В начале проулка стояла уже знакомая ему «Волга», и сквозь прозрачные окна прекрасно была видна целующаяся парочка – Оля и парень, который подхватил ее в ночь знакомства. Жених? Глеб почувствовал себя по-настоящему плохо. На ослабевших ногах отошел от окна, упал на диван, понимая, что рушится вся его жизнь.
Через пару минут заскрипела старая дверь, в доме раздались легкие шаги. Он сидел не шевелясь, не находя в себе сил для прощального разговора.
Ольга отряхнула у входа грязь с обуви, зашла в дом и с удивлением посмотрела на обычно флегматичного Мурзика. С котом явно творилось что-то неладное. Он подвывал, словно рассказывал о сражении с коварной крысой, и все поглядывал на дверь. Одобрив его героические действия, она стала переодеваться. Кот забесновался. Недоуменно пожав плечами, девушка надела теплый фланелевый халатик, поскольку осенью в доме всегда было прохладно, и пошла на кухню. Вытащила из холодильника продукты, стала готовить обед, но вдруг почувствовала, что за спиной кто-то есть. Стремительно повернулась – и упала на стул. Сзади стоял будто пришедшей из ее грез Глеб.
Он сразу подбежал к ней и, испуганно наклонившись, положил руки ей на плечи.
– Я напугал тебя, милая?!
Судорожно вздохнув, она скинула с плеча его руку.
– Напугал? Нет, ты меня не напугал, ты меня с ума свел! Как ты здесь очутился? У меня сейчас сердце из груди выпрыгнет!
Он выпрямился, безнадежно посмотрел на нее.
– Вот и у меня сегодня утром чуть не выпрыгнуло, когда я узнал о твоей свадьбе! Кто сейчас был с тобой, твой жених?
Девушка ошарашенно взглянула на него, не в состоянии что-либо понять. О чем он говорит? Какая свадьба? Какой жених?
Он мрачно продолжал, принимая ее молчание за признание:
– Неужели ты не могла хотя бы предупредить меня? Мы же договорились, что будем честно ждать конца этого дурацкого испытательного срока, не пытаясь завести романов на стороне! Эх, не надо было мне соглашаться и столько времени ждать! – Он внезапно упал перед ней на колени и зарылся лицом в ее руки. Из горла послышался измученный хрип: – Ну зачем ты так?!
Оля осторожно вытащила левую руку и положила ему на голову, перебирая шелковистые волосы.
– Кто тебе сказал, что я выхожу замуж?
Глеб прерывисто вздохнул, стараясь взять себя в руки, глухо пояснил:
– Я сегодня видел заявление Константина, он просил отпуск на свадьбу.
У Оли отлегло от сердца.
– А ты спросил у него, на чью свадьбу он идет?
– Я спросил у нашего начальника отдела кадров. Он сказал: на свадьбу двоюродной сестры Ольги.
Наконец-то она все поняла. Погладила его по все еще склоненной голове и, тихо улыбаясь, пояснила:
– Эта свадьба ко мне никакого отношения не имеет. Действительно, кузина Константина выходит в эти выходные замуж. Но я даже на свадьбу не пойду. Все равно там случится какая-нибудь катастрофа местного масштаба. Небезопасное занятие – ходить в гости к Оле Поплюйкиной! А подвез меня Виталий, мой сослуживец, тоже врач. Между нами никогда ничего не было, хоть он давно в меня влюблен. И целовал он меня на прощание, когда я ему сказала, что у меня есть другой…
У Глеба из пересохшего горла вырвался не то стон, не то всхлип. Но на ноги он не поднялся. Стоял, уткнувшись в ее колени, молчал. Минут через пять поднял голову, глядя на нее покрасневшими глазами, признался:
– Оля, я больше таких стрессов не переживу. Как хочешь, но с этим испытательным сроком надо кончать. Я давно тебя люблю. Эти месяцы были настоящей пыткой. Давай поженимся, наконец!
Девушка замерла, закрыла глаза. Душу охватило такое счастье, что она не могла вздохнуть. Он испуганно сжал ее руку.
– Милая, я что-то опять сделал не так? Скажи мне!
У нее по щекам покатились слезы. Заикаясь, она нервно протянула:
– Да нет, это я от радости. Я тоже тебя люблю. И очень хочу стать твоей женой…
Он вскочил на ноги, поднял ее, сел на табурет, устроил у себя на коленях. Она засмеялась от стремительное-ти продемонстрированных на нее прав и обхватила его за талию. Глеб требовательно спросил:
– Когда сыграем свадьбу?
– Не знаю… Может, через полгода? Ведь надо столько подготовить…
Он горестно застонал.
– Оля, что у тебя за манера меня мучить? Тебе это нравится? Ведь ты же прекрасно знаешь, что я не бестелесный ангел, а обыкновенный мужчина и отчаянно тебя хочу… Ну сколько же можно…
Девушка покраснела, но вспомнила, что она все-таки медик с высшим образованием и не ей стыдиться нормальных отношений между мужчиной и женщиной, пробормотала:
– Ну, мы могли бы и до свадьбы пожить вместе. Проверить нашу физиологическую совместимость…
Он крепче сжал ее задрожавшими руками.
– И что, можно начинать прямо сейчас?
Закашлявшись, она чуть слышно подтвердила:
– Конечно, нам ничто не мешает.
Воспрянувший духом мужчина тут же встал и вместе со своей драгоценной ношей отправился в комнату. Распахнул ногой дверь, опустился на старенький диван.
Жажда любви сделала девушку непривычно раскованной. Она не запротестовала, когда он быстро развязал на ней халат и его твердые губы огнем обожгли ее грудь.
Руки Глеба ласково блуждали по ее телу, опускаясь все ниже, и Оля, застонав, сильнее прижалась к нему. Он тяжело дышал, бормотал что-то непонятное, а девушка задыхалась от наслаждения, крепко сомкнув веки.
– Милая, как ты хороша! Как я тебя люблю!
Приоткрыв глаза, она взглянула на него и поразилась – он был уже без одежды, черты лица заострились, взгляд казался неясным и расплывчатым.
Руки, гладившие ее обнаженную кожу, оказались нежными и горячими, дрожь возбуждения, с которой она не могла сладить, охватила все тело. Он встревожился:
– Тебе холодно?
– Нет, нет, не останавливайся!
Глеб осторожно перенес тяжесть тела на локти, нависая над ней всей массой. Она протянула руки и потянула его на себя. С тихим стоном облегчения он прижался к ней. Она развела ноги и почувствовала в себе его горячую плоть. Глеб начал настойчиво двигаться, стараясь освободиться от нестерпимой тяжести, переполнявшей чресла. Сначала медленно, давая ей время привыкнуть к себе, потом все быстрее и быстрее, заставив задыхаться от горячего вожделения и закончив под ее конвульсивные содрогания и томные стоны.
Осторожно лег рядом, хотел что-то сказать. Но девушка посмотрела на него затуманенными глазами и тут же заснула. Ласково улыбнувшись, Глеб вытащил одеяло из-под их разгоряченных тел, плотно укрыл ее. Нежно поцеловал, наслаждаясь обретенным чувством единения. Он и не понимал, что до этого момента был просто расколот надвое и мучился от болезненного чувства неполноты.
Уходить страшно не хотелось. Впервые мысль о возвращении на работу вызвала в нем ожесточение. Он позволил себе немного полежать рядом, слушая ее легкое дыхание и любуясь нежным безмятежным личиком. Через полчаса, вспомнив, что вот-вот начнется очень важная для фирмы встреча, от которой будет зависеть судьба не одной тысячи людей, встал и пошел на темную маленькую кухню.
С трудом воспользовался низким жестяным умывальником. С неудовольствием оглядел недавно отремонтированное тесное помещение, твердо решил сегодня же увезти девушку из неудобного старого домишка. Хотя, со вздохом признался себе, если она не захочет отсюда уезжать, придется как-то приспосабливаться. Пристроить ванную, второй этаж – и жить здесь. Места вокруг много, участок большой, почти центр города. Если сделать все по уму, лучшего места для коттеджей в их городе, пожалуй, не найти.
Вернулся в комнату, с сожалением посмотрел на спящую девушку, нежно, стараясь не разбудить, поцеловал рассыпавшиеся по подушке пепельные волосы. Вырвал из записной книжки листок, написал на нем: «Приеду вечером, люблю, целую!» Положил листок на стул рядом с диваном, так чтобы она сразу увидела его, как проснется. Оделся и вернулся на работу.
Алла Ивановна, напряженно ожидавшая его в приемной, сразу поняла, что что-то произошло. Сколько она знала Глеба, он никогда прежде не бывал таким умиротворенным и довольным. Расслабленно отдал ей все просмотренные утром документы, улыбнулся и даже пошутил, как в добрые старые времена. После поехал на встречу с поставщиками, а после нее, к вящему удивлению дисциплинированной секретарши, не прибыл на работу, чтобы просидеть до позднего вечера. Лишь позвонил и сказал, чтобы она принимала все входящие звонки, поскольку он сегодня не вернется. Возможно, не выйдет и завтра.