- Были. Но я их никогда не видела.
- Бедненькая, - ее глаза засверкали от сдерживаемых слез. Оксана поспешно отвернулась, вытирая щеки. - Ты очень сильная девочка, Саша.
Мне было неуютно, неприятно чувствовать ее сочувствующий, мягкий взгляд. Ее заботу. Я не знала, как на них реагировать и что с ними делать.
- Ерунда, - грубо отмахнулась я.
- Как же ерунда? - не поняла Оксана. Она выглядела очень растерянной и озадаченной.
- У тебя кошка есть? Или собака?
- У мамы аллергия на животных. Причем тут...
Шмыгнув носом, я ее перебила:
- А ты хотела себе животное?
- Ну...в детстве.
- Ммм...и как без него жилось?
- Без кого?
- Без животного.
- Без животного?
При всем своем уме Оксана не всегда понимала мои грубоватые сравнения и мысли. Я для ее хрупкой и утонченной натуры была слишком прямолинейной и простой.
- Да. Вот сейчас. Тебе плохо без собаки?
Она медленно и неуверенно пожала узким плечиком.
- Не знаю. У меня ее никогда не было. Как я могу судить - плохо мне или нет? Нормально, наверное.
- Вот и мне нормально, - кивнула я и слезла с дивана. - Я в тубзик.
Оксана осталась сидеть на диване, переваривая мои слова. Она считала мои слова, мысли и сравнения кощунственными, дикими, и шла делиться своими мыслями к Марату, пересказывая ему наши с ней разговоры. Иногда даже со слезами.
Она гордилась, если удавалось вытащить из меня какие-то подробности. Сразу бежала к нему - рассказывать, но чечен внешне выказывал полное равнодушие к ее рассказам.
- Марат, ну так нельзя, - попробовала воззвать к его совести Оксана. - Она же маленький ребенок, в конце концов!
- Она не ребенок, Ксюш, - тихим голосом возражал Марат. С Оксаной он всегда разговаривал тихо, спокойно, будто боялся напугать. - Далеко не ребенок. Ты отвернешься, а она спокойно тебе глотку перережет.
- Не преувеличивай. Я с ней целый день была и ничего.
- Она боится.
- Кого?
- Меня.
Повисла напряженная тишина. Я же еще больше прилипла к двери, стараясь услышать хоть звук.
- Зачем тогда ты ее удерживаешь? - серьезно спрашивала Оксана.
Я замерла, стараясь не дышать. Не то чтобы меня это так волновало, но интерес был.
Марат не ответил. Я услышала, как ножки табуретки скользнули по линолеуму, и рванула к дивану, делая вид, что просто сижу.
Конечно, он знал, что я подслушиваю и подглядываю при возможности. И если они с Оксаной на эту тему разговаривали, то не в стенах квартиры.
Хоть чурка и стал относиться ко мне без эмоций, контроля он не ослабил. Даже наоборот, увеличил. Отобрал сигареты. Ограничил телек. Запретил трогать вещи. Мне было скучно, и Оксана с каждым днем все сильнее казалась неплохой альтернативой.
Скоро пришли результаты анализов. Их притащила Оксана, хмурившая лоб и вчитывавшаяся в непонятные строчки. А далее на меня высыпался ворох терминов и каких-то диагнозов. Анемия, гастрит, язва, иммунная недостаточность и так далее. Из всего того, что сказала Оксана, я поняла только слово гастрит - потому что слышала его когда-то. От плохого питания.
- У меня ниче не немеет, - на всякий случай уточнила я. - Ваши эскулапы че-то напутали.
Марат, подошедший ближе и вместе со мной заслушавший список болячек, наверняка все эти страшные слова знал. Ну, судя по тому, как он внимательно и весомо кивал, чечен прекрасно понимал, о чем говорит его краля.
- Они еще лекарства выписали, - Ксюша отдала Марату несколько исписанных листов. - И вот, диету.
- Понял.
- И надо кое-какие прививки сделать.
- Слышьте, эй! - пощелкала перед их лицами пальцами. - Какая диета?
- Усядься, - пророкотал чурка.
- Марат, не надо, - Оксана успокаивающе погладила его по руке.
Да, Марат, не надо, а то твоя краля испугается. Я довольно сверкнула глазами, потянулась и облокотилась на спинку, поджав под себя ноги.
Постепенно это стало своеобразной игрой. Теперь, когда Марат всеми силами не обращал внимания, я старалась добиться какой-либо реакции. А Оксана была идеальной наживкой и оружием в одном лице.
Марат ее берег. Оберегал от всего, в том числе и от себя. И от меня. Оксана считала своего Марата почти святым. Идеальным. Возможно, ее Марат таким и был, только вот настоящий Марат - другой человек. Это детали, конечно, но очень важные.
Я пыталась повредить тщательно продуманную маску чечена. Оксана теперь часто оставалась у нас, даже по вечерам, и в такое время я могла прийти к ним на кухню и начать свои беседы. В такие моменты у чечена были связаны руки, и он ничего не мог сделать. Грубо заткнуть или ударить? Да. Но не при Ксюше.
- Я по телевизору видела, что в Чечне война идет, - испытующе сощурив глаза, я улыбалась Ксюше. Та нервно дергала губами и кивала. - А долго?
- Довольно да, - ответила Оксана. - Война не бывает короткой.
- Марат же чеченец, да? - спрятала хитрую и темную усмешку.
- По отцу. Но у него российское гражданство. Он русский, - поспешно выпалила она.
- Ааа, - протянула я глубокомысленно. - А за кого бы ты воевал, Марат? - теперь он не мог избежать вопроса. И хотя я знала, что мне может влететь - да что там! Влетит обязательно. Я не жалела. Ну же, благородный Марат, покажи свое лицо подружке. Давай. Это был неприкрытый вызов, понятный только ему. - За чеченцев? Или за русских?
Он понял. Я играла грязно, и мы оба все понимали. Одна Оксана не понимала смысла этого разговора, переводя слегка удивленный и настороженный взгляд с меня на Марата. Она испытывала лишь неудобство. И не видела той тайной игры, к которой я призывала чурку.
- Так что, Марат? За кого бы был ты? Если бы воевал, конечно.
Обвинение в трусости Ксюша не заметить не могла. И горой встала за своего любимого.
- Марат свое отвоевал. Он, между прочим, в военном училище учился.
- Да ты что! - воскликнула я, прижав руки к груди. - Вау! Марат - герой.
Марат сжал вилку с такой силой, что слегка ту погнул. Сколько же у тебя терпения и выдержки, Марат? Я уже знаю, что с терпением нормально, а вот с выдержкой...Сколько ты еще сможешь сдерживаться рядом со своей Оксаной? Со мной наедине ты давно вышел бы из себя, бушевал и размахивал кулаками. Правда, Марат?
Моя издевка наверняка колола его колючей проволокой. А Оксана рядом надувалась от гордости, искренне веря в то, что я сказала от чистого сердца. Она смотрела на Марата, и ему приходилось сдерживать в себе всю свою ярость. Но стоило его крале отвернуться, как он приходил в движение. Весь. Бицепсы бугрились, вены на руках угрожающе вздулись, а скулы стали еще острее. Я сидела слева от него и сама себе казалась мелочью. Но все равно дразнила и не отступала.
Домашний телефон противно зазвонил и на счастье - или несчастье - отвлек всех. Точнее, Ксюшу, а мы с Маратом сделали вид, что разговора не было. Я расстроилась.
Поздно вечером Ксюша засобиралась домой, и я постаралась лечь спать до того, как она уйдет. Возможно, Марат не станет меня будить, чтобы сделать выволочку. Возможно, подождет до завтра. А завтра прямо с утра должна прийти Оксана.
Мой расчет не оправдался. В зале свет не горел, я отвернулась к стене и слушала, как они прощаются. Чечен закрыл за своей ненаглядной дверь, выключил свет и вышел из коридора. Ему бы идти к себе, я же как бы сплю, но Марат, прекрасно ориентируясь в темноте, подошел к диване, с легкостью поднял меня как пушинку, не придавая значения тому, что я хвостом тяну за собой одеяло, вцепившись в него двумя руками. Одной рукой обвился вокруг моей шеи, другой - вокруг талии и прижал к себе спиной. Дышать стало труднее.
- Я только за себя, - в кромешной тьме и тишине тихий голос, которым Марат никогда со мной не разговаривал, звучал пугающе. Я напряглась и сжалась в пружину. - Если мне или моей семье сделают плохо - я убью. Любого. Чеченца или русского. Мне плевать. Но я убью.