Людмила Молчанова - Трудные дети (СИ)

   Я жалела, что Оксана осталась. Честно. Я хотела вернуть ту тишину, которая была до этого. Мне не нравилось слышать то, чем они занимаются. Хотелось встать и сбежать куда-нибудь, но была опасность, что потом они выйдут из комнаты и застанут меня сидящей, например, на кухне. Все будет понятно без слов. А я в первый раз в жизни не знала, как себя вести. Для меня Марат сформировался как нечто недосягаемое, что-то сверх меня, если можно так сказать. Оксану я и вовсе не уважала. И их секс, все звуки, стоны и надсадные всхлипы выводили меня из себя.

   Инстинктивно я сильно зажмурилась, полагая, наверное, что шум прекратиться. Они же должны закончить, не так ли? Когда-нибудь? Почему-то не заканчивали. Теперь Оксана стонала каждую минуту, и эти звуки пробирали меня до костей, проникая глубоко внутрь. Это было противно. То оцепенение, онемение и невозможность ничего изменить. В какой-то момент я, устав слушать, ударила кулаком по стене, но тут же затихла и с головой накинула на себя одеяло. Вдруг услышат, а потом еще и объясняйся. Суки.

   Это длилось долго. Я уже не делала попытку прикрыть уши и притворяться, будто ничего не слышу. Сидела на кровати, скрестив по-турецки ноги, уперлась локтями в колени и подперла щеки. Я слышала все - от первого до последнего слова и стона. Как ее, так и его. И когда они наконец-то закончили, именно я чувствовала себя выжатой как лимон. Морально и физически. Мне казалось, что меня через мясорубку перекрутили, переломав к черту все кости. Мне было обидно, грязно и горело лицо. Секс - не откровение. Я видела самые грязные его проявления. И в детдоме, а уж потом и на улице. Для меня это не новость. Но то, что я должна была не по своей воле соприкоснуться именно с их сексом, меня угнетало.

   Они зашевелились, и я легла, положив одеяло так, чтобы наблюдать за комнатой. Глаз моих видно не было, лицо наполовину прикрыто и со стороны кажется, что я крепко-крепко сплю. Уроды. Через пару минут оба вышли - Марат на кухню, Ксюша в ванную. Загорелся свет и двери заботливо прикрыли, чтобы он не бил мне по глазам. Какая забота, ишь твою мать! От сдерживаемой лавины эмоций я безмолвно заскрежетала зубами. Стукнул кувшин, включилась и выключилась вода, Оксана на кухню и что-то тому сказала, а потом, тихо ступая, вернулась в спальню. Чечен еще некоторое время побыл один, затем погасил свет и пошел вслед за ней. И только на пороге собственной спальни обернулся и нехорошо прищурился, глядя на меня. И в тот момент я была почти уверена, что он знает.

   Глава 12.

   Девочка споткнулась об обломок кирпича и неслышно выругалась себе под нос. Брат целенаправленно шел к рынку. Но по пути, с той стороны с какой заходили они - дороги не было. Было много грязи, бутылок и разбитых кирпичей.

   - Не спеши, - попросила девочка, задыхаясь, и перешла на бег. - Подожди.

   - Шур, резче давай, у нас мало времени, - брат нервничал.

   - Я не могу быстрее. Я есть хочу.

   - Не ной.

   - Я хочу есть!

   - Если поторопишься, то поешь, - не выдержал мальчик и прикрикнул на нее. - Давай быстрее.

   В последнее время в детдоме мало кормили. Но тетя в столовой говорила, что это они слишком много едят. Саша не спорила, может, она действительно много ест, но чувство голода постоянно ее сопровождало. Иногда девочка слышала, как их главная ругает государство, которое не платит денег и не дает еды. Ругать она любила и умела, долго и очень громко. Но от того, что заведующая ругала государство, Саше не хотелось есть меньше.

   Зато она не одна такая была. Ее подруга, Катя, тоже всегда хотела есть. Но теперь Катя умерла и остался только брат.

   - Ты идешь? - снова окликнул брат, вырвав девочку из мыслей о еде. - Резче, Шур, иначе не успеем.

   Они вышли на центральную площадку рынка, где продавали продукты. Брату пришлось схватить ее за руку, чтобы не потеряться, и они вместе пошли между рядами. Здесь продавали все вкусное, и поневоле желудок Саши сжался от голода. Но они пришли не за этим. Это внешний рынок, а был другой - на этаж ниже. Подвальное помещение, где плохо пахло и продавцы выглядели странными и пьяными. И продукты не были такими хорошими.

   Брат купил картошки и немного кислого творога. Почти все отдал ей, и Саша справилась с едой в считанные минуты. Пока ела, к ним подошел другой мальчик, грязный и вонючий. Отозвал брата в сторону и там что-то серьезно втолковывал. Саша не слышала.

   - Пойдем.

   - А кто это был? - спросила Саша, с удивлением глядя в спину уходящему мальчику.

   - Друг.

   - Странный.

   - Нормальный. Пошли скорее.

   Они покидали пакеты от еды на землю и потопали назад в детдом. Саша утолила голод и по сторонам не смотрела. Неожиданно брат дернул ее в сторону, заставив спрятаться за каменную колонну.

   - Что ты делаешь? - возмутилась девочка.

   - Тшш. Смотри, - он кивнул на стоящий неподалеку запорожец.

   На капоте запорожца поставили белые большие ведра, прикрыв их марлей. В ведрах был творог, сметана. Рядом несколько ведер с яблоками. Мужчина и женщина, зычно зазывая народ, предлагали купить их продукты. И все бы ничего, но тетя была их поварихой. Которая всегда говорила, что Саша много ест.

   - Творог! Свежий творог! Сметана! Покупаем творог! Свежий! - кричала она, прохаживаясь туда сюда возле машины. Вокруг машины собралось много народа, который снимал с творога пробу и удовлетворенно кивал. - Что вы пробуете? - снова завопила повариха на трясущегося дедушку. - Пятый раз уже. Вы думаете, я не вижу?! Покупайте и пробуйте!!

   - Дочка, я...- начал дедушка неуверенно, но его тут же обступили, а потом и вовсе оттеснили от капота.

   - Сколько? - громко поинтересовалась какая-то женщина и, услышав цену, оскорблено всплеснула руками. - Грабеж! Что так дорого?

   - А вы поглядите, - не унималась повариха, - хороший творог. Свежий. Сегодня только привезли. Не хотите - не покупайте. Очередь большая за вами.

   Саша не выдержала и вырвала свою руку у брата, направляясь к поварихе. Брат за ее спиной ругнулся и стукнул ее по плечу.

   - Не ходи! Ты сдурела?

   - Я просто скажу...

   - Ты дура? Не понимаешь совсем?

   - Это же наш творог!

   - Он не наш. Пошли отсюда.

   - Наш! - Саша вырвалась и пробралась в самую толкучку. Встала перед поварихой и потерла нос. - Здрасьте.

   Та замолчала и с опаской и злостью посмотрела на девочку.

   - Хороший творог? - спросила Саша, делая пробу. - Хороший, - кивнула. - А где вы его взяли?

   Она на мужа оглянулась за поддержкой и кивком указала на Сашу. Тот, расправив плечи, начал надвигаться на маленькую девочку.

   - Так, девочка, иди по-хорошему, - сверкая глазами, приказала повариха. Но голос был добрым. - Тут видишь - очередь.

   Очередь согласно зароптала. Муж поварихи подошел к девочке и больно схватил ее за костлявое плечо.

   - Пошла отсюда, - зло и тихо прорычал мужчина.

   - Сама уйду. Руки убрал, - процедила девочка.

   И ушла. Перед этим перевернув два ведра с творогом и сметаной. В ту же ночь они с братом сбежали.

   ***

   Я снова закрылась в себе, отгородилась от Марата и Оксаны. Но если с чеченом такой номер почти не прокатывал, и мне приходилось с ним общаться, то с его кралей все обстояло по-другому. Чаша презрения и гадливости, наполненная для них двоих, целиком доставалась именно ей. С Маратом сложно. Я могу на него только щериться, ощетиниваться, но по-настоящему злить его опасно. Мне не нужно повторения прошлого года, мне и так хорошо живется. Мне приходилось сдерживать раздражение к нему, но чечен прекрасно видел мое состояние. Теперь я точно знаю, что он в курсе. Он в курсе, что я все слышала. И его это мало интересует. А меня злит. Из нас двоих, правда, именно Марат первым заговорил на эту тему. Я лишь глядела исподлобья и раздувала ноздри.

   - Напугала, - издевательски хмыкнул мужчина, разглядывая мою гримасу и воинственную, колючую позу. - Что ты хочешь этим доказать?

   - Ничего, - процедила сквозь зубы, с силой сжимая челюсти.

   Чечен вел себя так, будто ничего не произошло.