Поэтому через какое-то время Даша снова приехала в свой магазин, потребовала опять у Зои Григорьевны документы и изучала их в течение недели. С таким же рвением и усердием она проштудировала устав, документы о регистрации и налоговую отчетность. Из всего этого она вынесла, что деньги, которые ее муж потратил на покупку бизнеса, она ему фактически отдала. Даша даже сделала ксерокопию платежки, согласно которой в банк Стаса возвращалась сумма, выделенная им когда-то на ее магазин. Это обстоятельство ее обрадовало, но еще больше обнадежило то, что мужу принадлежало только двадцать процентов, остальные восемьдесят были ее. Это означало, что никто ей не запретит продать свою долю третьей стороне. Тем более как ни искала она в уставных документах пункт о необходимости согласования действий партнеров в случае продажи долей, не нашла. Была ли это невнимательность, или мужу Даши, равно как и его юристам, и в голову не приходило, что когда-нибудь этот пункт может на что-то повлиять. Так или иначе, сейчас Даша могла спокойно продать свою часть кому заблагорассудится.
В какую сторону бежать от мужа, ей подсказала приятельница, которая вышла замуж счастливо во всех отношениях. Их встреча произошла в Жуковке, на веранде всем известного очень гламурного кафе. За неполные два часа они перемыли кости всем знакомым, удивили друга друга кольцами, пожаловались на крайнюю занятость и высокие заработки мужей и, довольные друг другом, стали прощаться.
– А как отсюда выбраться? – Даша глянула в сторону дороги. Дорога была забита, а разворот перегородила машина ДПС.
– Ждут руководство, – со знанием дела заявила подруга. – Значит, так, ты давай поезжай дальше, в сторону области, проедешь еще километров шесть, увидишь будочку такую белую, там тоже полицейские стоят, за ней сразу повернешь направо, увидишь ресторан «Вихрь». Кстати, очень модное место, и кормят отлично… – В этом месте подруга отвлеклась, прикурила длинную сигаретку. – Так вот, там на стоянке развернешься и поедешь уже в сторону Москвы.
Они расцеловались и разъехались. Совет был типично женский – чтобы быстрей доехать домой, надо было удлинить путь еще километров на семь. Впрочем, ни тогда, ни много позже она на подругу не сердилась, более того, была ей благодарна за то, что та подсказала ей верный путь.
«Белую будочку», на женском языке – пост ДПС, она увидела не очень скоро. Хвост из машин тянулся еле-еле, зато, повернув к упомянутому подругой ресторану «Вихрь», она увидела широкую, абсолютно ровную дорогу. Где-то в конце дороги виднелся блестящий церковный купол, по кромкам полей стояли домики, где-то на самых задворках этой великолепной декорации угадывались лес и река. Нет, видны они не были, но иначе и быть не могло. Она задумалась только на секунду, а потом нажала на газ и вместо положенного разворота помчалась по этой дороге. Мимо нее пронеслись старый амбар, водокачка, допотопные зеленые ворота и какой-то указатель. Что на нем было написано, она не прочла. Как можно обращать внимание на буквы, когда кругом такая красота. Дорога привела к небольшой площади с уютными домиками, небольшим магазином типа сельпо, резной церковной ограде и кучке мужиков. Мужики, толпящиеся у дверей сельпо, всегда имеют один и тот же вид – немного нахальный, немного воинственный и всегда выражающий готовность поговорить.
– Скажите, а где я нахожусь? – она высунулась из машины.
Мужики переглянулись, вперед выступил самый молодой:
– Двенадцать километров от Москвы по Рублево-Успенскому шоссе, населенный пункт, известный с одна тысяча пятьсот какого-то года тем, что…
Она слушала местного балагура и оглядывалась вокруг. Это была сказка, но не с высокими уродливыми заборами, нелепыми домами-склепами, надутыми охранниками, шлагбаумами и метрами колючей проволоки. Это была обычная сельская сказка, с избушками, аккуратными огородами, невысокими заборами, потупившимися от застенчивости подсолнухами. Рядом с покосившимися, но при этом аккуратно выкрашенными домиками стояли современные богатые дома, заборы рядом с ними были «человеческими», то есть такими, что и житель, и прохожий могли увидеть все, что так интересует человека. Похоже было, что прятать в этом месте себя, свой огород и сад считалось неприличным. От площади разбегались улочки, и по каждой хотелось пройти. На одной стоял темный дом под медной крышей, из сада раздавались звуки гитары. Другая начиналась широко и вольготно, но где-то посередине дороги, прямо на ее проезжей части раскорячилась старая сосна, которую все послушно объезжали.
– А что это дерево у вас посреди дороги растет? – спросила она балагура.
– А почему ему посреди дороги и не расти? – был ей ответ.
Действительно, а почему не расти старому и красивому дереву, если здесь у людей достаточно доброй воли его объехать. Звуки, которыми было наполнено это место, тоже были замечательными. Какой-то человек неподалеку громко позвал:
– Васька, Васька!
Она оглянулась и приготовилась увидеть кота, но вместо этого пробежала большая черная собака с седым носом. Она ткнулась в колени звавшего его хозяина, и они неспешно направились в сторону реки.
– Яблоко будешь? – услышала она и поняла, что это хозяин обращается к псу.
Даша закрыла машину и зашла в магазин.
– Я ему так и ответила: мыши на твоей половине – это твои мыши. Сам их и трави. – Белокурая статная продавщица стояла за прилавком, как профессор за кафедрой. Покупательницы сочувственно и одобрительно кивали. Видимо, в этих местах дом делили вместе с мышами, сверчками и домовыми, если таковые имелись. Звук хлопающей двери заставил всех повернуть голову в ее сторону. Никакой на свете совершенный сканер не может определить за пять секунд то, что определяют деревенские кумушки с одного взгляда. Они поняли, что она чужая, ничего особенного в магазине ей не надо, просто пришла полюбопытствовать, а потому можно не прекращать эту увлекательную беседу про развод Лариски-продавщицы.
Она вышла. Дорожка, по которой она пошла, вела вниз к реке. Маленькие сосенки, низкий кустарник с неизвестными ей цветами, трава высотой с ее рост поначалу закрывали горизонт, потом все куда-то отступило, и показалась река с широким песчаным берегом. Река была полна водоворотов, маленьких стремнин, но, убегая куда-то на небеса, она успокаивалась. На другой стороне реки было так же красиво, как и на этой. Только церквей с их почти игрушечными маковками виднелось больше.
Она вернулась к машине, немного посидела, не отвечая на шутливые заигрывания мужиков у магазина, и отправилась в обратный путь. «Я когда-нибудь буду жить здесь», – подумала она.
Та самая встреча с подругой, а вернее, то, что она увидела на обратном пути, не давало Даше покоя несколько недель. Будучи человеком рассудительным, она обдумывала свой план тщательно, пытаясь предугадать все возможные и самые невероятные сценарии развития событий. Приехав на встречу с хозяином участка, она и не подозревала, что владелец – милый молодой человек, которого почти каждое утро можно было увидеть по телевизору. Ведущий известной музыкальной программы был обаятелен, как д’Артаньян в молодости, сговорчив, как старая дева на сватанье, и стремителен, как спортивный кабриолет. Участок с небольшим домом под коричневой черепичной крышей, принадлежавший ему, находился между большим трехэтажным особняком известного врача и маленьким аккуратным домиком, который принадлежал старушке бабе Ире. По одной из сторон участок граничил с большим картофельным полем, на котором возвышалось пугало, наряженное в старый спортивный костюм. Чуть дальше по улице стоял сельский магазин, продавщица которого делила мышей при разводе. У дверей магазина спал огромный лохматый, в репейниках пес. Спал он крепко, посапывая и изредка дрыгая задней лапой. И это несмотря на то, что у самой его морды валялся здоровенный кусок темно-красной говядины.
– Рублевские собаки, что вы хотите, – сказал хозяин участка, заметив взгляд Даши.
Больше никаких строений на этой улице не было. Зато было много кустов сирени, небольшая площадка с песочницей под синим с желтыми разводами грибком и водокачка, окруженная солидным чугунным забором с замысловатым рисунком.
– Это у нас тут один ученый-миллионер упражняется, – счел нужным дать пояснения молодой человек, указывая на чугунное литье.
Даша, уже измерившая шагами участок, обежавшая сверху донизу дом и успевшая поговорить с будущей соседкой бабой Ирой, пребывала в состоянии восторга и паники. Восторга – потому что не видела еще места красивее, в панике – потому что росчерк ее пера на договоре означал начало военных действий в семье. Молодой человек деликатно ее не торопил, хотя сам гарцевал от нетерпения, как Конек-Горбунок. Торопился он не потому, что ему срочно нужны были деньги, а потому, что он опаздывал на свидание с одной начинающей, но подающей огромные надежды певицей. По правде говоря, никто, кроме молодого человека, ничего особенного в ней не замечал, но, сами понимаете, влюбленный видит все иначе, нежели остальные. Что же касается участка, то по этому поводу хозяин даже не волновался – участок оторвут с руками и ногами. Знаменка – село известное и в отличие от Жуковки или Барвихи, несмотря на пришлые большие деньги, стойко охраняло свою самобытность. Сами посудите, в каком населенном пункте есть две главные улицы? В Знаменке они были. Они так и назывались Главная улица и Главная улица. На вопросы заезжих любознательных, чем одна главная улица отличается от другой, знаменские вполне резонно отвечали, что на одной главной улице стоит здание суда, а на второй главной улице располагается фельдшерский пункт. После этого ответа спрашивающий озадаченно замолкал. Местное начальство как-то пыталось привести в порядок адресное хозяйство, но жители обеих главных улиц подняли такой шум – всем хотелось жить в центре, что начальство решило, что дешевле будет оставить все, как есть.