Мэдлин Бейкер - Тропою духов

—Есть еще один подарок, — сказал Ястреб и вышел в коридор.

Когда он вернулся, то нес в руках люльку, очень похожую на ту, что они вынуждены были оставить в прошлом.

— О, Ястреб, — прошептала Мэгги. Никогда она не любила мужа так, как в это мгновение. Мэгги взволнованно сжала руки. Ястреб приблизился к ней.

Поставив люльку у кровати, он обнял жену и крепко прижал ее к себе.

— Ах, Мэгги, — тихо прошептал он, — не надо плакать.

— Никак не могу. Мне так нравилась та колыбель, что ты смастерил в лагере, и вот ты сделал другую.

— Должен же мой ребенок где-то спать, — сказал он, пытаясь разрядить напряжение.

— Порой мне кажется, что ты так далеко от меня. Я чувствую твою грусть. Если бы ты женился на девушке из своего племени, тебе не пришлось бы страдать.

—Ш-ш-ш, — он закрыл ей ладонью рот. — Я не хочу другую, Мэгги. Я хочу тебя. Ты — мой народ.

— Но ты несчастлив здесь. Я чувствую это.

— Мэг-ги, я там, где сам хочу быть.

— Но ты несчастлив здесь.

Ястреб не стал больше спорить. Да, это правда. Он не мог быть счастлив без смысла жизни, без цели. Забота о Мэгги не затрудняла его. Ему нравилось ухаживать за нею. Она была его женщиной, его женой, матерью его сына. Ястреб жил для нее и готов был умереть за нее. Но Мэгги скоро совсем оправится, встанет на ноги и не будет больше нуждаться в его опеке. Чем тогда он заполнит свои дни?

Той ночью Ястреб, держа Мэгги в своих объятиях, прислушивался к ее ровному дыханию во сне. Его мучила и сводила с ума ее близость. С хриплым стоном он закрыл глаза, стремясь к Мэгги всем своим существом, но не осмеливаясь коснуться ее сейчас.

Он помнил, что ребенок должен появиться всего через несколько недель. Эта мысль охладила его страсть. Ястреб слишком боялся за Мэгги и ребенка. Жена убеждала его не беспокоиться. Обычно первые роды длятся несколько часов. У них будет достаточно времени, чтобы добраться до больницы.

Он положил ладонь на высокий живот Мэгги и ощутил толчок. Какой сильный, жизнеспособный ребенок! С таким ничего не должно случиться! Он чувствовал удары крошечной ножки и жаждал скорее увидеть своего сына, взять его на руки.

Лежа в темноте с открытыми глазами, Ястреб молился о том, чтобы все было хорошо.

Он проснулся от раската грома. Повернув голову к Мэгги, увидел, что она спит. Выскользнув из постели, Ястреб натянул джинсы, майку и вышел из дома.

Начался ливень, и он побежал к конюшне. Там он сгреб немного сена для лошадей и засыпал корм цыплятам.

Бегом вернувшись в дом, он включил свет в кухне, поставил кофейник на огонь и встал у окна, глядя на непрекращающийся ливень. Последовал новый раскат грома — такой силы, что показалось, будто дом накренился. Дождь лил как из ведра.

Поначалу казалось, что это просто летний ливень, но вскоре он перерос в настоящую бурю. Сверкала молния, ветер гнул деревья.

Наполнив две чашки кофе, он отнес поднос в спальню, собираясь лечь и переждать ливень.

Он думал, что Мэгги по-прежнему спит, но она сидела в постели, прижав руки к животу и широко раскрыв испуганные глаза.

— Что такое? — спросил он.

— Мне кажется, что это схватки.

Поставив чашки на комод, Ястреб приблизился к Мэгги:

— Но еще не время. Малыш должен появиться на свет в следующем месяце.

— Доктор Лански сказал, что это может случиться раньше. Наверное, надо позвонить ему и узнать, что он посоветует.

Ястреб схватил телефонную трубку, поднес ее к уху и нахмурился:

— Нет никаких гудков.

— Что?

Он передал Мэгги трубку.

— Никаких гудков, — повторил Ястреб. Мэгги прислушалась. Она ждала минуту-другую. Молчание.

— Должно быть, буря повредила линию связи, — предположила Мэгги, положив трубку, — я думаю…

Но ее внезапно пронзила острая боль. Отошли воды.

— Ястреб! — Мэгги была вне себя от страха. — Я думаю, что у нас совсем не осталось времени.

Ястреб глядел в окно. Если он даже решится в такой ливень везти Мэгги в город, успеют ли они добраться до больницы? Он нахмурился при виде сверкающей молнии, пронзавшей черное небо. Что если дороги развезло? А если спустит шина? Нет, он не может так рисковать. Мэгги надо рожать здесь. Женщины его племени всегда рожали в вигваме, но некоторые и погибали…

Ястреб отогнал прочь мрачные мысли и вернулся к постели. Мэгги звала его.

— Мэг-ги, скажи мне, что делать?

— Немного горячей воды, — велела она, тяжело дыша, — и нож, чтобы перерезать пуповину. Недлинную бечевку — Все это там… в кухне, в буфете, — очередной приступ боли заставил ее схватить его за руку, — чистые простыни… одеяло для малютки… поспеши…

Он уложил ее на кровать и опрометью бросился в кухню. Там Ястреб поставил греть воду, отыскал острый нож, бечевку и вытащил из буфета детское одеяльце. Потом застелил свежие простыни, укрыл Мэгги. Снова бросился на кухню — за кипятком. Выключил плиту. Вернулся в спальню.

— Мэг-ги, — выдохнул он, взяв ее за руку и почувствовав, как она с силой вонзила ногти в его ладонь.

Следующие полчаса показались ему сплошным кошмаром. Беспомощный, он бессильно наблюдал ее мучения. Схватки становились все чаще, все мощнее. Мэгги отчаянно цеплялась за Ястреба, сжимая его руки, как в тисках. Тело ее содрогалось, силясь вытолкнуть из своих недр дитя.

Она крикнула лишь раз — в тот момент, когда прорезалась головка ребенка, а потом все быстро закончилось, и Ястреб увидел своего долгожданного сына. Первый крик малыша показался ему сладчайшей музыкой на свете.

Ястреб с трудом перевел дыхание, благоговея перед тайной появления новой жизни. Потом он поместил дитя на живот жены, аккуратно перерезал и перевязал пуповину. Он выкупал ребенка, страшно боясь уронить его. Человечек казался таким крошечным и хрупким! Потом отец запеленал малютку и отдал Мэгги.

— Мальчик, — прошептала та, — ты был прав. Ястреб улыбнулся сквозь слезы. Никогда в жизни ему не приходилось видеть ничего прекраснее, чем Мэгги с ребенком на руках.

— Спасибо, Черный Ястреб, — сказала она, судорожно вздохнув. Добавила, слабо улыбнувшись: — Он так же красив, как и ты, — и почти сразу уснула.

Ястреб посмотрел на спящую жену и сына, а потом подошел к окну, простер руки к небу и стал горячо молиться, от души благодаря Вэкэн Танка. Как только он закончил, дождь внезапно прекратился, и там, над Черными Холмами, словно благословение Великого Духа, засияла радуга и осветила все вокруг.

Ястреб сидел на крыльце, скрестив ноги и сложив руки на груди, наблюдая за стайкой цыплят, торопящихся за наседкой. Из дому доносилось пение Мэгги, укачивающей ребенка.

Прошло уже два месяца с тех пор, как их сын появился на свет. На другой день после родов приехал доктор Лански, чтобы осмотреть мать и дитя. Еще через день с охапкой цветов и подарками явилась Вероника, объявив, что останется на недельку, чтобы помочь — хочет этого Ястреб или нет. И хотя он возражал, настаивая на том, что сам присмотрит за Мэгги и сыном, но втайне был рад предложенной помощи. Одно дело — принять роды, а совсем другое — уход за новорожденным.

Его сын. Каждый раз, глядя на ребенка, он видел живое, дышащее чудо. Мальчик казался таким крохотным. Настоящее совершенство, от макушки черноволосой головки до пальчиков ног. Мэгги сказала, что хочет еще ребенка через год-другой. Но Ястреб вовсе не был уверен, что готов еще раз подвергнуть ее такой опасности, как роды. Он до сих пор помнил то чувство беспомощности, что охватило его тогда, когда Мэгги лежала бледная, как смерть, корчась от боли.

Женская доля, подумал он и впервые в жизни почувствовал благоговение перед всеми женщинами, которых знал: своей женой, матерью и всеми теми, что ушли в Мир Теней, подарив миру новую жизнь.

Ястреб задремал, но его разбудил стук копыт. Приподнявшись, Ястреб увидел индейского парнишку, скачущего по дороге к дому.

Спустившись по ступенькам, он поспешил ему навстречу.

— Это дом мисс Сент Клер? — спросил парнишка.

— Да.

Мальчик вздохнул с облегчением:

—А Бобби Гордый Орел здесь?

— Нет.

— Вы уверены? Он мне очень нужен.

— Кто ты? — спросил Ястреб.

— Я брат Бобби — Глен. Ястреб глубоко вздохнул:

— А что произошло? Почему тебе так срочно нужен брат?

— Наш отец умер. Мне больше не с кем там оставаться. Меня хотели послать в воспитательный дом, но я хочу жить с Бобби, поэтому и убежал. А вы, наверное, тот индеец, о котором он рассказывал. Вы не знаете, где Бобби?