Патрисия Грей - Трио для разведённой

— О чём ты думала, когда ехала ко мне? Ну, на встречу.

Отрываюсь от его груди и смотрю ему в глаза. Снизу вверх.

— Хотела тебе понравиться. Радовалась предстоящему свиданию. Скучала. И волновалась, конечно.

— Ты рада, что он позвонил?

Размышляю, как ответить. Решаю — честно.

— Нет.

— Зачем позвала?

— Чувствовала себя виноватой. И перед ним и перед тобой.

— Не самый лучший подход для того, чтобы провести ночь втроём.

— Согласна.

— Ты хочешь его?

— Да, хочу.

Его глаза лучатся мягкой иронией. В уголках глаз — сеть очень милых морщинок.

— Тебе сейчас трудно себя понять, да? — усмехнувшись, спрашивает он.

— Да. Трудно.

Он серьёзнеет.

— Расслабься. Когда он приедет, всё будет в порядке. Его дружелюбие снова тебя покорит и ты перестанешь испытывать чувство вины. Более того, у такого приезда есть свои преимущества.

— Какие? — удивляюсь я.

Он пожимает плечами.

— Ты сама его позвала. И ему, как минимум, сейчас очень приятно.

Я внимательно смотрю ему в глаза.

— А тебе — нет, — медленно произношу я. — Так?

Он легонько откашливается.

— У меня сложное отношение к тому, что только что произошло. С одной стороны — облегчение, с другой — досада. Ничего, я тоже скоро настроюсь на нужную волну.

— Специально это сделаешь?

— Нет, — улыбнувшись, отвечает он. — Это автоматически получится. Хотеть-то я тебя не перестал.

Мы смотрим друг другу в глаза. Он приближается лицом, я тянусь навстречу. Наши губы, а затем языки, сливаются в долгом, приятном и очень нежном поцелуе.

Мелодия затихает, Роман подхватывает меня на руки и относит на кровать. Укладывает на спину, вновь снимает с плеч бретели. Сначала нежно, а потом жадно целует мою грудь, посасывает, чуть покусывает соски. Я млею от удовольствия, зарываюсь пальцами ему в волосы. И в то же время никак не могу расслабиться полностью. До звонка мне это было легко, а теперь есть чувство какого-то подвешенного состояния.

Роман падает рядом и я утыкаюсь носом в его шею. Закинув на него руку, обнимаю его. Он гладит меня по плечу.

— Ты очень одинокая девочка, ты знаешь это? — вдруг спрашивает он.

Приподнимаюсь на локте и смотрю на него. Он смотрит в потолок.

— Да, — отвечаю я. — Знаю.

— Ты скоро забудешься в оргазмах. Но потом будет утро.

— Я это понимаю, Ром. Лучше, чем ты думаешь.

— Скажи мне, как так получилось, что такая красотка, как ты — не нашла себе мужчину за всё это время после развода?

— Я не искала.

— Почему?

Ложусь на спину рядом с ним. Тоже смотрю на потолок. Он очень высокий. Из центра круглой, судя по всему гипсовой, лепнины, свисает роскошная люстра. Блестит в свете включенного бра.

— Мне теперь сложно верить мужчинам. Наверное, я просто хочу ограничиться сексом. Желательно классным.

— Понимаю. Сложно, да.

Он так произносит это, что я осмеливаюсь задать вопрос, который уже давно крутится в моей голове:

— Как она могла тебе изменить?

— Ты про мою бывшую жену?

— Да. Что ты сделал не так? Ты её обижал?

Он усмехается.

— Нет. Я был очень заботливым мужем. Я говорю тебе правду. И что, немаловажно, я мужем был верным. Но ты неправильно ставишь вопрос.

— Почему?

— Потому что дело не во мне. Люди изменяют не потому, что кто-то плох. А потому, что решили это сделать. Пролдуманно это случилось или спонтанно — это в общем-то имеет мало значения. Вот смотри. Я могу адресовать тебе тот же вопрос. Ты разве была плохой женой?

— Нет. Ему, конечно, виднее, но я очень для него старалась. Правда.

— Я верю.

— Нет, правда.

— Я же говорю, Маш, я верю тебе, — отвечает он. — Но любовница же у него появилась.

— Появилась.

— Что ты сделала не так?

— Я не знаю. Много думала об этом.

— И ответа не нашла, могу спорить. Но самооценка упала и сильно.

— Да.

— Когда твой любимый человек предпочитает тебе другого — это всегда очень больно.

— Да, больно. Очень. Я когда узнала — переживала просто ппц как. Не знала, что и делать.

— Но сразу не ушла.

— Да.

— Я тоже сразу не смог. Хотя бурлило во мне, ты даже не представляешь как. Думал, найду его и грохну просто. Понимал, что если бы она не хотела, то ничего бы и не было, но злился совсем не на неё. Это классика жанра, на самом деле. Он кажется негодяем, а она — поддавшейся на соблазн овечкой. И конечно, очень винишь себя. А ещё она будто приобретает дополнительные очки привлекательности. Ревность, она такая.

— Да, я понимаю, о чём ты. Ты её отпустил?

— Да, давно.

— Я тоже отпустила. И ты знаешь, мы так расстались, что отпустила почти сразу после того, как уехала. Он очень упал в моих глазах, когда я застала его с любовницей. Не потому, что застала, а из-за того, как повёл себя потом. И, знаешь, я была даже рада, что застала его. Потому что вернулась из Питера, где провела ночь в том отеле. С тобой и Артуром. Ты был прав тогда в купе. Без той ночи мне было бы так плохо, что я даже думать об этом не хочу. Так что я, как бы это не прозвучало, очень тебе благодарна за то, что вы тогда соблазнили меня.

Роман поворачивается ко мне. Облокотив голову на локоть, я следую его примеру.

— Могу я задать тебе сложный и очень интимный вопрос? — спрашивает он.

Видимо, мой взгляд говорящ.

— Нет-нет, — улыбается он. — Я вовсе не выборе между мной и Артуром хочу спросить.

Поражаюсь его способности считывать мои мысли. Он реально будто их даже не угадывает, а банально читает. Но всё же стараюсь не выказать удивления. Мало ли, о чём он спросит.

— А о чём? — сдержанно уточняю я.

Он пристально смотрит мне в глаза.

— Почему ты так стараешься быть "хорошей девочкой"? Зачем ты то и дело надеваешь эту маску? Даже не маску, костюм.

— Это так заметно, да? — слабенько усмехаюсь я.

— Да, заметно. Я никак не могу взять в толк, зачем ты со мной-то пытаешься изобразить из себя не себя?

Хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду ту борьбу, которая в тебе происходит. Когда ты хочешь говорить так, как есть, но говоришь так далеко не всегда.

Отчего-то снова начинает быстрее колотиться сердце. Меня будто поймали за чем-то постыдным.

— Я не уверена, что поняла твой вопрос…

— Да всё ты поняла, — усмехнувшись, мягко произносит он. — Ты очень чувственная женщина, но при этом одна. Твоя проблема именно в сексуальной жизни, а не в том, что ты себе говоришь, когда пытаешься объяснить себе своё одиночество.

— Расскажи, — прошу я. — Мне интересно, что ты думаешь.

— Насколько я тебя понимаю, ты не приехала бы сюда, будь у тебя кто-то постоянный. Будь у тебя хоть кто-то, с кем ты готова была бы встретиться повторно. Поэтому в слова о том, что у тебя никого сейчас нет, я охотно верю.

— Разумеется, не приехала бы, — говорю я. — Я и на свидание бы с тобой не приехала.

При слове "свидание" он снова улыбается, и я смущаюсь.

— Но я не верю в другое.

— Во что? — осторожно спрашиваю я.

— В то, что ты сейчас нацелена на секс. Нет, это неправда. А проблема, однако, повторюсь — именно в нём. Искала бы ты секс, с твоей внешностью и женственностью — давно бы его нашла. А сказала ты мне, что сейчас не настроена на серьёзные отношения, а ищешь именно секс, только потому, что считаешь что именно этот ответ в общении со мной и есть правильный. Потому что мы сюда приехали за этим.

— Но это правда… — хмурясь, возражаю я. — Я не чувствую себя сейчас готовой к серьёзным отношениям.

— Разумеется, не чувствуешь. И не чувствуешь уже давно. Твой муж перестал удовлетворять тебя задолго до развода, ведь правда?

— Правда… — куснув губу, тихо отвечаю я.

И несмотря на то, что мы несколько месяцев, как разошлись, чувствую себя виноватой за эти слова. Будто очерняю его, будто порочу его достоинство.

— Он ведь красивый мужик, да? — без всякой насмешки спрашивает Роман.

— Да.

— И ты чувствовала себя виноватой за то, что он тебя не хотел, не правда ли?