла Пенелопа, не глядя ей прямо в глаза, что свойственно только очень застенчивым людям.
Рот Сюзанны открылся от удивления, и она знала, что в её глазах застыл вопрос.
— В комнате отдыха находится дюжина молодых леди, — сказала Пенелопа.
Это было исчерпывающее объяснение. Единственным местом, куда Сюзанна хотела бы попасть ещё меньше, чем в танцевальный зал, была комната, где находилось множество девушек, занятых сплетнями и которые все как одна решат, что Сюзанна решила спрятаться тут, чтобы избежать встречи с Клайвом и Гарриет.
Что, конечно, было правдой, но это вовсе не значило, что Сюзанне хотелось бы, чтобы все об этом догадались.
— Спасибо, — прошептала Сюзанна, поражённая этой любезностью со стороны Пенелопы. Прошлым летом ей даже в голову не приходило задуматься о существовании Пенелопы, и за это девушка отплатила ей избавлением от неминуемого смущения и боли. Поддавшись порыву, она взяла руку Пенелопы и пожала её. — Спасибо.
Она внезапно пожалела, что не уделяла большого внимания девушкам, подобным Пенелопе, когда была всеобщей светской любимицей. Теперь она знала, что значит подпирать стену в танцевальном зале, и это было вовсе не весело.
Но прежде чем она смогла сказать что-нибудь ещё, Пенелопа застенчиво попрощалась и ускользнула, оставив Сюзанну в одиночестве.
И поскольку она находилась в самом людном месте танцевального зала, то есть совсем не там, где ей хотелось бы оказаться, то решила просто двигаться вперёд. Она не была до конца уверена, куда именно направляется, но продолжала идти, чувствуя, что таким образом она выглядит целеустремлённой.
Она придерживалась мнения, что нужно выглядеть так, словно она знает, что делает, даже если это и не соответствует действительности. На самом деле, этому её научил Клайв. Это была одна из немногих полезных вещей, которую она узнала благодаря ему.
Однако в своей решимости она не смотрела по сторонам, и, вероятно, поэтому его голос застал её врасплох.
— Мисс Баллистер.
Нет, это был не Клайв. Намного хуже. Это был старший брат Клайва, граф Ренминстер. Во всём своём темноволосом и зеленоглазом великолепии.
Она никогда ему не нравилась. О, он всегда был вежлив с ней, но ведь он был вежлив со всеми. Она всегда ощущала его презрение и очевидное убеждение, что она недостаточно хороша для его брата.
Она предполагала, что граф теперь счастлив. Клайв был благополучно женат на Гарриет, и Сюзанна Баллистер уже никогда не испортит священного генеалогического древа семейства Мэнн-Формсби.
— Милорд, — произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал так же ровно и вежливо, как его. Она не могла себе представить, что ему от неё было нужно. У него не было причин окликать её — он спокойно мог позволить ей пройти мимо, не показывая, что заметил её присутствие. Это даже не показалось бы грубостью с его стороны. Сюзанна шла так быстро, насколько это было возможно в переполненном зале, явно куда-то направляясь.
Он улыбнулся ей, если это можно было так назвать, ибо улыбка не коснулась его глаз.
— Мисс Баллистер, — сказал он, — как вы поживаете?
Мгновение она могла только смотреть на него. Задавать риторические вопросы, на которые не требовалось ответа, было не в его стиле. Однако было непонятно, с чего бы он стал интересоваться её благополучием.
— Мисс Баллистер? — пробормотал он, выглядя при этом слегка удивлённым.
Наконец ей удалось выговорить:
— Неплохо, благодарю вас, — хотя они оба знали, как далеко это было от истины.
Он долго и пристально смотрел на неё, словно изучая в поисках чего-то. Но она понятия не имела, чего именно.
— Милорд? — спросила она, чтобы прервать молчание.
Его голова дёрнулась, словно её голос вывел его из забытья:
— Прошу прощения, — спокойно извинился он. — Могу ли я пригласить вас на танец??
Сюзанна потеряла дар речи.
— Пригласить на танец? — наконец переспросила она, сильно раздражённая своей неспособностью сказать что-нибудь более членораздельное.
— Ну да, — тихо ответил он.
Ей ничего другого не оставалось, как принять предложенную руку — ведь на них были устремлены многочисленные взгляды — и позволить ему вывести себя на паркет. Ростом он превосходил даже Клайва, возвышавшегося над ней на целую голову, и обладал аурой странной сдержанности — почти чрезмерного контроля над собой, если такое вообще было возможно. Наблюдая за тем, как он шествует сквозь толпу, она внезапно поразилась возникшей у неё странной мысли, что однажды его хвалёное самообладание наверняка изменит ему.